Смекни!
smekni.com

Н. Смита рекомендована слушателям и преподавателям факультетов психологии и философии вузов по курсам общей психологии и истории психологии, системных методов ис­следования и преподавания психологии (стр. 65 из 168)

138

ческая психология признает его правомерность и иг­норирует возникающие проблемы.

Вопрос о локусе причинности

Данный подход предполагает самокаузацию, утверждая, что организмы отбирают стимулы и яв­ляются самомотивированными (self-motivated). Эта предпосылка также находит свое проявление в кон­цепции самоактуализации. Предположения о том, что причины действий организма находятся в окру­жающей среде или что организм заключает причину в самом себе, не являются единственно возможными вариантами локуса причинности, несмотря на при­знание гуманистическими психологами только этих двух возможностей. Одна из альтернатив состоит в том, что причинность отчасти лежит в отношениях между индивидуумом и вещью, на которую он реа­гирует. Джорджи (Giorgi, 1992a) указывает на по­требность в «субъективной науке» («human scien­ce»), рассматривающей взаимоотношения между ин­дивидуумом и объектом:

«Так, когда человек мечтает, границы мечты мо­гут простираться до небес; при воспоминании гра­ницами может быть начало XX века; при возникно­вении предчувствия человек может ощущать трево­гу кожей всего тела, а забота может локализоваться в страдающем существе и т. д. Философы уже выс­казывали эту мысль: человек становится воплощен­ным «я» в мире других людей. Человек — это все­гда осмысленное бытие в ситуации» (р. 216).

Помимо индивидуума и вещи, на которую он реа­гирует, причинность включает также контекст, в ко­тором индивидуум вступает во взаимоотношения с объектом, а также личную историю его жизни, кото­рую он привносит в эти взаимоотношения. Причин­ность как комплекс взаимосвязанных событий явля­ется важной альтернативой предпосылке о единич­ном источнике причинности, будь то окружение или «я».

Безусловное подкрепление в противовес условному

Вера Роджерса в эффективность безусловного по­ощрения как способствующего личному росту про­тиворечит фактическим свидетельствам (Newman, 1992). В частности, если подкрепление дается неза­висимо от поведенческих проявлений сотрудниче­ства, кооперативные формы поведения не разви­ваются (Hart, et al., 1968). Специалистами по ана­лизу поведения накоплено множество данных, свидетельствующих о том, что отбор форм поведения производится по их последствиям, а не по факторам, не связанным с последствиями. Однако клиент-цен-трированную терапию Роджерса нельзя считать аб­солютно безусловной. В эксперименте, в ходе кото­рого испытуемых просили придумать как можно больше слов в течение ограниченного периода време-

ни, в тех случаях когда экспериментатор (Green-spoon, 1995) произносил «м-гм» в ответ на каждое предлагаемое испытуемым слово во множественном числе, количество таких слов было значительно большим, чем в контрольной группе. Аналогичным образом количество слов во множественном числе падало до уровня контрольной группы, когда экспе­риментатор прекращал произносить «м-гм». Данные результаты позволяют предположить, что в клиенто-центрированной терапии терапевт незаметно и нео­сознанно формирует реакции клиента, несмотря на свое стремление избегать этого. Тем не менее данная форма терапии практически является настолько близкой к недирективной, насколько это вообще воз­можно. Также необходимо различать между безус­ловным принятием самого индивидуума и безуслов­ным принятием конкретных действий данного ин­дивидуума. Родители могут любить своего ребенка, но при этом одобрять или не одобрять совершаемые им конкретные действия. Вероятно, Роджерс являл­ся сторонником первого.

Негативные формы поведения и другие критические замечания

Ричлак (Rychlak, 1979) утверждает, что придавая основное значение человеческой свободе, гуманисти­ческие психологи должны относить к ней и такие негативные проявления, как эгоизм, манипулятив-ность и мизантропию. Положительные проявления, такие как радость, любовь и аутентичность, это лишь одна сторона человеческого бытия. Однако те, кто склонен принимать негативные формы поведения как подлинное выражение человеческой природы, отвергаются представителями данной психологичес­кой системы, замечает он.

Кэмпбелл (Campbell, 1984) бывший исполнитель­ный директор (executive officer) Ассоциации гумани­стической психологии, приводит список критических замечаний в адрес гуманистической психологии, ко­торые она считает необходимым рассмотреть. Те из них, которые не рассматривались выше, включают:

(а) интерес к экзотическим (bizarre) формам тера­пии и неэффективность гуманистической терапии;

(б) догматические установки, согласно которым до­статочно одних переживаний, в противовес необхо­димости объяснений; (в) ориентация на элиту — бе­лых представителей среднего класса; (г) отсутствие четко сформулированных основных положений, под­крепленных достаточным количеством исследова­ний.

