Смекни!
smekni.com

Нарциссизм и трансформация личности. Психология нарциссических расстройств личности Narcissism and Character Transformation. The psychology of Narcissistic Char (стр. 27 из 58)

Внутренне Лириопа должна указывать на недостаточную рефлексию Нарцисса, на тот дефицит внутреннего отзеркалива-ния, который привел его к ощущению своей уникальности. На внешнем, объектном уровне Лириопа проявляет черты, присущие нарциссической матери, которая поглощена только собой и совершенно нерефлексивна.

Теперь обратимся к Тиресию, Последнему образу четверичной структуры, существущей в самом начале мифа. Тиресий - это архетипический мудрец. Он обладает уникальными знаниями о проблеме coniunctio, в первую очередь потому, что из-за нее потерял зрение. Его попросили рассудить спор между Зевсом и Герой, которые не могли решить, кто получает больше удовольствия от секса - мужчина или женщина. «Часто, - ответил мудрец, - мужчина получает только одну десятую часть наслаждения. Девять десятых добавляет обладающая сладостным сердцем женщина». Услышав такой ответ, Гера пришла в ярость и ослепила Тиресия, но в качестве компенсации Зевс наделил его даром пророчества. Тиресий имеет отношение к проблеме coniunctio и в других историях. Например, в одной из них он находит совокупляющихся змей и убивает змею-самку. Совершив это убийство, он на семь лет превращается в женщину. Позже он снова видит двух совокупляющихся змей, убивает самца и тогда снова превращается в мужчину98.

Таким образом, жизнь Тиресия определяется той главной ролью, которую играет прорицатель в мифе о Нарциссе. В результате борьбы за власть между маскулинностью и фемининностью, Зевсом и Герой, он потерял зрение. Но одновременно обрел внутреннее зрение - видение бессознательного. (Тиресию было сказано, чтобы он единственный поддерживал thymos, свет сознания, в царстве Гадеса.) Образ Тиресия воплощает возможность трансформации через интроверсию, то есть через связь с внутренним миром. К этой позитивной возможности мы еще вернемся, рассматривая более поздние версии мифа о Нарциссе, а также в процессе анализа эпизода, связанного с отражением Нарцисса. Если бы Нарцисс мог войти в свой внутренний мир и узнать себя в качестве Самости, он бы умер, и его смерть означала бы, что охваченный своим тщеславием Нарцисс, как и соответствующий тип поведения нарциссической личности, должен исчезнуть.

Но ребенок, появившийся при соединении Кефисса и Лириопы, становится одиноким, он отвергает любые близкие отношения с окружающими и связь с самим собой. При такой родословной это не вызывает ни малейшего удивления. Нет ничего удивительного ни в уединенности, ни в хронической диффузии идентичности нарциссической личности с присущей ей и подавляющей ее внутренней потребностью в достижении власти, обусловленной силой Кефисса, стремящейся затопить Эго эксгибиционистскими энергиями. А также в том беззеркальном внутреннем мире, который символизирует Лириопа. Вместе с тем в образе Эхо миф показывает путь возможного развития личности, очень близкий к современным подходам в клинической практике.

4. Нарцисс и Эхо

Ранее уже упоминалось о том, что эпизод с Эхо был добавлен Овидием к уже существующей версии мифа. Если было именно так, то это лишний раз свидетельствует о гениальности Овидия, ибо Эхо, несомненно, представляет собой комплементарную Нарциссу фемининность. Кроме того, в образе Эхо проявляется характерный для клинической практики феномен, с которым приходится сталкиваться при работе с нарциссическими установками, направленными на установление максимального контроля над защитными механизмами. Тогда требование отзеркаливания (то есть того, чтобы мы «заткнулись и слушали») действительно низводит нас до функции эхо, пока мы не сорвемся и тем самым не испортим все дело, идентифицируясь с негативной силой Кефисса. Но с другой стороны, оказавшись вовлеченными в отношения зеркального переноса пациента, мы и сами находимся под контролем, и потому наш собственный голос звучит очень вяло.

Теперь возникает основной вопрос: как мы вторим эхом тому, что услышали? Следует ли нам просто пробормотать в ответ то, что нам было сказано, тем самым превратившись в обыкновенное зеркало, говорящее «да»? Или же у нас есть возможность стать эхом в более глубоком и более существенном смысле?

В ранних толкованиях мифа, вплоть до XII века, Нарциссу уделяли основное внимание, тогда как Эхо оставалась на втором плане. Но постепенно стала возрастать роль именно ее образа: Эхо вызывала к себе сочувствие, считаясь ярким примером неразделенной любви. Такое изменение отношения к этому образу указывает на развитие коллективного сознания. Вместе с тем эхо-повторение (в отличие от интерпретации) в последнее время стало все чаще применяться в терапевтическом процессе как способ эмпатического отражения. Становится все более и более очевидным, что процесс исцеления нарциссических расстройств личности в значительной мере зависит от того, как мы воспроизводим эхо-отражение.

