Появление эго-сознания сопровождается расстройством или тревожностью, что отражается в многочисленных мифах о творении, в которых миропорядок или сознание порождают беспорядок68. Чтобы это объяснить, нет особой необходимости быть приверженцем фрейдистской или кляйнианской концепции «инстинкта смерти». Скорее это объясняется естественной тенденцией сознания к постепенному росту и появлению нового организующего потенциала в данной системе, живущей в конечном времени, независимо от того, примет ли этот процесс роста форму некой упорядоченной последовательности событий, любую временную форму или станет событийной системой Эго.
Матери нужно быть очень чувствительной и рефлексивной в отношении такого беспорядка (disorder), который сопутствует появлению сознания у ее ребенка, ибо она является первым носителем архетипического образа Самости, главного организующего центра личности. Соответствующее отношение к тревожности ребенка помогает констеллировать позитивную Самость как его внутреннюю реальность, а вместе с ней - внутреннее ощущение безопасности и соответствующую внутреннюю функцию упорядочивающего архетипа. До тех пор, пока существует такое отзеркаливание, у ребенка еще не готова внутренняя стартовая площадка для развития. Все изменения будут встречаться с тревожностью и страхом, при этом ощущение идентичности оказывается очень смутным.
Другой формой зеркального отражения является эмпатическое отражение психического содержания личности ребенка. Это означает осознание и отражение его уникальности, всемогущества, ранимости и особенно его эксгибиционизма, который часто проявляется в энергетическом пространстве агрессивности и сексуальности. Поскольку ребенок, Эго и Самость неразделимы, в его требовании «Посмотри на меня» слово «меня» несет в себе особый смысл. В нем сосредоточено свойство Самости ребенка, которая хочет себя продемонстрировать; по сути, это означает, что формирующееся Эго ищет необходимое ему отражение. Если детский эксгибиционизм отражается правильно, то есть если ребенок реально ощущает, что его видят и слышат, то между Эго и Самостью начинает формироваться здоровое отношение. Растущее Эго усиливает ощущение своей силы и эффективности в окружающем его мире, что означает реалистичный рост его амбиций69. Более того, со временем у него появится ощущение самооценки, основанное на стабильности внешней деятельности, особенно инстинктивной и творческой деятельности. Вместе с осознанием своего тела и своих возможностей в него будет вселяться жизнь.
Однако эволюция эксгибиционистских энергий на этом не заканчивается. Наоборот, так как индивидуационный процесс и Самость ощущаются как подлинное ядро личности, Эго превращается в сосуд, который хранит и отражает красоту Самости, чтобы в нужный момент ее выразить: например, в момент высшего творческого напряжения или во время религиозного откровения. В конечном счете энергия эксгибиционизма ищет свой путь именно к Самости, а не к Эго.
Нарциссические личности, как правило, постоянно испытывают недостаток в зеркальном отражении, который, как уже отмечалось, возникает вследствие родительской зависти. Если собственная идентичность родителей является недостаточной, они становятся чувствительными к тому, как ребенок их любит, и это нечто добавляется к тому, как они себя оценивают, или, наоборот, омрачает их самооценку. Они не только лишаются способности к зеркальному отражению своего ребенка, но и сами будут стремиться к тому, чтобы получать его от ребенка, который очень остро это почувствует. Часто ребенок ощущает, что у него есть нечто особенное, в чем так нуждаются его родители, и это особенное должно проявляться так, чтобы отзеркаливать родителей, ибо его ответные реакции дают им возможность чувствовать себя свободно. С другой стороны, малыш может неуютно и беспокойно себя чувствовать в окружающей обстановке, и его тревога может быть вызвана дискомфортом родителей, обусловленным уникальностью их ребенка. Здесь при работе приходится сталкиваться с подспудным чувством зависти, ее омрачающим воздействием, возникающим из-за отсутствия у родителей ощущения безопасности и ревности по отношению к своим детям, у которых появляется и развивается идентичность, отсутствующая у родителей. В результате этого процесса Самость уже не является любимой и принимаемой - ребенок чувствует, что его ненавидят.
