Итак, уже в IV в. до н. э. встречается строгая формулировка, предостерегающая от смешения причин с условиями. Пользуясь современным языком, мы не должны смешивать необходимые условия с достаточными. Иными словами, наличие частей тела необходимо для того, чтобы Сократ мог осуществлять те или иные действия, но сами по себе они не достаточны для действия. Принятое им решение требует не только необходимых биологических условий, но определяется историей жизни Сократа как гражданина Афин и понятиями о справедливости и достоинстве, сформированными им в течение жизни. Если бы Сократ оказался в XXI в. и услышал, что его поведение определяется его мозгом, он счел бы такую точку зрения в равной степени неприемлемой, настаивая на том, что наличие мозга, вероятно, необходимо для принятия решения, но не достаточно, чтобы объяснить его. Если бы право решать было предоставлено его мозгу, он тоже приказал бы своему телу бежать и спасать себя.
Платон (427-347 гг. до н. э.). Интерес Платона к психологическим явлениям считается второстепен-
ным по отношению к другим интересовавшим его темам, поэтому психологические замечания разбросаны по разным работам. Замечания Платона о процессе размышления связаны с темой математического анализа, а мысли о формировании идей и воображении — с созданием произведений искусства. Воспоминание Платон считает реакцией на нечто, замещающее предмет, который в данный момент отсутствует. Восприятие цвета является совместным результатом работы глаза и соответствующего движения объекта. Аффекты также связаны с движением и определяются состоянием здоровья, лишением или восстановлением, и интеллектуальными достижениями6. В отличие от представлений своих предков гомеровской эпохи, он не помещает аффекты либо иные психологические явления ни в сердце, ни в какую-либо другую часть тела.
Поскольку мы знаем Платона лишь как мыслителя, но не как экспериментатора (doer), мы не предполагаем, что он мог демонстрировать истинность своих утверждений опытным путем. Однако именно об этом свидетельствуют его сочинения: «Положите правую руку в сосуд с холодной водой, а левую — в сосуд с горячей. Затем положите обе руки в сосуд с водой средней температуры. Правая рука почувствует тепло, а левая — холод». Платон использовал эту демонстрацию, чтобы показать относительность наших ощущений. Эта относительность, рассуждал он, заставляет нас выйти за границы ненадежных ощущений и обратиться к идее истинной температуры, которая является реальной и постоянной и не зависит от температуры, ощущаемой нашими органами чувств. Платон рассматривал наши недостоверные ощущения лишь как указание на более совершенные и идеальные формы вещей.
Некоторые авторы приписывают Платону психофизический дуализм и мистицизм (в частности, Leahey, 1987). Платон действительно наделял Идеи качеством реальности и рассматривал их как высшую форму вещей — их вечный архетип, обладающий идеальным существованием и более реальный, чем ощущаемые нами объекты. На склонность Платона рассматривать абстракции как реальные явления значительное влияние оказал его глубокий интерес к геометрии, ибо он рассматривал геометрические фигуры как единственные репрезентации реальности. Платон искал конечную суть явлений окружающего мира, лежащую за пределами досягаемости органов чувств. Ощущения могут подводить нас, но разум (букв.: рациональность) способен проникать сквозь поверхностные оболочки вещей к предельной реальности, к их наиболее совершенному образцу, Идеалу, принадлежащему высшему миру.
5 Цифры и буквы в диалогах Платона проставлены в соответствии с Парижским изданием Анри Эстьенна (Henri Estienne), вышедшим в 1578 г., и основанном на греческом тексте, в котором цифры обозначают номера страниц, а буквы — номера разделов. Эти обозначения на сегодняшний день являются общепринятыми и используются во всех изданиях.
6 Что касается подробного обзора и анализа психологических концепций Платона, см. Kantor (1963); краткий анализ можно найти в Smith (1993b).
