Принимая во внимание бегство Лолы от мира, мы также можем предположить, что в ее случае мир "зажал ее в кольцо" и "повис на ее душе слишком тяжким бременем" (Юрг Цюнд). На стадии суеверий она все еще была способна избегать этой близости и давлений; на стадии иллюзий преследования и в ходе сопровождающих их галлюцинаций это ей уже не под силу. Выражаясь более правильно, иллюзии преследования и соответствующие сенсорные галлюцинации служат подлинным выражением этого "переживаемого" враждебного наступления мира и давления этого враждебного мира. Действительно, эти иллюзии помогли ей одолеть призрачность и непостижимость существования (Шопенгауэр), представленную здесь мною экзистенциальную тревогу, но только ценой возвращения близости и давления мира в особо выраженной форме. Верно, что иллюзии помогли существованию удержаться на своем месте или прийти к удовлетворению [Stand oder Bestand]; оно снова имело нечто, посредством чего могло понимать себя — но ценой своей свободы! То, что мы называем иллюзорными перцепциями или галлюцинациями, — это не что иное, как изолированные мостики или связующие звенья "между" несвободной субъективностью и соответствующей "воображаемой" объективностью; они представляют собой всего лишь изолированные аспекты сильно изменившейся экзистенциальной структуры.
Всем этим я хотел лишь указать на позицию и метод, используя которые, можно, по моему мнению, подходить к решению проблемы галлюцинаций посредством экзистенциального анализа.
* Очевидно, что там, где трансцендентальное единство тревоги и уверенности нарушено в пользу превосходства или тирании одного или другого, мы имеем дело с тем, что клинически известно как психоз.
ПРИМЕЧАНИЯ
См.: Binswanger, 'The Case of Ellen West", in: Rollo May, Ernest Angel, Henri F.Ellenberger (eds), Existence, Binswanger, "The Case of Jurg Zung"' in: Schizophrenie.
Binswanger, Grundformen und Erkenntnis menschlischen Daseins (Zьrich 1953), S. 445 ff. '
Kierkegaard, The Concept of Dread.
См.: Binswanger, "The Spatial Problem in Psychology" Zeits fiir Neurolo-. gie, Bd. 145, Nos. 3, 4 (1933), S. 598 ff.
6 См.: Binswanger, Grundformen, S. 328ff.,375ff.
В отношении проблемы экстравагантности сравните с анализом Богостроительства в моей работе Henrik Ibsen und das Problem der Selbst-
7realisierung in der Kunst (Heidelberg, 1949).
См.: Gaston Bachelard, La psychoanalyse du feu (Paris, Gallimard, 1939),
о. отТ.
См. также: Binder, Zur Psychologie der Zwangsvorgange (Berlin, 1936) "Zwang und Kriminalitдt" Schweizer Archiv fiir Neurologie und Psychiatrie Bd. 54, 55. os,
См.: Erwin Straus, Geschehnis und Erlebnis (Berlin, 1930); см. также мою
статью под таким же заглавием в: Monatsschrift fiir Psychiatrie, Bd 80
No. 5, 6 (1931).
K.Jaspers, Allgemeine Psychopathologie (1922), S. 63.
Annales Medico-Psychologiques, No 4 (April, 1937).
Экстравагантность (Verstiegenheit)"
Человеческое существование проецируется в измерениях широты и высоты1; оно не только движется вперед, но и поднимается вверх. Поэтому в обоих отношениях человеческое существование может слишком далеко зайти, стать экстравагантным. Если мы хотим понять антропологический смысл экстравагантности, нам следует отыскать то, что делает возможным превращение экзистенциального подъема в экстравагантный способ существования. Антропология никогда не может ограничивать свои исследования одним лишь только экзистенциальным направлением, а будучи, по сути, антропологической, всегда должна иметь перед собой общую структуру человеческого бытия. Поэтому основание этого перехода, или превращения экзистенциального подъема в экстравагантность с самого начала будет не просто рассматриваться как движение вверх, но пониматься как часть koinonia2, или единства других основных потенциальных возможностей человеческого существования. Как я пытался показать в другой работе3, экстравагантность фактически обусловливается определенной дисгармонией в отношении между подъемом вверх и движением вперед. Если такое отношение, в том случае, когда оно "удачно"4, называть "антропологически пропорциональным", тогда мы должны говорить об экстравагантности как о форме антропологической диспропорции, как о "несостоятельности" взаимоотношения между высотой и широтой в антропологическом смысле.
