Крушение коммунистических режимов и их постком-мунистическая трансформация сопровождались множеством противоречивых процессов. Важнейшей их отличительной особенностью, как было отмечено многими исследователями, являлось то обстоятельство, что масштабность перемен, которые преобразили социально-политический облик планеты и, по некоторым оценкам, даже подвели итог функционированию целой эпохи, начатой Великой французской революцией, не принесли кардинально новых идей, а лишь воспроизводили те, которые были выдвинуты еще два столетия назад.
Либеральные преобразования в России осуществлялись, исходя из представления о западной цивилизации как о том «образце», по которому должна ориентироваться страна, выпавшая из русла общемирового процесса. Обсуждение проблем об альтернативных путях развития происходило лишь на периферии спектра отечественных идеологических течений. Сторонники радикально-либерального подхода долгое время не подвергали критическому анализу представления об универсальности западноевропейского пути цивилизационного развития, считая, что из-за большевизма Россия «ушла с основной дороги» [11, с.6]. В рамках отечественной либерально-демократической идеологии концепции модернизации России стали разрабатываться только в последние годы.
Идеология классического либерализма успешно использовалась для крушения коммунистических режимов, однако она является устаревшей и не отвечает реалиям современности. Задача формирования неодемократических режимов в конце XX века стала общей как для западного мира, так и для посткоммунистических стран. Но мифологические представления об универсальности западного пути, о жесткой связи демократии, рынка и уровня технико-экономического развития страны приводили к созданию утопических схем трансформационных процессов, смысл которых виделся лишь в разрушении тоталитаризма и заимствовании рыночных и демократических институтов Запада, что обусловливало ретрократический и имитаторский характер реформ. Подобным представлениям стали противостоять другие мифы, связанные с абсолютизацией особенностей русского характера. Уникальность русской культуры и загадочность русской души выступали основанием для утверждения о наличии огромной пропасти между национальными традициями и рыночно-демократическими ценностями, об отсталости национальной культуры как главной причины неудач либеральных реформ, об отсутствии социокультурных предпосылок, позволяющих, по крайней мере в обозримом будущем, адекватно воплощать в российской практике современные нормы организации социальной жизни и управления обществом, используемые Западом. В связи с этим снималась проблема переосмысления сложившихся традиций и ценностных установок, осуществления глубоких изменений в национальной культуре в соответствии с вызовами времени.
В осуществлении трансформационных процессов важная роль принадлежит реформам. Целесообразно рассматривать реформы как более локальные преобразования, связанные либо с изменением отдельных сторон социального бытия, либо с решением отдельного комплекса проблем некоторого этапа трансформации общества. Реформы являются составными частями целостного системного процесса переустройства общества, затрагивающего весь спектр социальной жизни, политику, экономику и культуру. Системная трансформация общества выступает как переходный процесс становления нового социального порядка и характеризует взаимодействие двух тенденций в социальном развитии, вызванных одновременным снижением роли старых социальных связей и утверждением новых. При этом изменения проявляются в латентном и открытом сосуществовании старых и новых форм социального бытия.
Революции как экстремальный способ лечения застаревших социальных болезней могут быть эффективными, но могут и привести в конце концов к превращению в прах идеалов, которые ее вызвали к жизни, так как преследовали ошибочные цели. Традиционная трактовка современного этапа преобразований в России как периода реформирования нуждается в уточнении, так как те социально-экономические процессы, которые начались в России с 1991 г., в короткий период привели к тому, что все основы прежнего общества были подвергнуты кардинальным изменениям. Это не в полной мере соответствует понятию «реформа». В связи с этим, например, Дж.А.Дорн указывает на то, что события в СССР являются проявлением новой мировой рыночно-либеральной революции. «Крах социализма и подъем рыночного либерализма в Восточной, Центральной Европе и в Советском Союзе (сегодня СНГ) есть проявление рыночно-либеральной революции, которая набирает силу по всему миру» [35, с.13].
