Ныне составление формуляров в ряде случаев поручается торговым палатам или биржам. Однако это не смогло в полной мере нейтрализовать те очевидные преимущества, которые получает компания — составитель формуляра. Под давлением рядовых граждан-избирателей были приняты законы, призванные защитить интересы лиц, приобретающих товары и услуги для личного, семейного использования. Диапазон действия нормативных актов такого рода весьма широк. Он выходит за рамки законодательства о формулярах и, разумеется, неодинаков в разных странах, но главное — он везде сосредоточен на защите интересов рядовых потребителей товаров и услуг от недобросовестной практики. Здесь следует упомянуть законодательство США, как общефедеральное, так и отдельных штатов (только в штате Нью-Йорк сейчас действует не менее ста законов такого рода). Общефедеральный закон Магнуссона — Мосса 1975 г. предусматривает меры, затрудняющие экономически сильной стороне включать в договор односторонне выгодные ей условия. Покупатель получает дополнительные гарантии против возможных злоупотреблений, включая право на полную информацию о произведенном товаре. Усиливается ответственность за недобросовестное выполнение договора. Французские законы от 10 января 1978 г. № 78-23 и от 21 июля 1983 г. № 83-660 «О защите информации потребителей продуктов и услуг» предусматривают контроль за содержанием договоров с участием рядовых граждан. Объявляются недействительными договорные условия, если они дают неоправданные преимущества поставщику или продавцу в розничной торговле. Запрещаются недобросовестные формы рекламы. И самое главное — продукты и услуги не должны причинять вреда здоровью людей.
Подобное законодательство функционирует и в других странах. Существенные изменения претерпевают договорные отношения при введении государственного регулирования, особенно масштабного во времена мировых войн и экономических кризисов. Лимитирование и распределение многих видов сырья, полуфабрикатов особенно повлияло на порядок заключения и содержание договоров, в первую очередь договоров поставки. Они могли совершаться лишь в соответствии со специальными разрешениями уполномоченных на то государственных органов. Аналогичным образом изменились внешнеторговые договоры, банковские операции и т. д. Напомним, государственное регулирование экономики при всем различии степени его интенсивности в отдельных странах стимулировало вторжение административного права в область, где ранее почти безраздельно господствовало гражданское право, т. е. в сферу диспозитивных норм проникли подчас как доминирующие императивные нормы государственного регулирования. Подобное наблюдается в обеих ветвях права, хотя в англосаксонской не столь отчетливо, поскольку ей неизвестно деление на публичное и частное право.
Важным аспектом этого процесса явилось регулирование цен. Во время мировых войн вводился определенный, приемлемый для рядовых граждан уровень цен на товары первой необходимости при соответствующем их лимитировании. Так, устанавливались пределы роста квартирной платы. После окончания войн меры такого рода отменялись.
В настоящее время формы государственного регулирования претерпевают важные изменения: все большее значение приобретают меры денежно-кредитного регулирования. Важнейшими средствами такого воздействия становятся бюджет, налоговая политика, регулирование уровня банковского ссудного процента и многое другое. Соответствует этому и новое нормативное закрепление такого курса.
Заметно изменился взгляд на принцип незыблемости договора. Уже в ходе первой мировой войны стала очевидной невозможность соблюдения многих договоров, и прежде всего о крупных и длительных поставках. Удорожание сырья, его транспортировки и обработки предполагало резкий скачок цен и увеличение сроков поставки. В таких условиях неизбежными стали отказ от принципа незыблемости первоначально закрепленных в договоре статей или даже расторжение договора.
Объективную значимость приобрели и другие причины, стимулирующие отказ, точнее, заметное отступление от принципа обязательного выполнения договора. Причем проявление этого в континентальной и англосаксонской ветвях права не всегда однозначно. В континентальной ветви права, в частности во французском праве, в соответствии с классическими римскими образцами допускалось освобождение должника от исполнения обязательства в случае невозможности его выполнения в результате действия «непреодолимой силы» и т. п. Таким образом, суды имели определенное юридическое основание для соответствующих решений. Проблема заключалась в ином: дела такого рода количественно и качественно были несоизмеримы с тем, что имело место в прошлом. Требовалась более гибкая и емкая юридическая формула. Наиболее приемлемым явилось учение «о непредвиденных обстоятельствах», обосновывающее правомерность расторжения или изменения договора, если обстоятельства ко времени исполнения договора изменились радикально по сравнению с тем, какими они были в момент его заключения. Это учение, возникшее еще в средние века, было адаптировано к новым условиям и нашло особенно широкое применение в судебной практике периода мировых войн и экономических кризисов.
