Смекни!
smekni.com

Нарциссизм и трансформация личности. Психология нарциссических расстройств личности Narcissism and Character Transformation. The psychology of Narcissistic Char (стр. 37 из 58)

На уровне интроверсии мужчина приобретает связь со своей персефоноподобной душой, которая становится для него проводником. Он постепенно начинает осознавать реальность душевных мистерий, глубину непознаваемого и приходит к ощущению новых возможностей видения, которые могут разрушить ценности, свойственные его сознанию, и создать новые ценности, с присущими им новыми требованиями, которые таят в себе угрозу. Он начинает ощущать в себе готовность подчиниться фемининной мистерии, которая также находится внутри него. Такое подчинение является ключом к изменению и возникает только на второй стадии трансформации.

Обладая новым сознанием своей божественной власти, женщина также находит новый путь для установления связи с мужчиной. Она, в свою очередь, узнает, что не может нормально действовать без помощи внешней проникающей силы. В реальной жизни ей требуется партнер, иначе она никогда не сможет реализовать себя в пространственно-временном мире. Без партнера нет и проникновения энергии и, следовательно, ее жизнь будет жизнью невоскресшей Персефоны. Ее власть останется бессознательной, находящейся в подземном мире, возможно, она найдет некий выход через роль женщины-Анимы, но при этом не возникнет никакого контакта с источником женской мудрости и эросом, на который она имеет право с рождения. Для этого ей требуется мужчина, и притом именно тот, который преодолел свой собственный нарциссизм.

Если же ее партнер застрял в нарциссических лабиринтах, он, естественно, не сможет оказать ей никакой помощи в поиске ее истинной женской идентичности, которая, как всегда, имеет непосредственную связь с Богиней. Нарциссический мужчина является величайшим препятствием для развития в женщине настоящей.

Рис 13

Глава 3 Разновидности связи с бессознательным: соматическое и психическое бессознательное

1. Введение

Особенно важно отметить, что на второй стадии трансформации (я снова обращаю внимание читателя, что она пересекается с первой стадией) наша эмпатия достигает иного уровня глубины, чем тот, который требовался ранее. Следовательно, появляется необходимость исследовать разные возможности установления контакта с бессознательным в процессе анализа.

Во многих литературных источниках обсуждаются следующие подходы и концепции: сопротивление переноса, преимущества в использовании кушетки и кресла, как и когда следует работать с яростью пациента, активное вмешательство терапевта в аналитический процесс и его молчание, а также более тонкие вопросы, например, связанные с глубиной, на которой должен проходить аналитический процесс153. Но когда мы подходим к теме собственной онтологии аналитика, то есть не просто к описаниям его субъективного процесса, а способа его существования в процессе, то источников, затрагивающих эту тему, становится существенно меньше. Гораздо легче рассуждать об интерпретациях материала наших пациентов и собственных реакциях контрпереноса, чем попытаться описать сущность процесса, происходящего с нами на протяжении всего анализа. Но когда мы подходим к проблеме Самости и идентичности, это означает, что мы приблизились именно к этому процессу, к сути того, как мы в нем пребываем, а не к интерпретациям, возникающим у нас относительно него, и в этом заключается ядро проблемы.

Как отметила Розмари Гордон, многие терапевты, сталкиваясь с проявлениями Самости, чувствуют потребность в применении разных подходов. Обсуждая, например, взгляды Кохута и Кана, она пишет:

«В идеях этих двух аналитиков есть много общего. Ибо Кан также считает, что в психике существует область - самость, которая, по его мнению, находится отдельно от структуры Ид -Эго - Супер-Эго. Таким образом, аналитик должен вступать в контакт со своими пациентами двумя способами: связываясь со структурой Ид - Эго - Супер-Эго, слушая пациента и общаясь с ним вербально, он пытается найти некий смысл с точки зрения структурных конфликтов - в этом случае он дает интерпретации. Но когда он вступает в контакт с самостью, его стиль, по мнению Кана, определить значительно труднее; он соответствует природе переживаний пациентом своей самости»154.

Соглашаясь с Кохутом, определяющим эмпатию как «замещающую интроспекцию», или с Каном, который считает, что она «прикрывает собственные переживания пациента», мы неизбежно приходим к тому, что разные аналитики по-разному используют свои метафоры. Сюда же мы можем добавить замечание Юнга о том, что анализ представляет собой диалектический процесс155.

Не следует сомневаться в том, что в работе нужно использовать подход, учитывающий индивидуальную природу человеческой личности. Сосредоточив свое внимание на Самости, мы считаем главным ресурсом личность аналитика. В материале этой главы будет явно просматриваться моя субъективность и применение собственных метафор. Но для моего подхода вполне приемлем и некоторый структурный анализ. Так, например, я верю в то, что мое поведение в процессе анализа соответствует структуре мифа. Более подробному описанию могут помочь разные амплификации, но основными из них являются египетский миф об Изи-де, собирающей расчлененные части тела Осириса156, а также греческий миф о Дионисе и природе его сознания157. Кроме того, полезно знать характерные черты первобытной логики, описанные Леви-Строссом158. Вообще говоря, описанные мной свойства сознания и бытия следуют алхимической метафоре выделения духа из материи. Но в данном контексте материю нужно понимать как человеческое тело, а не как абстракцию коллективного бессознательного.

