При анализе становления, развития и распада советского государства, роли советских элит, сложным образом переплетаются тесно связанные вопросы концептуального осмысления данной проблемы с вопросами политизированного и бытового восприятия прошлого. В связи с этим возникает потребность освободить сложившиеся представления от конъюнктурных наслоений, возникших в советский и постсоветский периоды.
Появление советской модели социализма было результатом глубокого внутреннего кризиса либерально-элитократического капитализма, который утвердился в Европе в начале ХХ века. Ограниченность реализуемой западноевропейской модели становилась все более очевидной и для стран второго эшелона, её копирование обрекало данные страны на отставание в развитии. Возникала настоятельная потребность поиска новой парадигмы развития, ориентированной на улучшение условий труда и жизни народных масс, демократизацию власти и повышение культуры народа, устранение социальных перекосов и дисфункций, обеспечение равноправия и свободы. Все это декларировалось социалистическим проектом преобразования российского общества. Вместе с тем между социалистической идеей основоположников и реальным её воплощением в СССР оказались большие различия. Но они стали не столько результатом злой воли тех или иных правящих элит, сколько следствием невозможности реализовать на практике идеи «научного коммунизма»; необходимо было кардинальное уточнение нормативного образа социальной жизни в рамках социалистической идеологии применительно к реалиям жизни российского общества и реализации на этой основе практических мер по переустройству государства. Проблема выбора пути, стоявшего перед большевиками в период НЭПа, была проблемой не выбора между репрессивно-бюрократическим социализмом и «мягким» вариантом государственного социализма, а осмысления альтернатив компромисса марксизма с реформаторскими демократическими и либеральными течениями.
Современные исследователи советской России часто отмечают, что черты свергнутого царского строя были реставрированы в советское время. Вместе с тем авторитарный стиль государственной власти, преобладание государственных интересов над общественными, бюрократических над личными, активное использование принудительных и репрессивных методов, вера в вождя, идеологический монополизм – эти и другие схожие черты, характеризующие преемственность социокультурных традиций не отменяют глубоких различий царского и советского периодов.
Сложившийся в результате многовековой истории к началу XX века мобилизационный тип развития страны способствовал формированию традиций систематического использования чрезвычайных методов для выхода из кризисных ситуаций. Разработанные для решения экстраординарных проблем эти методы продолжали и в мирное время выступать (хотя и в модифицированном виде) важнейшими звеньями механизма социально-экономической и политической организации российского общества. Это способствовало бюрократизации управления, формированию гипертрофированной роли государства в регулировании социальной жизни, жестких форм государственной власти. Крушение царской империи не привело к смене в стране типа ее развития, хотя в советский период и возникали специфические идеологические, политические, экономические и социально-психологические отношения, в которых проявлялись культурно-исторические особенности России, формировалась основа для перехода от традиционного общества к индустриальному.
После многовекового правления элит, ориентированных на использование импульсной модели запаздывающей модернизации общества, в условиях резкого ухудшения международного положения России и возникающих в связи с этим угроз большевики предприняли очередную в истории России попытку радикального реконструирования цивилизационной модели. Выбор альтернативных способов социального реформирования стал осуществляться исходя из политизированной и идеологизи-рованной системы ценностей. Политика военного коммунизма способствовала углублению социально-экономического раскола общества, формированию «паразитарно-хищнического государства» (П.П.Струве) и была вскоре заменена новой экономической политикой, позволившей в короткие сроки восстановить национальное хозяйство. Россия продемонстрировала всему миру огромные возможности смешанной экономики, основанной на сочетании активной роли государства и рынка. Однако в борьбе альтернативных подходов при проведении социальных преобразований – «генетического» и «теологического» – возобладал последний, сложилась авторитарно-бюрократическая модель развития российского общества.
В результате перераспределения власти в СССР сложился правящий слой, который был назван М.Джаласом «новым классом», а М.Восленским – «номенклатурой». Он был представлен партийными, государственными и хозяйственными руководителями и верхними чинами силовых органов. М.Восленский отмечал, что бюрократия в демократических обществах является силой подчиненной и исполнительной. Буржуазные чиновники выполняют приказы государственных органов, тогда как номенклатура сама диктует волю государственным или иным органам посредством указаний, решений и установок партийных комитетов. Бюрократия – это привилегированные слуги, номенклатура – самовластные господа [10, с.132].