В русском языке нет ни одного слова, адекватно передающего значение немецкого versieiegen.Ta&Toa sich versteigen означает "подняться так высоко, что невозможно спуститься, затеряться среди крутых горных вершин, высоко взлететь, слишком далеко зайти" и т.п. Поэтому как имя прилагательное данное слово неточно переводится такими словами, как:"экстравагантный","эксцентричный", "странный", "необычный" или "высокопарный" — ни одно из которых не передаст смысл безвыходности. Термин "экстравагантность", выделенный курсивом, целесообразно использовать здесь потому, что несмотря на несоответствие общепринятого его смысла немецкому, его латинские корни (extra, "вне" и vagari, "блуждать", взятые вместе передают значение "выходить за пределы". — Прим. изд.
Восхождение человеческого существования вверх не следует понимать в рамках контекста его бытия-в-мире5 и соответствующей его ориентации в пространстве и времени. Скорее его следует понимать в контексте бытия-вне-мира в смысле обретенной обители и вечного присутствия любви, где не существует ни "вверх" ни "вниз", ни "близко" ни "далеко", ни "ранее" ни "позднее". Если же, вопреки этому, человеческое существование, как имеющее пределы бытие, все-таки "остается" и "перенесенным" в плоскости высоты и ширины, тогда оно может "зайти слишком далеко" именно там,где оно покиджает обитель любви с присущим ей измерением вечности и целиком погружается в "пространство и время". Ибо только там, где отсутствуют communio* любви и сот-municatio** дружбы и где простое взаимодействие и общение с "другими" и со своим собственным я становятся исключительным направлением нашего существования, только там высота и глубина, близость и отдаленность, настоящее и будущее могут иметь такое важное значение, что человеческое существование может зайти слишком далеко, может достичь конечной ц&ш и сейчасности, откуда нет хода ни вперед, ни назад. В таком случае мы говорим о переходе в экстравагантность. Это может быть экстравагантная "идея", идеология (идеологии экстравагантны по самой своей сути), экстравагантный идеал или "чувство", экстравагантное желание или замысел, экстравагантное притязание, мнение или точка зрения, простая "прихоть" или экстравагантный поступок или проступок. Во всех этих случаях "экстравагантность" обусловлена тем фактом, что Dasein "застряло" в одном определенном эмприческом местоположении [Er-Fahmng], когда оно уже не может, используя выражение Гофмансталя7, "свернуть свой лагерь", когда оно уже не может вырваться оттуда. Лишенное communio и communicatio, Dasein уже не может расширять, изменять или пересматривать свой "эмпирический горизонт" и остается привязанным к своей "узости", то есть четко ограниченной позиции. В этом отношении Dasein оказывается "застревающим" или упорствующим, но еще не экстравагантным*** ибо дополнительной предпосылкой экстравагантности выступает подъем Dasein на высоту большую, чем.
* Общность, единение (лат.). — Прим. ред.
** Сообщение (лат.). — Прим. ред.
*** Из всех известных мне языков четкое разделение здесь проводит только немецкий. В английском и романских языках соответствующие выражения выводятся почти исключительно из сферы земного (aller trop loin, andar troppo lontano или troppo oltre, go too far или so far as to maintain). Исключением является испанский язык. Он признает как irse demasaido lejos (слишком далеко или слишком широко), так и tomarsu те/о demasiado alto (взлететь слишком высоко).
та, что соответствует широте его эмпирического и интеллектуального горизонта, то есть другими словами, непропорциональное соотношение высоты и широты.
Классическим примером этого из области психиатрии служит концепция Блеймера относительно определенного вида психического слабоумия как "диспропорции между стремлением и пониманием"; классическим примером из художественной литературы — строитель Сольнес Ибсена8, который "строит выше, чем может подняться"*. Однако эту диспропорцию между широтой и высотой ни в коем случае не следует понимать как отношение между конкретными "способностями" или характеристиками и, менее всего как отношение между "интеллектом и потребностью в том, чтобы вызывать восхищение"; скорее мы должны искать антропологические предпосылки, делающие возможными такое непропорциональное соотношение. Мы не рассматриваем экстравагантность как нечто присущее отдельным группам (партиям, кликам, сектам и т.п.), которые явно воплощают односторонний набор "черт", "идентификационных характеристик". Поэтому в целом ее нельзя понимать как черту характера либо же некоего рода поддающееся определению психологическое, психопатологическое, социальное явление или "симптом". Скорее к ней следует подходить в ключе аналитики Dasein* — то есть как к чему-то, требующему понимания в рамках общей структуры человеческого существования — короче говоря, как к антропологической, онтологической возможности. Только принимая такой подход, мы можем прийти к подлинному пониманию всей многообразной "симптоматики" экстравагантности. Только тогда мы сможем, к примеру, увидеть, каким образом и до какой степени можно проводить антропологическое различие между так называемыми (отнюдь не правильно) "экстравагантными идеями" маньяка10, "экстравагантными" ("ненормальными", "странными") жестами, языком или действиями шизофреника11, и фобиями невротика — хотя мы и психопатологи, и обыватели, называем