Смекни!
smekni.com

Н. Смита рекомендована слушателям и преподавателям факультетов психологии и философии вузов по курсам общей психологии и истории психологии, системных методов ис­следования и преподавания психологии (стр. 110 из 168)

Нет никаких сомнений в том, что происходят ло­кальные изменения от ситуации к ситуации, но какие критерии используют конструкционисты (и если они вообще используют какие-либо критерии, не содержат

229

ли эти критерии универсальной составляющей?) с целью определения того, насколько уместно в преде­лах конструкционистской системы для одной соци­альной группы оспаривать позиции другой? Герген (Gergen, 1994b) заявляет, что такие споры не могут иметь смысла. Тогда почему такие группы, как пост­модернисты и конструкционисты, критикуют научное сообщество? Может быть, потому, что и те и другие являются частью западной культуры, если не одной и той же субкультуры? Если постмодернист может ос­паривать позиции науки, почему наука не может под­вергать сомнению претензии оккультизма?

Господствующие взгляды в американской культу­ре отрицают равные возможности женщин и мень­шинств. Постмодернисты / конструкционисты вы­ступают против этих взглядов как проявлений не­справедливости. Они желали бы введения практики отказа от привилегий, практики демократического выбора, установления демократических ценностей, защиты окружающей среды и пр. Но почему они ре­шили выбрать данные социальные цели, если цели не имеют основания за пределами социальных групп и если отношения между этими группами как раз и определяют те ценности, которые конструкционисты так хотели бы изменить? Строгий конструкционист, каковым является Герген, сказал бы, что эти цели действительно не имеют основания за пределами со­циальных групп ни в качестве желательных, ни в ка­честве нежелательных; но другие представители конструкционизма придают этим целям особый ста­тус — как, впрочем, и сам Герген, когда он выступает за «демократизацию».

Заявление своей позиции по социальным вопро­сам представляет собой проблему обоюдоострого меча для постмодернистов / конструкционистов. С одной стороны, они проповедуют, что социальные конструкции, связанные с расовым и тендерным не­равенством, ведут к дискриминации. С другой сторо­ны, существует интерпретация, согласно которой сама дискриминация представляет собой соци­альную конструкцию, а потому не обладает объектив­ной реальностью. Двойное лезвие режет по обеим сто­ронам социального вопроса одинаково хорошо.

Релятивизм в противовес представлению об общ­ности культур. Требуя тотального релятивизма, кон-струкционизм отрицает основополагающий челове­ческий опыт и возможность коммуникации, преодо­левающей культурные границы, полагают Мартин и Томпсон (Martin & Thompson, 1997). В своей край­ней форме, отмечают авторы, такой релятивизм де­лает психологию невозможной и сводит человечес­кий опыт не более чем к локальным эпизодам, обла­дающим сиюминутным значением. Кроме того, любая такая тотально релятивистская позиция сама по себе претендует на универсальность, против кото­рой конструкционизм считает нужным бороться.

Строгие конструкционисты обратили все знание в языковые конвенции, зависящие от культуры и ис-

тории, игнорируя тот факт, как много знаний разде­ляет все человечество и что для этого знания не су­ществует никаких культурных границ. Немногие ста­нут возражать против того, что история и культура оказывают влияние на конструирование людьми многих аспектов мира, как, например, на то, считают люди ту или иную пищу вкусной или нет, либо об­ладает ли с их точки зрения тот или иной объект ма­гической силой или подчиняется законам природы. Но независимо от того, к какой культуре или суб­культуре мы принадлежим, практически все призна­ют, что прыжок с высоты приведет к быстрому паде­нию и, возможно, к травме; что за ребенком нужно долгое время ухаживать, прежде чем он сможет хотя бы в какой-то степени самостоятельно удовлетворять свои потребности; что здоровье лучше, чем болезнь (свидетельством чему является практика целителей, от шаманов до врачей); что для поддержания жизни необходимы пища и вода и т. д. Несмотря на то, что эти вопросы рассматриваются по-разному в различ­ных культурах, основные принципы разделяют все; эти принципы не являются культуроспецифичными и обеспечивают почву для всеобщего взаимопонима­ния.

В обзорном исследовании 220 культур Мердок (Murdock, 1945) обнаружил внушительный ряд бе­зусловно культурных по своей природе элементов, общих для всех культур. Этот ряд (упорядоченный по английскому алфавиту) включал такие элементы, как возрастные градации (age-grading), атлетические виды спорта (athletic sports) и телесные украшения (bodily adornment) — в начале списка и обычай на­вещать родственников и друзей (visiting), отлучение ребенка от груди (weaning), попытки влиять на по­годные условия (weather control) — в конце списка. Однако в пределах каждой из этих категорий суще­ствовали значительные различия, характерные для «поведенческих реакций индивидуумов и стимуль-ных ситуаций, в которых вызываются эти реакции» (р. 125) Общей для них является «единообразная си­стема классификации, а не единый фонд идентичных элементов» (р. 125). Наиболее тождественным из них является семья, ибо формы семьи в основе сво­ей одинаковы повсюду без исключения. Обзор, про­веденный Мердоком, свидетельствует о том, что про­явления культурного сходства и различий связаны не с противопоставлением, скажем, норвежцев и куль­туры банту или ученых и неученых, а правилами, определяющими специфичность. Если мы вообще признаем эмпирические данные — а все конструкци­онисты проводят кросс-культурные сравнения, — эти данные свидетельствуют о том, что мы не можем рас­суждать в прямолинейных терминах о том, что явля­ется локальным и что — нелокальным, но должны обозначить, какие категории являются сходными, а какие элементы в пределах этих категорий являют­ся различными, и какие их них имеют отношение к пониманию, являющемуся общим для различных культур, а какие — к различным пониманиям. Также