В настоящее время в научной литературе существуют разнообразные точки зрения относительно этапов становления и развития советской элиты, обычно все они в той или иной мере проводят разграничение сталинского и постсталинского периодов. Анализируя этапы эволюции советской элиты, исследователи обосновывают различные представления о сущности советской элиты, особенностях ее функционирования. Так, Б.Пугачев особое внимание обращает на то, что эволюция советской элиты в целом шла по осевой линии – от корпоративного обладания властью как собственностью к распоряжению накопленными «общественными» материальными благами. Он выделяет четыре фазы развития советской элиты: «классическая» («сталинская»), «мутационная» («хрущевская»), «прагматически-деидеологизированная» («брежне-вская»), «приватизаторская» («горбачевско-ельцинская») [45, с.111].
Советская реальность, как признают многие зарубежные и отечественные исследователи, оказалась сложной, многоплановой и противоречивой, чтобы описать ее с помощью одной модели. Система советского правления, как и в дореволюционный период, оставалась двойственной по своему содержанию, противоречиво сочетая в себе элементы восточной и западной модели власти. Инновационные усилия власти социально активных групп порождали волну модернизационных изменений в науке и технике, культуре и политике, экономике и социально-бытовой сфере. Данные модернизационные процессы носили неизбежно ограниченный характер и в связи с этим все больше обнаруживалась настоятельность радикального пересмотра реализуемой модели.
В идеологии большевизма считалось нравственным всё то, что содействует делу революции, а борьба за интересы народа и справедливость служили оправданием репрессивных мер. В то же время духовные основы советского общества не могут быть сведены к тоталитаристским идеям. В советской культуре установки авторитарного правления противоречивым образом сочетались с нравственными традициями российского общества. Как отмечает Ю.А.Васильчук, «сегодня модно критиковать и «совков» и Россию». «Забывают» лишь главное: более 50 стран получили свободу из рук российского (или «советского») солдата и политика и еще, вероятно, столько же – при их поддержке. Массовые российские армии в 1914–1917 годах предотвратили порабощение Европы, а в 1941–1945 годах проделали это вторично, похоронив Холокост. Вся цивилизация и культура гражданских обществ Запада в этом смысле – «дитя» наших отцов. При этом духовную основу Великой победы и освобождения Европы от фашизма составили отнюдь не идеи тоталитаризма, а, напротив, идеалы свободы и нравственного долга каждого (заложенные еще православием и его соборными ценностями коллективизма) [8, с.247].
Самые глубинные причины краха советской модели социализма коренятся в том, что благие цели, связанные с организацией общества на принципах социального равенства, справедливости и свободы, трансформировались в жесткий постулат о «примате интересов общества», когда содержание данных интересов навязывалось властью, не контролируемой обществом. Отчуждение народа от власти и привело в конечном счете к глубокому экономическому, политическому, социальному и духовно-нравственному кризису. Реальная жизнь убедительно показала, что в бюрократически организованном обществе нельзя сформировать экономические и политические механизмы, способствующие интеграции многообразных интересов людей в современных условиях.
Существующие ортодоксальные концепции затрудняют описание реальной картины как экономического, так и политического устройства СССР. В связи с этим заслуживают внимания альтернативные и многомерные подходы к анализу развития страны. Так, в рамках концепции хозяйственных порядков В.Ойкен обращает внимание на широкий диапазон и множество вариантов их возникновения на основе некоторых комбинаций идеальных типов. Он охарактеризовал экономику СССР применительно к ситуации 1949 г. следующим образом: «Русский экономический порядок 1949 г. состоит, например, из определенного сплава централизованно управляемой экономики как формы порядка, занимающей господствующее положение, различных форм рынка, присущих рыночному хозяйству, и денежных систем разного рода» [33, с.76]. Экономика России по многим показателям не соответствовала классическим воззрениям на основы рыночной экономики, но она также не была сугубо плановой. Соотношение элементов плановой и рыночной экономик в СССР по некоторым расчетам составляло 8:2. Теория хозяйственного порядка В.Ойкена обосновывает необходимость анализа советской экономики как смешанной, но при преобладании плановых методов, что могло служить в дальнейшем основанием для развития рыночных институтов в стране и формирования современных рыночных отношений. Кроме того, как отмечает К.Флекснер, «убеждение, что рыночная экономика связана только с капитализмом, а плановая экономика существует только при социализме, ошибочно и берет свое начало в конфликте идеологий» [64, с. 281].