Касаясь нашей регулярной программы создания потенциала, я считаю, что важно установить более совершенные связи между экономическими целями, приоритетами и ресурсами стран и использованием интеллектуальной собственности – приучить интеллектуальную собственность говорить на языке экономических условий и социального контекста, которым она служит. Все больше стран пытаются сделать это путем разработки национальных стратегий в области инноваций и ИС. Мы будем содействовать наиболее широкому использованию этих стратегий как инструментов доставки деятельности по созданию потенциала и будем участвовать в попытках разработать методику оказания помощи тем странам, которые делают выбор в пользу разработки собственных стратегий. В среднесрочном плане, я полагаю, что пришло время крупного стратегического пересмотра нашей Программы развития, и я сделаю соответствующие предложения государствам-членам в Среднесрочном стратегическом плане, который Организация будет обсуждать в течение года, вплоть до сессии Ассамблей ВОИС в 2010 г.
В области нормотворческой деятельности Организации не наблюдается никакого прогресса. Препятствия существуют в нескольких областях. Действительно, темпы прогресса нормотворческой деятельности обратно пропорциональны темпам технологических изменений, что таит в себе главные риски для Организации. В конечном счете риск заключается в том, что Организация потеряет свою роль в разработке экономических правил. Многосторонний характер от этого пострадает, и будет наблюдаться все больше обращений к двусторонним и многосторонним решениям. В то же самое время – что является очень неудобным ‑ технологии все больше используются в глобальных масштабах. Например, в мире 1,6 млрд. человек пользуются услугами Интернета, а число подписчиков на услуги мобильной телефонной связи во всем мире составляет 61%. Глобальное использование технологий призывает к глобальной нормотворческой архитектуре в целях обеспечения, чтобы технологии действительно были доступными во всем мире.
Я обращаюсь к государствам-членам с просьбой найти сбалансированный подход к нашей нормотворческой повестке дня. Если Организация хочет сохранить свои позиции в разработке правил, она должна иметь возможность заниматься всеми спектрами технологического развития. Она должна быть в состоянии создавать правила как для самых прогрессивных достижений технологии, так и для систем традиционных знаний. Слишком часто понятие «различные компоненты спектра» рассматривается как взаимоисключающее. По моему мнению, реальность глобальной Организации состоит в том, что она должна быть в состоянии рассматривать и то и другое. Все члены Организации должны иметь возможность идентифицировать себя в ее повестке дня.
В частности, я хотел бы упомянуть две конкретных области в нормативном аспекте, где, я считаю, необходима более широкая активность. Первая – это традиционные знания и традиционные выражения культуры. Поиск здесь заключается в том, чтобы сделать универсальной базу знаний, которая рассматривает системы интеллектуальной собственности. Этот вопрос стоит перед нынешними Ассамблеями в форме продления мандата Межправительственного комитета по интеллектуальной собственности, традиционным знаниям, традиционным выражениям культуры и генетическим ресурсам. Я призываю вас всех проявить гибкость и понимание, которые необходимы при продлении мандата этого Комитета на условиях, которые обеспечат реальный прогресс и дадут основания развивающимся странам, в частности поверить, что ощутимые материальные решения вопроса о несправедливом присвоении традиционных знаний и традиционных выражениях культуры на международном уровне уже близки.
Вторая область, которая вызывает особую озабоченность ‑ это будущее авторского права в цифровой среде. Мы являемся свидетелями миграции большинства, если не всех форм выражений культуры, в цифровую технологию и Интернет – музыка, фильмы, новостные программы, литературы, культурные программы и спортивные мероприятия. Возникают также новые формы выражений культуры. Изобилует контент, генерируемый пользователями. Например, в отчетах YouTube содержится информация о том, что кажую минуту в YouTube закачивается десять часов видеопрограмм. В то же самое время весь мир, начиная от президентов, ведущих деятелей культуры и спорта и до тинейджеров, увлекается «твиттингом».
Ни одно из этих преобразований по сути не является ни хорошим, ни плохим. Однако они являются фундаментальными и свидетельствуют о вызове, который стоит перед институтом авторского права. Цель этого института ясна – обеспечить рыночный механизм, который извлекает определенную ценность из культурных транзакций с тем, чтобы позволить авторам вести достойное материальное существование, одновременно обеспечивая наиболее широкое распространение доступного творческого контента. Вопрос заключается не столько в самой цели этой системы, сколько в средствах достижения этой цели в условиях конвергенции цифровой среды. Факты свидетельствуют о том, что нынешние средства переживают глубокий стресс. Например, в случае музыки, по оценке этой отрасли в 2008 г., нелегальный обмен между пользователями составил 40 млрд. файлов, т.е. уровень пиратства составил 95%.