230

заслуживает внимания вопрос о том, какие средства могут быть использованы для преодоления возника­ющих барьеров в тех случаях, когда коммуникация осложняется социальными различиями, Льюис Вольперт (Lewis Wolpert, 1993) разрабатывает неко­торые вопросы, рассмотренные в данной главе, с це­лью установления коммуникации между учеными (scientists) и неучеными (nonscientists).

Вопрос о том, в какой степени сам постмодернизм может получить распространение в других культу­рах, остается открытым. Исследование энвайронмен-тальных групп (environmental groups) в Индии с ис­пользованием Q-сортировки не подтверждает заяв­ления постмодернистов о переходах (tarnsitions)3 от модернистского к постмодернистскому обществу (Peritore, 1993). Возникающие в индийской культу­ре энвайронментальные группы и взаимоотношения между ними в значительной степени отличаются от западных. Весьма любопытно, что постмодернизм указывает на культурные различия как на основной аргумент против представлений об универсальности (foundationalism) и в пользу представлений о локаль­ности (localism), и теперь обнаруживаются культур­ные различия, указывающие на то, что сам постмо­дернизм не распространяется за пределы локальной группы, в данном случае — западной культуры.

Релятивизм в противовес реализму. Философ Гринвуд (Greenwood, 1992a, 1992b) утверждает, что не выдерживают критики следующие два основных аргумента конструкционистов: (а) не существует средств, позволяющих сравнивать независимую ре­альность с ее описаниями, и (б) язык, в котором име­ют место теоретические описания, лишен объективно­сти. Он отмечает, что дискурс между ним самим и кон-струкционистами представляется объективным, и приходит к заключению, что нет никаких оснований считать, что язык научной теории менее объективен. Соглашения о значащих описаниях, утверждает он, возможны потому, что все мы подмечаем одни и те же характеристики широкого спектра явлений, которые нас окружают. Кроме того, в силу данных соглашений мы можем выработать метафору и теорию о событи­ях, которые не можем непосредственно воспринимать. К этим соглашениям мы должны добавить совместно разделяемые социальные конвенции. Идентичные описания, наряду с социальными конвенциями, обес­печивают возможность формулировать значащие опи­сания, которые могут быть подвергнуты проверке. Кроумер (Cromer, 1997), физик по специальности, утверждает, что наука действительно объективна и что базисом ее объективности является повторяемость (repeatability), наряду с теоретическим знанием о том, что должно повторяться. Редхед (Redhead, 1995) за­нимает близкую позицию. Указывая на субатомные частицы, он отмечает, что мы никогда не сможем знать

с достоверностью об их существовании, однако экспе­риментальные свидетельства в определенной степени служат подтверждением этого факта, а надежность сообщений о результатах экспериментов может быть оценена путем проверки и точных измерений. Редхед находит, что он вынужден «отвергнуть якобы либе­ральную, непредвзятую и эгалитарную, но в конечном счете — деструктивную доктрину релятивистов и со­циальных конструкционистов» (р. 16).

Конструкционисты, настаивает Гринвуд, не смо­гли представить никаких свидетельств того, что «описания не могут оцениваться сторонними лица­ми» (1992b, p. 189), и, следовательно, нет никаких ос­нований прибегать к альтернативам, таким как выво­димые из литературной теории. Кроме того, заявле­ние, что множественные теории (multiple theories) могут согласовываться с любыми наборами данных, а потому у нас нет средств, позволяющих исключить ложные теории, не соответствует действительности. Часто более чем одна единственная теория должна быть привлечена для объяснения наших наблюде­ний, отмечает Гринвуд. Возможно, удачный пример такой ситуации мы находим в космологии (науке о происхождении и эволюции вселенной), где постоян­ный приток новых данных в результате усовершен­ствования телескопов приводит к тому, что нахожде­ние теории, согласующейся со всеми данными, пред­ставляет собой задачу, которая до сих пор остается неразрешенной. В психологии теории, предложен­ные для объяснения таких личностных характерис­тик, как либерализм и консерватизм, также остают­ся неудовлетворительными. Но если в психологии множественные теории и могут успешно использо­ваться для объяснения наблюдаемых фактов, то это, как полагает Гринвуд, происходит вследствие «ис­кусственности многих экспериментальных и других эмпирических исследований» (1992b, p. 189). Этой проблемы можно избежать, утверждает он, выбрав реалистические координаты «социальных реляцион­ных измерений (dimensions) разума и действия» (1992b, р. 189).