Аркаша был потрясен. Такого он еще никогда не видел. Какие красивые трубы, какой прекрасный большой барабан! Аркаша остановился, но затем вновь бросился за оркестром, вглядываясь в каждый инструмент. Он и представить себе не мог, что столько людей и столько разных инструментов могут играть одновременно.
Эта встреча решила судьбу дворовой команды. Отныне все ребята во главе с Аркашей играли только в духовой оркестр. Визг, вой, стук, гром целыми днями сотрясали все вокруг. Взрослые негодовали, а «музыканты» не унимались. Но в начале лета, все игры сразу прекратились. Главный зачинщик с папой, мамой и братом Ромкой уехал на отдых в деревню.
Осенью к школьным занятиям прибавились уроки музыки. Илья Ильич решил пригласить к старшему сыну учительницу музыки.
Уроки музыки сами по себе ему нравились. Только вот не любил он бесконечные гаммы, упражнения, этюды и при первом удобном случае играл то, что взбредет в голову. То изображал в звуках танцующую на пальчиках балерину, то ему хотелось передать в музыке пенье птиц, шум ветра или стук дождевых капель. А то и слышанный когда-то духовой оркестр. Получалось почти по-настоящему: воображаемые инструменты тревожно гудели, пищали на разные лады. Рояль вздрагивал от напряжения, Аркаша и сам гудел и притопывал, все дрожало, звенело, шумело.
Прошло несколько лет.
Теплым погожим днем по Невскому проспекту Ленинграда шагал стройный четырнадцатилетний паренек. Обойдя громаду Исаакиевского собора, он присоединился к шумной группе учеников ФЗУ или «фабзайцев», как их все называли, и с ними подошел к памятнику Петру I.
«Вот, ребята, знаменитый «Медный всадник», – начал экскурсовод. Вы видите всадника на вздыбленном коне, который поднялся на полном скаку по крутой скале и остановился у края обрыва. Двенадцать лет трудились над памятником французский скульптор Этьен Фальконе и его помощница. А теперь идемте дальше».
– И ты айда с нами, не бойся, сойдешь за нашего – за «электросиловца» –обратился к пареньку один из «фабзайцев». И они пошли вместе.
– Тебя как зовут?
– Аркадием.
– А меня Степаном.
– А что такое «электросиловец»? – спросил Аркадий. Степан усмехнулся: «Сразу видно, что не питерский. Мы делаем машины для всех электростанций нашей страны. Приходи завтра. Устроим тебя в ФЗУ. Советую тебе на кузнеца идти – работа интересная. Да и парень ты крепкий, вытянешь. Ну, бывай, до завтра».
На другой день Аркадий Островский впервые в жизни вошел под своды громадного завода. Грохотом и звоном, гарью и дымом встретил Аркашу кузнечный цех. Степан встретил Аркадия у входа и повел по цеху, объясняя назначение различных станков. К концу дня у Аркадия разболелась голова, и Степан, спросив разрешения у мастера, увел Аркашу с завода.
– Ничего, Аркадий, пообвыкнешь, – успокаивал он новичка. – Через месяц этот шум и гам тебе музыкой покажется.
Аркадий молчал. Разве можно быть и кузнецом и музыкантом? А вдруг что-нибудь с руками? Ведь с молотом шутки плохи. Аркадий отогнал грустные мысли. Все будет хорошо. Так часто говорит отец.
Как-то весной устроили молодежный вечер. Большие яркие афиши приглашали всех желающих принять участие в диспуте и в концерте самодеятельности.
Начало вечера затягивалось, и ребята от нечего делать забрались в дальний конец фойе. Там стоял потрепанный рояль, на котором юноша играл одним пальцем вальс «Осенний сон».
Увидев рояль, Аркадий заволновался. До сих пор никто на заводе не знал о его занятиях музыкой. Он боялся, что все сочтут его неженкой и засмеют.
Юноша кончил играть, встал и спросил: «А может, кто из вас хочет попробовать? Все молчали.
И тут вдруг Аркаша шагнул к инструменту, бросив на ходу:
– Дай-ка я попробую.
Он сел за рояль, потрогал клавиатуру и, подумав, заиграл тот же вальс «Осенний сон». Собственно, это был уже не «тот» вальс, который пытался наигрывать юноша. Это был другой – задушевный старинный вальс, нежный, задумчивый, в красивом наряде сопровождения.
Аркашины друзья опешили. Уже где-то на середине вальса они пришли немного в себя и стали радостно перешептываться, кивая на Аркашу.
По фойе разнесся звонок, и все поспешили в зал. Вечер начался.
Островскому неожиданно пришлось «спасать» концерт. Музыкант, которого пригласили аккомпанировать на вечере, почему-то не пришел, и Аркадий теперь должен был его заменить... Он играл самую разнообразную музыку. Куплетисты и певцы, танцоры и акробаты просили его подобрать нужные им мелодии, и он с готовностью выполнял их просьбу.
На другой день в цехе только и было разговоров, что об Аркашином успехе. А директор клуба попросил Аркадия играть иногда по вечерам под немые кинофильмы. Нужно было сидеть в темном зале и, глядя на экран, играть музыку, подходящую к действию. Если на экране происходили какие-нибудь стремительные события, Аркадий играл быструю музыку, в драматических местах он придумывал лирические мелодии. Ему нравилась эта вечерняя работа.