Сильные стороны гуманистической

психологии

Гуманистическая психология породила большое ко­личество интересных журналов, в которых публикуют­ся теоретические статьи, обзоры, методики, дискуссии, биографии, исторические экскурсы, исследования, а

139

часто и критика, нередко исходящая от самих сторон­ников данного подхода. Это свидетельствует о здоро­вом желании рассматривать существующие проблемы и пытаться их разрешать. Постоянный поток новых статей для этих журналов говорит о неспадающем ин­тересе и поддержке гуманистической психологии и о стремлении к ее дальнейшему развитию. Тот факт, что данная система описывается во всех учебниках по ис­тории психологии (Wertz, 1992), позволяет говорить о признании ее роли представителями других систем. Не вызывает сомнений, что гуманистические психологи занимают видное место в числе тех, кто осознал необ­ходимость придать должное значение человеческой субъективности и смыслу и убедил многих других сде­лать то же самое — даже тех из них, кто придерживал­ся в своих взглядах иных подходов. Благодаря им пси­хология стала уделять внимание таким темам, как ра­дость, игра, умирание и смерть, любовь, одиночество и творчество (хотя гуманистические психологи не были единственными, кто этому способствовал). Несмотря на тот урон, который нанесла данному подходу контр­культура, его голос продолжает уверенно звучать со страниц журналов, и его вклад в сферы практического приложения психологии остается существенным. Дан­ный подход явился одним из первых, предложивших альтернативу психоанализу в области психотерапии, и продолжает указывать на проблемы, возникающие вследствие использования механистических концеп­ций в современной психологии.

ВЫВОДЫ

Хотя критические замечания в адрес гуманисти­ческой психологии многочисленны и разнообразны, большинство из них вращается вокруг того, что кри­тики рассматривают как крайнюю позицию во взгля­дах на автономию «я». Согласно данной критике, вера в то, что индивидуум является причиной соб­ственных действий, не учитывает множественности условий, составляющих причинность, включая сре-довые и социальные, многие из которых в не мень­шей, а возможно, и в большей степени нуждаются в коррекции, в тех случаях когда она необходима, чем причины, связанные с самим индивидуумом. Попыт­ка обеспечить индивидууму возможность достичь ре­ализации, игнорируя при этом неблагоприятные ок­ружающие условия, поражает многих своей ирраци­ональностью. (Большинство форм терапии направлены на изменение только индивидуума, а по­тому заслуживают аналогичной критики.)

В гуманистической литературе нередко поднимает­ся вопрос о том, почему данный подход претерпел столь ограниченную эволюцию и оказал столь ограниченное

влияние. Безусловно, принятие им контркультуры яв­ляется одной из общепризнанных причин. Другой же, вполне вероятно, является его центрированность на автономном «я». Хотя гуманистическая психология и привлекла внимание к проблемам механистического подхода, присущего как бихевиоризму, так и когнити-визму, в качестве альтернативы она рассматривает са­мокаузальные силы организма. Таким образом, она по­родила другую крайность — там, где бихевиоризм и когнитивизм игнорируют смыслы и индивида, гумани­стическая психология игнорирует окружающую среду.

Если бы гуманистическая психология пожелала включить рассмотрение окружающей среды, она мо­гла бы принять одну из двух форм. Одной из них было бы сохранение психофизического дуализма и обраще­ние к причинам, находящимся в окружающей среде и в «я», как к различным источникам. Например, Смит (Smith, 1978) рекомендует для адекватного объясне­ния самости использовать «внешнее» понимание би­хевиоризма в сочетании с «внутренним» гуманисти­ческим пониманием. Однако он «находится в полной растерянности относительно того, как соединить оба подхода вместе» (р. 33). Внутренние «интерпретации» и внешние «причины» взаимодополняют друг друга, хотя и «таинственным» для него образом.

Другой возможностью было бы использование модели феноменологической психологии Мерло-Понти или экзистенциальной психологии Сартра (источники, из которых гуманистическая психология отчасти черпала свое вдохновение), для которых смысл складывается из отношений человек—мир (интенциональности7).

Конструкты «внутреннего» и «внешнего» при та­ком понимании теряют свой смысл, а следовательно, лишенным смысла оказывается и представление о ло-кусе причинности или содержания. Любые действия осуществляются как взаимоотношение, и это и есть локус смысла. (Q-методология [см. главу 8], интерби-хевиоральная психология |см. главу 10 ], а также не­которые формы диалектической психологии [см. гла­ву 9] и феноменологической психологии [см. главу 12] разделяют данную позицию.) Это разрешило бы воп­рос, на который не мог найти ответа Смит, хотя экзи­стенциально-феноменологическая психология рас­сматривает несколько иные формы деятельности (в особенности представители феноменологической пси­хологии, которых восприятие интересует в большей степени, чем экзистенциалистов) и использует другую методологию (не включающую интервью, опросники и статистический анализ) и в этом отношении никог­да не смогла бы быть полностью объединенной с гу­манистической психологией — хотя и могла бы стать комплементарной по отношению к ней.