• Выводите постулаты из наблюдений.
• Избегайте принятия ненаблюдаемых конструктов и аналогий за неизвестное и рассматривайте допущение возможности своего незнания как положительное качество ученого (см. с. 80).
• Используйте только те конструкты, которые могут быть наблюдаемы, по крайней мере в принципе, поскольку наука возможна лишь благодаря наблюдениям.
Исключает ли критерий наблюдаемости возможность «личных» или «субъективных» событий? По мнению некоторых ученых, выдвигающих данный критерий, нет.
Зачастую конструкты приобретают круговой характер (вариант порочного круга). Барбер (Barber, 1981), внесший значительный вклад в исследования гипноза, указывает на то, что гипноз, как правило, определяли через трансовые состояния: мы знаем, что некто загипнотизирован, поскольку он находится в трансе. Затем мы начинаем объяснять поведение загипнотизированного субъекта трансом. Иными словами, определение гипноза как транса не является независимым от того, что понятие транса призвано объяснять. Барбер полностью отвергает конструкт транса и описывает гипноз как направленное воображение, находящееся в непрерывной связи с другими известными нам формами поведения. Понимание феномена гипноза, утверждает он, не нуждается в гипотетическом конструкте транса. Разграничив конструкт и событие, Барбер смог выработать совершенно новое понимание гипноза. Круговой характер отношений присутствует и в основополагающем конструкте психоанализа: Фрейд первоначально определил либидо как сексуальные потребности, а затем начал использовать это понятие для объяснения сексуального поведения (MacCorquodale & Meehl, 1951). Другие примеры круговых отношений мы находим в психометрии, когда создается шкала для измерения определенного конструкта, такого как отчужденность или интеллект, а затем конструкт определяется с помощью шкалы.
В качестве других примеров круговых конструктов Эбел (Ebel, 1974) указывает интеллект, мотивацию и креативность. Мы слышим о том, что человек упорно трудится, потому что он мотивирован, и судим о том, что он мотивирован, потому что он упорно трудится. Эбел сравнивает такие объяснительные конструкты с тремя нимфами («дриадами») и другими анимистическими силами охотников-собирателей. Само заглавие его работы: «Дриады все еще живы» («And Still the Dryads Linger») подчеркивает его тезис о том, что мы до сих пор не очистили психологию от анимистических объяснений. Они продолжают свое существование под видом интеллекта, черт личности, либидо и т. д. Более того, мы говорим о большем или меньшем количестве интеллекта, мотивации и креативности, как будто они являются вещами, характеризующимися количественными показателями. Такие конструкты, как интеллект, играют важную роль, однако, утверждает Эбел, их использование должно ограничивать-
67
ся указанием на функциональные отношения, поскольку объяснение само по себе исчерпывается указанием на функциональные отношения.
«Мы не должны допускать того, что сложность предмета нашей науки начнет препятствовать нашему признанию дриад тем, чем они являются — частичными описаниями, маскирующимися под видом причинных объяснений. Эта сложность не должна препятствовать пониманию нами того, насколько бесполезны они для наших поисков понимания поведенческих феноменов. Давайте будем бдительно относиться к их обманчивым обещаниям. Давайте не будем гостеприимно распахивать перед ними двери нашей науки, какой бы ограниченной и несовершенной она ни была. Они могут лишь ослабить ее» (р. 491).
Обобщая позицию Барбера и Эбела, можно сказать, что мы должны остерегаться использования круговых конструктов и следить за независимостью даваемых нами определений и объяснений друг от друга. В частности, если мы определяем мотивацию как упорную работу, то должны искать возможные объяснения того, почему люди упорно работают, где-то в другом месте (вне мотивации). Такие объяснения, согласно Эбелу, будут ограничены описанием функциональных отношений между переменными, а не вымышленными дриадами. Такие конструкты, как интеллект, мотив или личность, удобны как способ описания специфических форм поведения, но не являются причиной тех форм поведения, которые они описывают. Кларенс получил высокую оценку по интеллектуальному тесту не потому, что у него высокий интеллект. Его высокая оценка — это измерение или описание его интеллектуального поведения. Человек ведет себя определенным образом не вследствие особенностей своей личности. Определенный тип поведения и есть личность. «Личность» — не более чем стенографическое обозначение тех или иных форм поведения. Ребенок постоянно отвлекается не потому, что у него синдром дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ). Этот термин лишь обозначает (refers) отвлекаемость и другие особенности поведения, иногда сопровождающие ее.