Движение к признанию положений «о непредвиденных обстоятельствах» в договоре в гражданском праве Великобритании и США начиналось почти с диаметрально противоположной установки: последующая невозможность исполнения не освобождает должника от ответственности. Немалую роль в этом играл традиционный для «общего права» тезис: невозможность исполнения договора не освобождает должника от ответственности, но при действительной невозможности реального исполнения договора обязательна замена обязательства, чаще всего денежная компенсация. Вместе с тем реалии XX в. вынуждали искать иные решения, допускающие освобождение должника от исполнения договора при наличии определенных обстоятельств. Они воплотились в новых судебных прецедентах. В праве получило признание учение о «бесплодности» договора, обосновывающее освобождение от договорных обязательств должника в случае гибели объекта договора, или утраты значимости цели, ради которой договор был заключен, или резкого, радикального изменения условий к моменту исполнения договора, которое объективно не могло быть предусмотрено сторонами и которое делает невозможным его реальное исполнение. Впрочем, по-прежнему сохраняют законную силу и прецеденты, обязывающие к исполнению договора. В итоге судам предоставляется возможность при решении такого рода дел в большей степени учитывать конкретную ситуацию и аналогичные дела решать по-разному.
В настоящее время Верховный суд США в решении подобных дел достаточно определенно следует учению о «подразумеваемых условиях», согласно которому предполагается, что стороны, заключая договор, якобы условились: должник не будет нести ответственности за обстоятельства, возникшие ко времени исполнения договора и сделавшие его исполнение невозможным. Решение главного вопроса о том, реальна ли возможность предвидеть возникновение такого рода обстоятельств, а соответственно и сама проблема исполнения договора целиком вверяется усмотрению суда.
Впрочем, прекращение договора не всегда устраивало стороны, которые чаще стремились лишь к изменению его условий. Поскольку суды не занимаются внесением изменений в договоры (исключением являются суды Германии, за которыми на основании 242 Германского гражданского уложения признается в определенной мере право на пересмотр условий договора в соответствии с изменившимися обстоятельствами), стороны стали сами включать в договоры условия, по которым уже начавшие выполняться договоры могли быть изменены в случае наступления непредвиденных обстоятельств. В основном это касается долгосрочных, сложных договоров (строительство заводов и иных крупных объектов с участием многих субподрядчиков и т. д.).
Отмеченные изменения в гражданском праве, разумеется, не вели к исчезновению норм, основанных на классических принципах права XIX в. Они по-прежнему доминируют в правовом регулировании мелкого, среднего предпринимательства и особенно бытовых имущественных отношений. Аналогичные тенденции, но в рамках национальных правовых особенностей наблюдаются и в англосаксонских странах.
2. Антитрестовское законодательство
Основные тенденции развития. В 1890 г. в США был принят Закон Шермана, призванный нейтрализовать некоторые негативные для значительных групп населения результаты экономической деятельности крупных корпораций, включая соглашения между ними с целью установления монопольных цен на рынке и т. д. Признавалось незаконным особое объединение между ними, прежде всего в виде треста, направленное на монополизацию торговли и производства, равно как и на выгодные для треста ограничения (изменения) торговли между штатами или с иностранными предпринимателями. Предусматривались уголовно-правовые санкции против нарушителей закона. Но его применение оказалось малоэффективным (за первые 10 лет было возбуждено только 18 дел, большая часть которых не получила завершения). Более того, Закон Шермана фактически стал использоваться против профсоюзов и стачечного движения. Данное в законе определение деятельности, препятствующей торговле между штатами, было столь неконкретно и расплывчато, что суды без труда распространили его и на рабочие союзы.
Однако требования общественности ограничить злоупотребления трестов, так же как и ущерб, наносимый ими рыночному хозяйству, стимулировали принятие новых федеральных антитрестовских законов (законы 1914, 1950, 1955 гг.), а также антитрестовских законов отдельных штатов (в некоторых из них законы такого рода появились даже раньше, чем Закон Шермана).