2. Сбор соматической информации

В процессе анализа всегда происходит сбор информации, и конечно, она не ограничивается сообщениями пациента о своих снах и фантазиях159. Так, например, постоянным источником потенциально объективных данных является контрперенос, а в другом случае - путь, которым мы подходим к сопротивлению пациента. Но здесь я хочу описать способ, помогающий мне получить информацию, прежде чем у меня накапливается достаточно знаний, извлеченных из реакции контрпереноса, до того, как формируется зависимость от материала сновидений и фантазий пациента. Вывод, который отсюда следует и который я уже не считаю чем-то уникальным, - это осознание ценности собственных субъективных реакций, и прежде всего - телесных ощущений. На мой взгляд, именно они лучше всего указывают мне на то, что происходит с пациентом.

Хорошо известно, что нарциссические личности и пациенты, находящиеся в пограничном состоянии, часто испытывают большие затруднения при продуцировании свободных ассоциаций, связанных с содержанием снов. С такими пациентами, а также с пациентами, которые не дают материала своих сновидений для анализа, я предпочитаю работать следующим образом. Во-первых, принимая во внимание, что образ героя кинофильма часто представляет собой хороший экран для проекций человеческих фантазий, я просил пациентов вообразить перед собой белый киноэкран. Затем я давал им ряд инструкций, например, таких:

1) чернилами нарисовать на этом экране круг;

2) позволить чернилам течь к его центру, пока пациент не почувствует напряжение вблизи центра, когда белая точка еще остается нетронутой;

3) позволить чернилам течь обратно, к периферии, пока снова не появится исходный круг.

В течение всего этого процесса я следовал за фантазией пациента.

Мое первое ощущение во время такого процесса взаимодействия заключалось в том, что я начинал чувствовать наполнение или, наоборот, его отсутствие; я ощущал, что гештальт стремится к завершению, а недостаточную завершенность гештальта можнобыло отследить по отвлечениям моего внимания, в большинстве случаев - по исчезновению существующего между нами энергетического поля. Но прежде всего я смог определить, что ощущение завершенности было самым острым, если я участвовал в этом воображаемом процессе, хорошо осознавая пребывание в своем теле. Таким образом, существовала огромная разница между моей способностью к ощущению полноты - рисование круга, его заполнение - и раскрытием существующей в нем полноты. В этом смысле гештальт был полный, если я осознавал реальные размеры своего тела и чувственный тон, соответствующий процессу воплощения; тогда я позволял себе быть более рациональным и отстраненным.

Как только достигалось ощущение завершенного гештальта, я просил пациента нарисовать две линии, которые делили круг на четыре квадранта. Так я снова сверял ощущение полноты гештальта с сопутствующим процессом воображения. Мое собственное сознание всегда было «пустым»; я поддерживал свое состояние, сходное с тем, которое возникает в начале активного воображения. И я развил в себе способность совершать эту процедуру (или не совершать ее), видя в ней признак степени завершенности гештальта - существующей между нами целостности. Если не вмешивалось индивидуальное содержание и превалировало ощущение полноты, я просил пациента, обходя квадранты по часовой стрелке, увидеть спонтанно возникающие в них образы.

Именно на этом этапе я вдруг открыл для себя нечто новое. В состоянии слияния, которое я создал с помощью такого разделенного воображения, я ощутил телесные иннервации, возникавшие вместе с сопротивлением пациента появляющимся образам. Например, в одном из квадрантов человек видел дерево, а я в это время ощущал тревогу и одновременно у меня время от времени слегка, но весьма характерно сводило челюсть. Другие образы могли вызывать похожие ощущения в теле или же вовсе их не вызывать. Но после возникновения этих образов, когда я впоследствии возвращался к тем из них, которые вызвали у меня телесные ощущения, в непосредственной близости от них я всегда находил много материала. Например, мне запомнилось, как один пациент сказал, что в дереве был скрыт «очень странный образ». Мы продолжали работать с этим скрытым образом, и тогда действительно возникло множество нераскрытых ицестуальных ассоциаций, связанных с проституткой и его матерью. Но до тех пор, пока я не стал следовать реакциям своего тела, которые оказались ключевыми, эта «бессмысленная ассоциация» проходила мимо моего внимания. Точно так же мне стало ясно - и опять же благодаря ценным телесным ощущениям, - что если перед появлением в квадранте образа проходит много времени, то это свидетельствует о важности этого образа, о необходимости отслеживать его и все, что за ним скрывается.