31
С целью более наглядной передачи своих идей Платон использовал мифы, аллегории и притчи, обращаясь к человеческому воображению, но предупреждал людей, что «не стоит слишком настаивать на том, что данное мною описание души и ее обиталищ есть непреложная истина» (в русском переводе: «Правда, человеку здравомыслящему не годится утверждать с упорством, будто все обстоит именно так, как я рассказал», «Федон», 114). Понимать сказанное Платоном буквально значило бы упустить основной смысл его речей. Его «фантастические легенды о бессмертии, сохранении индивидуальности и переселении душ (immortality, persistence and transmigration) являются лишь типичным для Платона способом использования мифологии с целью усиления эффекта своих моральных наставлений» (Kantor, 1963) и основаны на мифах орфического культа (Green, 1990). Так, с помощью историй о переселении душ он пытался объяснить феномен реминисценции, которую он считал проявлением работы памяти (recollection). Платон не делает допущений о существовании чего-либо вне времени и пространства физического мира — допущений, свойственных психофизическому дуализму. «Платона принято считать классическим дуалистом, однако фактически его дуализм не является столь изобличаемым ныне дуализмом духа и материи. Различение, проводимое Платоном, есть скорее отделение того, что существует в форме, подобной математическим уравнениям, от объектов, которые можно описывать и обсуждать» (Kantor, 1981a).
Что же касается налета мистицизма, верного спутника дуализма, этот вопрос рассматривает издатель переводов Платона (Cairns, 1961). Он приходит к вы-
воду, что Платон стремится к достижению ясности своих идей, и использует с этой целью логику и рациональность, а не веру, апеллирующую к интуиции и чувствам, излюбленным объектам спекуляций мистиков.
Аристотель (384-322 гг. до н. э.). Первое систематическое психологическое учение Запада возникло из биологических исследований Аристотеля. Учитывая этот факт, можно было бы предположить, что его психологическая система должна являться орга-ноцентрической, однако она обнаруживает родство со взглядами Сократа и Платона, рассматривающих психологические явления как нечто большее, чем просто функции отдельных частей тела. Тем не менее Аристотель все же признавал участие в психологических явлениях биологических структур и функций и отводил сердцу и связанным с ним кровеносным сосудам регулирующую роль (Everson, 1997). Благодаря своим биологическим исследованиям он пришел к пониманию того, что многие проявления активности живых организмов представляют собой не просто функции биологических органов и тканей, но также неразрывно связаны с объектами, с которыми эти организмы вступают во взаимодействие. Таким образом, психологические явления представляют собой результат совместного действия объекта и организма (Kantor, 1963; Randall, 1960; Shute, 1944; Smith, 1971, 1974, 1977, 1993b; Tolman, 1994)7.
Его понятие псюхе8, или души, как актуализации потенциала тела (De Anima, 412a, 28-29)9 до некоторой степени органоцентрично, однако он описывает актуальную активность как взаимодействие или
7 Переводам трудов Аристотеля были даны латинские названия. Основная часть его психологического учения содержится в трактате «О душе» («De Anima»), однако важные мысли можно встретить и в его небольших работах. Трактат «Об ощущениях» («De Sensu») и другие сочинения собраны в книге под названием «Parva Naturalia», а также в книгах VIII и IX («Historia Animalium»). Система нумерации в его книгах основана на пятитомном издании Беккера (Bekker) на греческом языке, опубликованном в Берлине в 1831-1870 гг. Обозначения типа: (О душе, 4126, 31) означают: страница 412, колонка б, строка 31 по изданию Беккера. Данная система не соответствует разбивке на страницы, печати в одну колонку и количеству строк в странице, используемых в других изданиях. Тем не менее, поскольку нумерация по Беккеру является последовательной, нахождение нужного фрагмента текста не представляется сложным.
Тем, кто хотел бы подробнее ознакомиться с источниками, в которых рассматривается психологическое учение Аристотеля, помимо переводов его собственных сочинений, а также тем, для кого понимание написанных сложным языком трудов Аристотеля представляет трудности, мы рекомендуем три работы, которые могут послужить наилучшим введением к изучению его философии: небольшую книгу Шют (Shute, 1944), главу 5 книги Рэндалла (Randall, 1960) и главу 9 книги Кантора (Kantor, 1963).