- Я описываю только вот эту мою жизнь и то, что к ней относится.
- Мой путь составляют благие отрады, доблестные дела, превратности судьбы.
- Я родился свободным и таким же свободным хочу жить.
- Родясь простым, я положил своему дому почтенное начало.
- В детстве мне явилась в огне Саламандра как знак будущего величия.
- Мой дед занимался зодческим искусством; отец был отменным рисовальщиком и музыкантом, обладал поэтической жилой и пророческим даром.
- У такого отца я должен был стать мастером.
- Отец желал, чтобы я стал искусным в игре на флейте, но я с большим трудом убедил его учить меня рисованию. Вначале я попал в обучение к золотых дел мастеру.
- Я учился у многих мастеров (ювелиров, рисовальщиков, ваятелей) и многие из них, видя мое дарование и старание, любили меня, как родного сына.
- Я учился на прекрасном пошибе Микеланьоло Буонаротти и Леонардо да Винчи, Рафаэлло да Урбино и Донателло, Юлио Романо и Тициана.
- Мои великие Учителя – люди с божественным талантом, искуснейшие, добродетельные, доблестные.
- Когда меня сравнивали с великими мастерами, это было мне наилучшим вознаграждением.
- Я был живописцем и ваятелем, владел золотым, серебряным, финифтяным делом, имел многих учеников.
- У меня был особый дар, ниспосланный мне богом: усердие и легкость преодолениея трудностей, благодаря чудесному телесному сложению.
- Многие люди, обладающие властью, стремились заполучить мой талант. Папа Климент говорил: «Бенвенуто может гордиться тем, что служит государю, подобному мне, который его знает».
- Мне покровительствовали, благоволили, помещали для работы в свои дворцы, соперничали из-за меня между собой герцог Лессандро, король Франции, герцог Пьер Луиджи, герцог Козимо, герцог Лоренцо Медичи, кардиналы наваррский, лотарингский, феррарский. Французский король сказал обо мне: «Я достал из Италии величайшего человека, который когда – либо рождался, полного стольких художеств».
- Для этих моих высоких заказчиков я сделал множество вещей, соперничающих с изделиями самых больших искусников: оправленные в золото бриллианты, вазы, медали, монеты, пряжки для шляп, застежку для папской ризы, драгоценные оклады для книг, серебряную посуду, модели 12 серебряных статуй богов, женские скульптуры, изваяние Персея для центральной площади Флоренции, мраморное распятие для флорентийской церкви, статую Нептуна.
- Я делал работу такой тяжести, которая иногда убивала моих работников.
- Я подвигал одновременно множество работ.
- Мои враги говорили: «Бенвенуто – великий дьявол, сделавший то, что искусство не может сделать, и столько великих дел, каковых слишком много даже для дьявола».
- Я сознаю, что обладаю свободной волей.
- Я верю в бога, судьбу и могущество звезд.
- Я достиг возраста пятидесяти восьми лет, с каковым столь счастливо, благодаря милости божьей, иду вперед.
5. Значительным моментом в развитии рефлексии творцов стало их обращение в XIX-XX веках к смысловому аспекту жизни как тайне, загадке, проблеме индивидуальности. Это означало принципиальное изменение направления творчества и самопознания, сместившегося от «внешнего» пространства общественных идеалов, мира Абсолюта, межчеловеческих взаимодействий, произведений и способов самовыражения в мир внутренних ценностей личности. Предметом творчества становится ускользающий феномен смысла, поиск которого принимает форму углубленного исследования «Я». Общие экзистенциальные установки, порожденные новоевропейской гуманитарной культурой, приобретают образ «творческого самообоснования личностью своей жизни».
Критическим случаем смысловой рефлексии можно считать «Исповедь» Льва Толстого (21), где воссоздается «Я», исследующее смысл своей жизни. «Смысл» для Толстого - это осознанная вера в то, ради чего стоит жить. Главной проблемой, направляющей его самоисследоание, выступает раскрытие личной динамики смысла, включающей ряд циклов: нахождение смысла – возникновение смыслового конфликта – критика смысла – состояние опустошения - переосмысление – рождение нового смысла. Множественность обретенных, разоблаченных и принятых Толстым смыслов поднимает его на уровень «всечеловеческого искания Смысла».
В целом, жизненный контур внутренних смысловых изменений автора «Исповеди» может быть представлен следующей моделью самопознания.
- Моя жизнь является историей искания веры как смысла жизни.
- Во все времена моего детства меня учили православной вере, но то, что я испытывал, было скорее не вера, а доверие к тем, кто меня учил.
- Вероучение постепенно оттеснялось из сознания, как не участвующее в жизни людей, окружавших меня, людей нашего круга и склада.
- В юности моей верой стало совершенствование. Я совершенствовал свой ум, волю, нравственность, но делал это не ради того, чтобы быть лучше перед Богом или перед собой. Я желал быть лучше, то есть, сильнее, славнее, богаче перед другими людьми.