Я не уверен, что вопрос о влиянии этих бурных событий в области цифровых технологий может быть решен путем переговоров по отдельным вопросам в одном из постоянных комитетов, для этого они являются слишком фундаментальными. Они касаются вопроса, имеющего огромное значение для всего мира, и этот вопрос не было бы преувеличением охарактеризовать как финансирование культуры в 21-м веке. Я хотел бы предложить государствам-членам рассмотреть в следующем году возможность проведения неких глобальных консультаций и размышлений по этому вопросу.
Структурные изменения в распространении и использовании творческих произведений, как я уже указывал, привели к беспрецедентному уровню игнорирования интеллектуальной собственности. Существует широко распространенное мнение, что отсутствие уважения к интеллектуальной собственности ‑ проблема между Севером и Югом. Я считаю, что это слишком далеко от правды. Из того, что я сказал об авторском праве в цифровой среде, очевидно, что я считаю пиратство структурной или концептуальной проблемой и глобальным вызовом, а не битвой между Севером и Югом. Мой недавний визит в Нигерию подтверждает это. Кинопромышленность этой страны занимает второй место в мире, при этом в стране существует очень живая и креативная музыкальная культура. Обе эти отрасли подвержены грубому и вредному влиянию пиратства, которое стало возможным благодаря цифровой технологии. Хотя правительство ведет непримиримую борьбу против пиратства, оно сталкивается с тем же вопросом, с которым сталкиваются все другие правительства в мире: как защитить авторским правом произведения в цифровой среде, где нет различий по качеству между оригиналом и копией и где средства воспроизведения и распространения общедоступны по незначительной цене.
Я не считаю, что существует какая-либо разница для материальных товаров. Контрафакция не является проблемой Севера и Юга. Это глобальная проблема – проблема открытых рынков, хороших систем транспортировки и свободного перемещения лиц, товаров и капиталов. Я выражусь предельно ясно – под контрафакцией я понимаю намеренную крупномасштабную имитацию брендов, происхождения и товарной упаковки. Конечно же, здесь я не имею в виду альтернативную фармацевтическую продукцию, которая занимает свое законное место на конкурентном и регулируемом рынке фармацевтических препаратов. «Контрафактные» означает поддельные и вводящие в заблуждение. Контрафакция затрагивает высокие и низкие технологии, предметы роскоши, предметы ремесел, фармацевтические препараты, косметику, запасные части и памятники систем традиционной культуры, короче говоря, весь спектр человеческого производства, при этом контрафакция оказывает влияние и имеет место во всех странах.
Во взаимно переплетающемся мире платформы могут иметь такое же, а иногда и более важное значение, чем новые правила, оказывающие влияние на поведение. В течение последнего года мы разработали новую стратегическую цель координации и развития глобальной инфраструктуры. Определенные очень конкретные предварительные результаты уже достигнуты в форме программ оцифровки данных в ведомствах развивающихся стран, создания центров технологических и инновационных услуг и открытия новой базы данных (aRDI), предоставляющей доступ к научным, медицинским и техническим публикациям и журналам развивающимся и наименее развитым странам. Я не буду углубляться в эту область, но хотел бы особо отметить один проект, который, я считаю, имеет важное значение, – так называемая «Дорожная карта» по совершенствованию функционирования Договора о патентной кооперации (РСТ) которая будет представлена на рассмотрение Ассамблее РСТ на этой сессии. Это не нормотворческая инициатива, и любая информация, опровергающая это, является недостоверной. В РСТ четко оговорено (Статья 27(5)), что ничто в этом Договоре не должно пониматься как ограничение права каждого Договаривающегося государства устанавливать материально-правовые условия патентоспособности по своему усмотрению. Ни сам РСТ, ни Дорожная карта никоим образом не влияют на гибкости, оговоренные в ТРИПС. Дорожная карта направлена на совершенствование процедурного договора, который связывает воедино патентные ведомства всего мира. Она направлена на поиск путей увеличения совместного участия в работе, сокращения неэффективного дублирования работ, совершенствования качества конечного продукта международной патентной системы и, тем самым, внесет вклад в сокращение массива нерассмотренных патентных заявок, число которых во всем мире составляет 4,2 млн. В этой связи уже осуществляется ряд инициатив: «Patent Prosecution Highway» и инициативы по разделению работ в АСЕАН, Южной Америке и среди участников Ванкуверской группы: Канады, Соединенного Королевства и Австралии. Дорожная карта РСТ предназначена для объединения в конечном итоге всех этих инициатив под многосторонним зонтиком РСТ.