Ю. Якобсон противопоставляет «реалистическую» природу самости инфляционной или, иными словами, грандиозно-эксгибиционистской форме, с присущими ей абсолютно нереалистичными установками, совершенно неподходящей для отражения нашего Эго. Тем не менее, ее эго-ориентированная тенденция является очевидной: в данном случае нет никакого ощущения, что Самость является внутренним руководящим центром, энергии которого могут находить символическое выражение. Таков был бы «первичный процесс мышления».
Психоаналитическая теория в основном содержится в критикуемой Коксом парадигме «поисков идентичности». Скрытая предпосылка такого суждения заключается в том, что появление самости происходит в процессе ее образования из структур, которые сначала сливались с окружающей средой, а затем были ассимилированы Эго. Следовательно, самость - это всегда то, что следует «найти», и всякий раз - в межличностных отношениях. Согласно утверждению Ю. Якобсон, самость всегда существует, чтобы отражать Эго.
Юнгианская концепция, в соответствии с которой Эго должно также отражать Самость, с точки зрения психоанализа имеет мало смысла, так как, по мнению психоаналитиков, интроверсия, несмотря на ее признание некоторыми из них (например, Винникоттом), мало отличается от шизоидного отхода от жизни. Сам Винникотт не заходит так далеко в признании существования архетипических процессов, однако можно определенно утверждать: он видит, что молчаливое взаимодействие с этими состояниями субъекта оказывается вполне достаточным для оздоровления самости13.
Сталкиваясь проблемой того, как ощущение идентичности входит в наше бытие, мы вплотную подходим к границам своего понимания природы психического. В глубине того, что мы называем идентичностью, существует название быстро протекающего процесса, которое, с одной стороны, зависит от интроективной модели, существующей в психоаналитических теориях, а с другой стороны, - от акаузалъной динамики. Именно эта динамика составляет тайну, которой окружена идея идентичности. Именно в этом процессе, описанном Юнгом в его исследованиях сихронизма и акаузальной упорядоченности событий, архетипическая реальность воплощается в историческом времени16. Идентичность невозможно полностью объяснить, исходя лишь из причинно-следственных связей, таких как процессы проекции или интроекции, или же основываясь только на особенностях развития в период раннего детства. Причинные связи безусловно существуют, но большинство психоаналитиков придает им слишком большое значение.
Представление о том, как Эго видит Самость, является очень важным при попытках понять, как Самость отражает Эго17. Когда Эго смотрится в зеркало Самости, все, что оно видит, всегда «нереально», ибо перед ним возникает архетипический образ, который никогда не соответствует Эго. С точки зрения психоанализа этот феномен следовало бы называть чем-то вроде грандиозности-эксгибиционизма. Однако существует огромная разница между архетипически тонированным образом Самости и грандиозно-эксгибиционистской самостью, доминирующей у нарциссической личности.
Рис 1
Такая самость возникает вследствие смешивания функций Эго и динамики архетипов; она соответствует алхимическому преждевременному coniunctio (соединению - лат.), то есть монст-руозности. Она обладает сильными защитными механизмами и не несет в себе нуминозности в том смысле, который придавал этому понятию Юнг. Нарциссическая личность не обладает нуминозной энергией архетипа; вместо нее она содержит в себе его усиленную, энергетически заряженную копию. Отсутствие подлинности того, что должна выражать такая самость, обычно замечается по отсутствию энергетических ресурсов, которые именно в данный момент становятся крайне необходимыми. Фактически грандиозная самость защищается от нуминозности Самости, так как ее энергия намного превосходит энергию, которую та может выдержать. Ключевой момент в понимании сущности нарциссической личности заключается в том, что она защищается не только от внешних объектных отношений, но и от внутреннего мира и связанной с ним архетипической реальности. Оба мира представляют для нее огромную угрозу. Нарциссическую личность переполняет страх по отношению к Самости, ибо Самость всегда угрожает Эго, но особенно человек боится слияния Самости со своей грандиозной самостью.
В таком случае появляется необходимость понимать различие между психоаналитической концепцией грандиозно-эксгибиционистской самости, подверженной инфляции, и Самости, чей образ «больше человеческого», который в своем стремлении стать осознанным всегда толкает Эго за пределы известной ему реальности. В отличие от грандизно-эксгибиционистской самости, Самость направляет Эго на путь, который может привести ее к обретению смысла и ощущению человека, что он живет своей жизнью, вместо постоянного ощущения неизбежной и приближающейся смерти и иллюзий обретения власти только ради власти.