Если наши ответы оказываются поверхностными, наше эхо будет похоже на Эхо из морализации Берхория XIV века: «Эхо является воплощением льстецов, которые окружают горы, то есть высокопоставленных людей... Если кто-то из великих что-то произнесет, такие льстецы будут повторять его слова и возвращать их ему обратно, как заклинание»99. А в XII веке Александр Некхам писал: «Под эхо подразумеваются люди, слишком склонные к разговорам; но в действительности им нужны лишь последние слова, которые все решают»100.

В психотерапевтическом процессе нарциссической личности можно пойти на поводу у желания слишком много говорить, оставляя за собой последнее слово. Это свидетельствует о возможности нашей идентификации с доминирующим над пациентом давлением его грандиозности. Наряду с этим существует тенденция к поверхностному отражению, которое создает впечатление, что нам становится скучно и мы больше не стремимся постичь суть нарциссических защит. Как правило, появляется сопутствующее ощущение, что независимо от нашей конкретной деятельности и способа, с помощью которого мы стараемся приблизиться к внутреннему миру пациента, этого все равно недостаточно. Подобно Эхо, мы можем ощутить невостребованность своей любви и неэффективность своего интереса; обычно мы чувствуем, что нас презирают.

И все-таки эхо может привести к весьма позитивному результату, если нам удастся понять содержащийся в нем смысл. Это интригующее объяснение Эхо заключается в следующем. По словам Винж, «символические афоризмы» Пифагора представляли собой сборник загадочных изречений, которые он адресовал своим ученикам и над которыми ломали головы неоплатоники и их последователи, пытавшиеся в XVI веке интерпретировать эти афоризмы. Среди них было изречение, переведенное на латынь Марсилио Фичино, которое удалось прочесть Джиральдо: «Молитесь Эхо, пока дует ветер»101.

Джиральдо говорит, что он не знает, как интерпретировать этот афоризм, но при этом отсылает нас к философу-неоплатонику Ямблиху, жившему в начале IV века: «Он говорил, что [Пифагор] имел в виду, что следует любить природное начало и божественную силу»102. Однако после публикации работы Джиральдо в начале XVI века этот афоризм продолжал привлекать интерес мыслителей, и в своем труде «Семь дней» итальянский адвокат Александр Фарра приводит описание Божьего пути к миру в соответствии с доктринами платонизма эпохи Возрождения, комментируя афоризм об «Эхо и ветре» следующим образом:

«Молитесь Эхо, пока дует ветер. Ветер является символом Святого духа... Он движет нашим сознанием, и тогда приходит в движение причинность. И как только это случилось, происходит отражение образа или формы и его последующее возвращение тем же путем к интеллектуальному единению, просветляя, затрагивая и донося до Бога все частицы души так, что при этом в них возобладает тот же божественный дух. Такое символическое отражение теологи называли Эхо... Она является дочерью голоса и, посылая божественную освященную благодать на весь духовный мир, оправдывает свое назначение, которое заключается в том, чтобы ей поклонялись и почитали ее, не чувствуя никакой тяжести в сердце. Так не получилось с неблагодарным Нарциссом, который, избегая влюбленную в него Эхо, сам влюбился в собственное отражение... В Эхо воплощен божественный дух, спустившийся с небес, чтобы просветлить нашу душу... Убегающий Нарцисс воплощает порочную грешную душу, не внемлющую божественному голосу»10-.

Из этого отрывка видно, что в данном случае нимфа Эхо аллегорически представляет связь, существующую между Богом и человеком. Эта связь дана в сравнении с отраженным светом или звуком.

Таким образом, с точки зрения психологии Эхо осуществляет связь между Эго и архетипическим миром. Такая же связь существует и в клинической практике. Возвращая эхом пациенту замечания, в которых проявляется его желание взять ситуацию под контроль, аналитик должен глубоко осознавать архетипическое (иногда его называют метапсихологическим) основание такого возвращения. Здесь требуется понять, что все сказанное пациентом не скапливалось в Эго аналитика, а проникало в его бессознательное, чтобы затем вернуться обратно к пациенту, не привнося при этом ничего нового, кроме смысла, достигшего осознания. Это циклический процесс, зависящий от способности распознать архетипическое значение в том, что с виду выглядит бессмысленным бормотанием, то есть именно то значение, которое позволяет ощутить деятельность зарождающейся Самости.