- В молодости меня хвалили за то, что я не могу вспоминать без ужаса: я убивал людей на войне, вызывал их на дуэль, проигрывался в карты, проедал труды мужиков, обманывал. Но смысл моей жизни, который я скрывал, составляло стремление к добру. Я был совершенно одинок, когда искал хорошее в себе…
- Я начал писать и считался чудесным художником. Мои товарищи по искусству верили, что жизнь идет, развиваясь, и главная роль в этом развитии принадлежит писателям, поэтам. Я тоже верил, что должен писать и печататься как можно больше, учить и просвещать людей, служить благу человечества. Но мы не знали, при этом, что хорошо, а что дурно, не слышали друг друга и на самом деле хотели получать больше денег и похвал.
- Жизнь в Европе и сближение с европейскими учеными людьми укрепили мою веру в прогресс как естественный процесс совершенствования жизни.
- Счастливая семейная жизнь отвлекла меня от искания общего смысла жизни. Вся жизнь сосредоточилась на жене, детях, добывании средств к существованию. Я считал писательство пустяшным делом, но писал и получал за это огромное вознаграждение. Смыслом стала благополучная жизнь семьи.
- Некоторое время назад у меня появилось ощущение «остановки жизни», как будто я не знал, как мне жить, что мне делать, что будет потом. Например, думая о славе своих сочинений, я говорил себе: «Ты будешь славнее Пушкина, Гоголя, Шекспира, Мольера – ну и что?» Многие вопросы к себе, падая в одно и то же место, «сплотились без ответов в одно черное пятно».
- В пятьдесят лет жизнь моя остановилась, потому что не было у меня таких желаний, удовлетворение которых я находил бы разумным. Истиной стало казаться то, что жизнь – бессмыслица.
- Я не мог жить, не думая о смысле жизни, и не мог не видеть смену дней и ночей, ведущих к смерти. Ужас приближения и ожидания смерти был слишком велик, и это чувство сильнее всего влекло меня к самоубийству.
- Я думал, что состояние отчаяние не должно быть свойственно человеку, а значит, я чего – то не понял о своей жизни. Я стал искать разумного знания о жизни в естественных и умозрительных науках, в философии и учениях мудрецов, но нигде я не нашел ответа на вопрос: «Зачем Я живу?».
- Я изучал людей своего круга и увидел 4 основных способа избежать отчаяния и переживания бессмыслицы жизни: неведение и непонимание; эпикурейство; сила и энергия – выбор самоубийства; слабость – знание зла жизни, но продолжение ее в ожидании чего – то. Я выбрал путь слабости.
- Я должен был оправдать свою жизнь. Мой настоящий вопрос о жизни был такой: «Что выйдет настоящего, неуничтожающегося из моей призрачной, уходящей жизни?»
- Я обратился к религии и верующим, простым людям. Я увидел, что они признают смысл жизни в неразумном знании, то есть, в вере. Выходило противоречие: разум отрицал жизнь, породившую его, а вера требовала отречься от разума, чтобы оправдать жизнь.
- Я говорил себе, что сущность веры в том, что она придает жизни смысл, который не исчезает со смертью человека. Я искал веры, силы жизни. Я искал бога как истины, которая не проясняется разумом, но помогает человеку жить. «Живи, отыскивая бога, и тогда не будет жизни без бога».
- Я бросился к изучению богословия, пытаясь объяснить необъяснимое. Не разум, а сон помог мне. Я увидел, что вишу на невообразимой высоте: бездна внизу и бездна вверху. У моего тела нет опоры. Бесконечность внизу пугает и отталкивает меня. Бесконечность вверху притягивает меня. Я смотрю только вверх, и страх покидает меня. Я всем телом чувствую опору, вижу столб у своего изголовья, на котором держится эта опора. Голос сна сказал мне» «Заметь, это оно».
Таким образом, культурную динамику самопознания творцов можно рассматривать как движение рефлексивного творчества от одних доминирующих аспектов «Я» к другим, в частности, от Абсолютного и общественного к индивидуальному, от внешнего к внутреннему, от идеального к противоречивому и трагическому, от авторской, продуктивной деятельности к смыслообразованию. Вехами культурогенеза или культурно – психологическими «матрицами» самопознания личности выступают: «Я», создающее идеал человека, «Я», живущее в противоречиях с собой, «Я», отстаивающее себя в противоречиях с другими, «Я», изобильно создающее шедевры, «Я», исследующее смысл своей жизни.
Творческая и познающая себя индивидуальность, умножая силу «Я» в освоении великого числа жизненных потенциалов и умений, в преодолении многих жизненных коллизий, создании масштабных произведений, наполнении жизни смыслом, может приобрести новую ипостась: стать множеством в своей единственности. «Множество» олицетворяется также теми людьми, которые свободно принимают найденные индивидуальностью формы творчества и самопознания, воплощают их в собственной жизни и проникают во внутренний мир творца своими откликами и ответными вкладами.