Ощущение идентичности, которое обретает Эго, глядя в зеркало Самости, является настолько объемным, что выходит за рамки его жизни в пространственно-временной реальности. Но в процессе этого взгляда, во время отражения Самость также изменяется. В этом процессе, который в дальнейшем будет обсуждаться в главе 2, Самость превращается в зеркало Эго, отражая стабильную пока еще идентичность, тогда как Эго, в свою очередь, становится источником сознания и трансформации Самости. Именно в этом смешении пространственно-временной реальности и трансцендентности пребывает и постоянно изменяется идентичность. Процесс возникновения проекций и интроекций, зависящий от внешних объектов, оказывается достаточным для усиления Эго и его отделения от Самости, тогда как Самость развивается совсем в иную ипостась. Но ощущение этой другой ипостаси внутри и ее роль в непрерывном создании идентичности никогда не следует сводить к теории объектных отношений.
6. Ядерная самость по Кохуту
Психоаналитическая концепция Хайнца Кохута оказывается самой сложной для сравнения с концепцией аналитической психологии. С одной стороны, многое из сказанного Кохутом очень похоже на концепцию Самости и идентичности, предложенную Юнгом. С другой стороны, его подход отличается от концепции Юнга гораздо больше, чем подходы его коллег-психоаналитиков. Особенно это касается вопроса, связанного с отрицательными эмоциями, то есть с «темной стороной» Самости. Работы Кохута, посвященные исследованию явлений переноса и контрпереноса, имеют огромную клиническую ценность, особенно на этапе, который я называю Первым этапом трансформации.
Мы уже знакомы с отношением Юнга к непознаваемости Самости и к трансцендентной и непостижимой тайне ее сущности. Поэтому когда мы встречаем те же выражения у Кохута, то, наверное, должны были бы считать его своим единомышленником. Вот что утверждает Кохут:
«Мои исследования содержат сотни страниц, посвященных психологии самости: до сих пор это понятие не связывается с каким-то раз и навсегда определенным смыслом и никогда не объясняет, каким образом следует определить сущность самости. Но я могу допустить такое объяснение без всякого стыда и раскаяния. Самость... непостижима по своей сути»18.
В свое время меня поразил такой отход от традиционной психоаналитической концепции так же, как и Марио Якоби, отметившего то же самое в своем блестящем описании теоретических подходов Кохута вместе с их отношением к концепции Юнга19. Но, разделяя мнение Якоби относительно подходов Кохута, я все-таки вижу фундаментальную разницу между ними и концепцией Юнга.
Самость по Кохуту определенно отличается от самости, какой ее видят большинство коллег-фрейдистов, тем, что она, по существу, раскрывается как центр, расположенный вне Эго и, соответственно, вне содержания Эго. Но ссылки автора на «непостижимость» и «космическую» сущность Эго являются лишь метафорами, которым не следует придавать большого значения20. Они не обладают той полностью детерминирующей значимостью архетипического пространства. Какая может быть принципиальная разница вне этой психической размерности и существования нуминозного, будем мы считать Самость космической или нет?
Я признаю тот огромный вклад, который внес Кохут в клиническую практику своим исследованием процесса переноса-контрпереноса; его взгляды на структуру психики и на Самость очень отличались от взглядов Юнга. Эти различия становятся довольно важными в зависимости от того, с какой точки зрения мы будем рассматривать трансформацию нарциссической личности.
По мнению Кохута, у нарциссической личности Самость, разумеется, существует, но существует в крайне стесненных условиях. В результате фрагментации образов Самости при наличии очень скудной эмпатии «объектов самости» (см. главу 1) нарциссическая личность всегда чувствует особую уязвимость, связанную с ощущением слабости, наступлением депрессивного состояния и хроническим отсутствием интереса к работе и отношениям с окружающими. Но, согласно Кохуту, базовая «ядерная самость» по-прежнему ищет возможности для своего выражения21.
Ядерная самость, в соответствии с описанием Кохута, отличается от концепции Самости Юнга в нескольких ключевых моментах:
1) Ядерная самость по Кохуту (согласно концепции Юнга)
является индивидуальной версией одного архетипического паттерна. Этим паттерном оказывается архетип риег -senex22.
2) Ядерная самость по Кохуту имеет сильные защитные меха-
низмы. В этом смысле она действительно может считаться защитой Самости23, предохраняющей ее от расщепления архетипического паттерна, который в своей основе содержит фемининный аспект Самости.
3) Согласно Кохуту, самость разделяется на две противоположные структуры, одна из которых связана с трансформирующимся архаическим эксгибиционизмом, а другая -с идеализацией. В концепции Юнга такая полярность является лишь одной из многих. Она имеет сходство с развитием вдоль оси Эго-Самость, которое описано Эдинге-ром24, но в этом процессе главная роль достается не только архетипу, но и аспекту, связанному с отношением полов, и особенно с фемининным аспектом психики.