Однажды после окончания сеанса к Аркадию подошел пожилой мужчина и спросил:
– Скажите, пожалуйста, молодой человек, где вы занимаетесь музыкой?
– Сейчас нигде, только сам играю, а раньше, года два назад, занимался с преподавателем — Иваном Михайловичем Белоземцевым.
– Очень жаль, что вы бросили ваши уроки, – сказал мужчина. – У вас, молодой человек, блестящие способности.
Поговорив дома с отцом, Аркадий решил вернуться к Белоземцеву.
Педагог предложил Аркадию, подготовившись, держать экзамен в Центральный музыкальный техникум. Начались усиленные занятия. Днем – завод. Вечерами – рояль, этюды, труднейшие пьесы.
В один из сентябрьских дней 1930 года Аркадий Островский, уже студент Музыкального техникума, прощался со своими заводскими друзьями.
Во дворе собиралось много детворы. Все они хорошо знали Аркадия Ильича. А с недавнего времени, когда Островский купил себе маленький «Москвич» и частенько стал задерживаться во дворе у машины, ребята и вовсе сдружились с ним.
Вовка Завельский, сосед Аркадия Ильича по квартире, и его друзья опекали машину Аркадия Ильича и строго следили за справедливой очерёдностью среди ребят, желающих покататься на «Москвиче» вместе с Островским. И как бы ни был занят Аркадий Ильич, как бы ни торопился, ритуал катания соблюдался неукоснительно. Дружба – превыше всего!
В этот день мальчишки и девчонки были расстроены. Вовка Завельский без обычных шуток вынес из дома чемодан.
– Что стоите? Помогли бы. Сколько ещё вещей надо выносить.
Мальчишки бросились в дом.
– Что это случилось? – полюбопытствовала старушка.
– Композитор вон переезжает на новую квартиру.
– А-а, а я думала пожар…
Когда грузовик был нагружен и все расселись по машинам, Аркадий Ильич подошёл к ребятам.
– Ну, друзья, прощайте, спасибо вам за всё.
В новом доме у Аркадия Ильича появился свой кабинет для работы. Теперь он мог, никому не мешая, писать музыку даже ночью. Сочиняя песни к новому детскому спектаклю, Аркадий Ильич всё время вспоминал ребят. Им-то он и посвятил мужественную, серьёзную песню «Мальчишки» и лёгкую, мечтательную «Девчонки и мальчишки».
Исполнение песни «Мальчишки» (стихи И. Шаферана)
«Девчонки и мальчишки» (стихи И. Дика)
В 1955 году Аркадий Ильич познакомился с детской поэтессой Зоей Петровой. На стихи её он написал многие свои песни.
Исполнение песен на стихи Зои Петровой:
«Тик - так», «Кролик», «Песенка про лень», «Азбука», «Про осу», «Песенка про носы», «Песенка о морковке»
Хотите узнать, как появилась песня «Алёшины галоши»?
Как-то Аркадий Ильич, возвращаясь домой с прогулки, сильно промок. В это время к ним пришла поэтесса Зоя Петрова.
– Вот вам, Зоя, сюжет для песни, – предложил он. – Бедная собачонка бродит по лужам в сильный дождь. Ей очень холодно ступать в ледяную воду, ведь галош-то у собаки нет.
Спустя несколько дней Зоя Петрова принесла композитору стихи про галоши. Только вместо собаки в них говорилось о кошке. Аркадий Ильич быстро написал музыку. Получился настоящий рассказ: отправился Алёша на улицу и увидел, как по лужам бродит несчастная кошка. Не долго думая, Алёша отдал ей одну галошу.
Исполнение песни «Галоши»
(стихи З. Петровой)
Как вы думаете, как сочиняют песни?
В самом деле, как рождаются песни? Ну, как, например, появилась вот эта «Пусть всегда будет солнце»?
Однажды маленький мальчик прибежал к маме и спросил:
– Что такое всегда?
– Ну, как тебе объяснить? – ответила она. Всегда – это вечно. Понимаешь, вечно – значит и сегодня, и завтра, и через месяц, через год, через сто, двести лет и через тысячу. Вот как небо – оно всегда. Или солнце. Оно то же всегда. Только вот люди не всегда...
– А-а... – сказал мальчик и отошел от мамы. Он взглянул вверх и увидел синее небо и плывущие по нему белые облака. Тогда мальчик крикнул:
– Пусть всегда будет небо!
– Пусть всегда будет солнце!
А потом он задумался, Почему солнце всегда, небо всегда, а мама нет?
– Пусть и мама будет всегда! – решил мальчик. И я всегда!
Так появились эти запоминающиеся слова.
О мальчике рассказал журнал «Родной язык и литература в трудовой школе». Затем замечательный писатель Корней Чуковский в книге «От двух до пяти» привел слова малыша как образец детского стихосложения. А много лет спустя один московский художник нарисовал плакат, воплотив в рисунок идею и стихи маленького поэта.
В 1962 году плакат попал на Красную площадь, понравился корреспондентам, они писали о нем.
Вот тут-то и увидел эти строчки композитор Аркадий Ильич Островский. Увидел и воскликнул: «Да ведь это же песня! Ну конечно, настоящая песня! И припев уже готов – «Пусть всегда будет солнце!..»
Ему давно хотелось написать песню о мире, о дружбе людей, чистом небе, о детстве. Может быть, поэтому слова мальчика так тронули композитора.