Нельзя не учитывать, что трансформация различных сфер жизни общества может осуществляться на основе различных видов взаимодействий в зависимости от культурно-исторической ситуации, характера связей элиты и общества и распределения власти в социальном пространстве. Выдвигаемые этические, экономические и политические аргументы в пользу однозначного выбора модели форсированных реформ не выдерживают критики в теоретическом контексте и опровергаются практикой. Реальный ход преобразований в посткоммунистических странах показал преимущества выбора стратегии, стимулирующей органические изменения в экономике, политике и культуре (Венгрия, Польша, Китай), выбор стратегии форсированного перехода на основе ускоренной приватизации в лучшем случае был менее эффективным (Чехия), а в худшем приводил к огромным социальным издержкам (многие страны бывшего СССР). Данные издержки связаны не только с затратой жизненных сил общества и снижением эффективности производства, но и развитием криминализированной, несправедливой модели развития общества, выступающей формой олигархического капитализма, которая весьма трудно поддается трансформации. Скорость преобразований сама по себе не может являться главной мерой их успеха. Акценты важно делать не на скорости изменения отдельных инструментальных структур общества, а на таких темпах изменения различных составляющих трансформационного процесса, которые обеспечивают системность изменений и укрепление демокра-тических устоев во всех сферах жизни.
Возникшая после августа 1991г. ситуация в стране в течение двух с небольшим лет характеризовалась сочетанием нескольких типов переходных процессов: 1) навязанный тип – форсированная либерализация преимущественно насаждалась сверху без согласования с народом; 2) демократический тип – каналы влияния масс на эту элиту имели место, но со временем они теряли свое значение; 3) революционный тип – старые институты государственной власти стремительно заменялись новыми; 4) консенсуальный тип – новая правящая элита смогла добиться доверия у основной массы населения и привлечь на свою сторону часть старой номенклатурной элиты; 5) асоциальный тип – преобразования в стране, в конечном счете, приводили к концентрации власти у правящей элиты и были ориентированы преимущественно на реализацию ее интересов и отчуждение власти от общества; 6) кризисный тип – был дан толчок к переводу социальной динамики в кризисную, деградационную фазу.
Начальный этап радикально-либеральной трансформации (с августа 1991г. по октябрь 1993г.) характеризуется одновременным сосуществованием возможностей разных типов перехода к новому обществу, сильной неустойчивостью социально-экономической динамики. Данный период сменился периодом навязанного типа перехода, но контролируемым правящей элитой и определенными механизмами институционализации и легитимизации власти.
Население страны в большей своей части было согласно с тем, что необходимо демократическое устройство общества (против этого обычно выступает менее четверти населения). Вместе с тем люди не были удовлетворены результатами социально-экономических преобразований и развитием демократических процессов. Характерны в связи с этим данные опроса, проведенного в 1995г. фондом «Общественное мнение»: россияне в своем большинстве (60–73%) отметили, что новое устройство России не может рассматриваться как демократическое, новая демократия не является демократией для обычного человека, правящая элита ее компрометирует. Около 60% населения считали, что демократический режим в России терпит поражение, более половины российских граждан отказали элите в праве называться демократической.
Однако имитационно-западная модель реформирования институтов, значительно недооценивающая технологические и социокультурные особенности общества, не приводит к радикальному улучшению ситуации и остается ориентированной на интересы узкого слоя населения. Через некоторый период времени происходит под влиянием множества внутренних и внешних факторов очередное обострение социально-экономической и политической ситуации. Временная консолидация элит, связанная с необходимостью выхода из чрезвычайных обстоятельств, перерастает в конфронтационную борьбу элитных групп. При этом усиливается соперничество между элитами по поводу передела власти и собственности, предлагаются различные версии правил таких изменений и разные варианты институциональных преобразований, для этого пытаются привлечь общественность, идет борьба за доверие населения между разными группами элит.
Ограниченность процессов демократизации, неразвитость гражданского общества и отсутствие удовлетворительных механизмов его взаимодействия с социально-экономическими институтами во многом определяются конституционным устройством. В российской модели президентской республики парламент не представлял собой серьезный противовес исполнительной власти во главе с президентом и не мог выступить эффективным механизмом связи элиты и общества, а выполнял роль имитатора демократических соглашений элитных и неэлитных слоев населения. В 90-е годы в стране сложилась ретрократическая модель координации социально-экономических изменений, институтов и интересов масс, которая являлась крайне дисфункциональной.