Если мы считаем, что причинность — это то же самое, что и объяснение, то поиск объяснения становится поиском функциональных отношений. Аналогичным образом британский философ Бертран Рассел пытается избавиться от дриад в физике. Он указывает на то, что «электричество — это не вещь, подобно собору Святого Петра, это способ поведения вещей. Если мы сказали, как вещи ведут себя, когда они наэлектризованы, и при каких условиях они оказываются наэлектризованными, мы сказали все, что можно сказать» (цит. по Cole, 1983). Судить о том, присутствуют ли дриады в тех или иных системах, которые рассматриваются в этой книге, мы предоставляем самим читателям.
Существует, однако, и другая точка зрения, связанная в той или иной степени с социальным конст-рукционизмом (см. главу 8), сторонники которой называют себя «реалистами» и утверждают, что мы должны искать причинные механизмы, а не функциональные отношения (Manicus & Secord, 1983). Согласно данной точке зрения, причинный механизм — это не события, а многослойные действия людей (multilayered acts of people), охватывающие такие дисциплины, как биология, физика и социология, и включающие биографические данные, контекст, мотивы, интересы и цели. Эти механизмы входят в жизнь по мере ее проживания — точка зрения, имеющая много общего со взглядами гуманистической (см. главу 4) и феноменологической психологии (см. главу 12). Некоторые представители социального конструкционизма (см. главу 8) и гуманистической психологии полностью отрицают то, что наблюдения могут быть объективными или что они играют какую-либо полезную роль в психологии.
Конструкт разума. Разум в различных своих воплощениях является фундаментальным психологическим конструктом. Мы уже говорили о том, что первоначально этот термин относился к конкретным событиям и до сих пор сохраняет некоторые из этих значений, но под влиянием теологии он также приобрел нефизические значения. Если мы используем термин разум для непосредственного обозначения таких событий, как акты мышления, познания, различения и воображения — как стенографическое обобщение этих конкретных событий, — он служит для нас полезным конструктом до тех пор, пока мы признаем, что он не тождествен этими событиями, как не является и их причиной. Если же разум рассматривается как самостоятельная и ненаблюдаемая причинная сила, промежуточная между миром и телом, он не отвечает критериям научного конструкта, в частности, сформулированным Кантором. Вместо этого он становится лишь иным обозначением психе или души — вещи, процесса, агента или силы. Это есть материализация (reification), акт приписывания реального существования абстракции, как это, скажем, имеет место в утверждениях «феномены сознания реальны» (Marcus & Secord, 1983, p. 406) или «психические процессы существуют» (Kukla, 1989, р. 793). Следующее высказывание также является примером материализации: «Человеческий разум — это адаптивная система. Он выбирает способы поведения в свете его целей и в соответствии с конкретным контекстом, в котором он функционирует» (Simon, 1992, р. 156). Автор превращает конструкт в вещь и наделяет ее способностями к самодействию и саморегулированию. Однако Джен-кинс (Jenkins, 1993) занимает по отношению к материализации крайне некритическую позицию. В его ранних работах была продемонстрирована взаимозависимость восстановления в памяти (вспоминания) и контекста, что подтверждает точку зрения контексту-ализма, в противовес ассоциативистской позиции, основанной на взглядах английского эмпиризма (Jenkins, 1974). Тем не менее он считает «делом вку-
68
са», решаем ли мы использовать «производные конструкты менталистского сорта» (Jenkins, 1992, р. 360).
Разум является культурным, а не научным конструктом. Он основан не на наблюдениях, а на культурной традиции, о чем свидетельствует проведенный нами исторический экскурс. Мы можем решить использовать данный конструкт, но при этом должны ясно осознавать его происхождение и характер. То, что мы наблюдаем — прямо или косвенно, — это такие события, как восприятие, научение, говорение или представление (believing). Если мы используем разум как обобщающий термин для одного или нескольких из этих событий, мы должны следить за тем, чтобы не впасть в круговую аргументацию, приписывая ему способность быть причиной данных событий; как и не должны терять из виду тот факт, что такие события являются референтами и что разум не существует независимо от них.
Все, что сказано здесь о конструкте разума, в равной степени относится и к конструкту сознания, за исключением того, что сознание является недавним изобретением и его использование еще более туманно, «...стало модным соглашаться с тем, что совокупность [необходимых и достаточных условий сознания] определить невозможно; расходиться по вопросу о том, в чем состоит эта совокупность; говорить о сознании как о способности, возникающей из мозга... и рассуждать о мозге так, будто он контролирует тело, а не контролируется им» (Shapiro, 1997, р. 840). В одних случаях сознание используется, очевидно, как синоним разума, а в других авторы используют этот термин в несколько иных значениях. Можно обнаружить списки различных значений, в равной степени относящихся и к разуму, но в этих списках не указывается на различие между этими двумя понятиями (English & English, 1958). Сёрль (Searle, 1998) сообщает нам, что «сущность психического — это состояния сознания» (р. 39). Учитывая, что и «сущность», и «психическое», и «состояния сознания» являются конструктами, мы оказываемся в еще более густом тумане.