Именно от ощущения зависти и ненависти окружающих людей нарциссическая личность выстраивает свои защиты. Возникающая в результате структура Эго-Самость, с одной стороны, имеет признаки продукта регрессивного растворения, а с другой - характерные черты запаздывания личностного развития. Как правило, эксгибиционистские энергетические импульсы ребенка, обычно возникающие в инстинктивной сфере, сталкиваясь в данном случае с отвержением, обращаются назад и регрессивно растворяются. В итоге формируется структура, которая на психоаналитическом языке называется грандиозно-эксгибицио-нисткой самостью. Аналитическим психологам лучше известен образ уробороса - дракона, пожирающего собственный хвост, в котором воплощается исходное условие такого личностного развития70, и уже исходя из этой модели такая растворенная психическая структура называется защитно-уроборической. Она содержит в себе зародыши стремления к личностному росту, но вместе с тем имеет защитную нишу - нарциссическую защиту, которая отрицает наличие потребностей, и этим отличается от здорового уроборического состояния, в котором эти потребности адекватно признаются.
Однако изначальная, возникшая при рождении личность по-прежнему существует, готовая раскрыться, как только это будет возможно, поэтому регрессивно растворенную структуру следует также рассматривать в контексте задержки личностного развития. То, что стремление к творчеству нарциссической личности полностью не исчезает, может считаться серьезным архетипическим подкреплением в работе с такими нарушениями.
Основной чертой растворенной нарциссической структуры, грандиозно-эксгибиционистской (или защитно-уроборической) самости является ее стремление к контролю над окружающими. Кохут очень метко назвал это явление зеркальным переносом71, ибо именно это качество порождает потребность в зеркальном отражении, при этом оно возникает под видом установления контроля, заставляющего других людей превращаться в зеркало. Для человека, который попадает под такой нарциссический контроль, это чувство может быть более или менее сильным, в зависимости от степени нарциссических нарушений или от потребности в нарциссической защите. Попадая под такой контроль, человек может ощущать физические затруднения в дыхании, приступы удушья, а также чувствовать себя не более чем простым «приземленным» физическим существом. Контроль над психикой часто проявляется в затрудненной речи, как если бы что-либо сказанное человеком выглядело «колкостью», двусмысленной по своему содержанию и безусловно обидной. Если преодолеть это затруднение, в результате можно почувствовать себя еще хуже, ощущая пустоту и полное отсутствие всякого эффекта от сказанного, за исключением, пожалуй, проснувшейся ненависти. Во всех случаях у человека, находящегося под контролем нарцисси-ческой личности, появляются сложности в отстаивании своей точки зрения, а центром внимания становится контролирующая личность.
Когда зеркальный перенос развивается в психотерапевтической ситуации, он представляет собой попытку восполнить существовавшее в детстве слабое зеркальное отражение, послужившее причиной образования нарциссической структуры. Понимание цели установления такого контроля, который иногда может оказаться очень сильным, представляет собой задачу первостепенной важности. Это позволяет предположить, что процесс зеркального отражения будет играть свою естественную позитивную роль. Если контролирующее воздействие пациента распознается и принимается аналитиком, то становится ясно, что одна из его функций состоит в том, чтобы пациент почувствовал свою эффективность.
Несмотря на то, что нарциссические личности оказывают сильное влияние на других и часто производят впечатление уверенных и сильных людей, они сами довольно редко чувствуют свою силу и эффективность. Они часто изумляются, узнавая о том эффекте, который произвели на окружающих. Когда пациент бессознательно управляет аналитиком, а тот замечает этот контроль и ему не препятствует, возникает ситуация, в которой у пациента появляется ощущение своей силы. Если аналитик не вмешивается в ситуацию, контроль будет становиться все сильнее и к концу сессии аналитику «будет позволено» что-то сказать.
Ощущение того, что тобой управляют, нельзя назвать самым приятным; оно вызывает у аналитика реакцию контрпереноса, и тогда у него складывается представление о себе как о мудром и всезнающем человеке. В этом смысле аналитик как бы хочет произнести: «Мне тоже нужно, чтобы меня видели» или «Мне тоже есть, что сказать». Это навязчивое желание вмешаться, которое можно назвать карикатурой на мудрость, обычно носит защитный характер и является стремлением к идеализации и попыткой «расчистить пространство», чтобы выйти из-под контроля пациента. В равной степени такая навязчивость может быть индуцированной реакцией контрпереноса, исходящей из стремления пациента избавиться от зеркального отражения.
Очень важен зеркальный перенос, который проявляется в речи пациента, но его важность не становится меньше, если пациент молчит. В любом случае в переносе содержится скрытое послание: «Заткнись и слушай!» Такое сообщение требует от аналитика, чтобы он ничего не делал, а только включил всю свою эмпатию и постарался понять, что под поверхностью существует великий смысл: фактически он означает стремление появиться на свет человеческой личности.