Средневековые государства прошли немалый путь за тысячелетие, отделившее первые варварские королевства от развитых и сложно организованных монархий XV—XVI вв. Французский историк Жак Ле Гофф изображает франкских королей VII в. окружёнными сборищем пьяных солдат и неотёсанных служащих; вся эта толпа именовалась «славными, или именитыми, людьми» и была наделена пышными римскими титулами.
Короли этой эпохи не имели постоянного места жительства и всю жизнь переезжали от одного поселения к другому, кормясь за счёт своих подданных. Налоги не собирались, а все свои богатства
232
король возил с собой в сундуках и ларях — изделия из золота и стекла, драгоценные ткани и оружие...
Совсем других королей мы видим в Европе на рубеже XV—XVI вв. и даже раньше. По рассказам современников, многие французские короли из династии Валуа (возьмём эту династию просто для примера) отличались широкими, разносторонними интересами, далеко выходящими за пределы войн, охот и придворных праздников. Карл V (1364— 1380 гг.; здесь и далее указываются годы правления) часто беседовал с учёными докторами Парижского университета, имел большую личную библиотеку, пристроенную прямо к королевскому кабинету. Людовик XI (1461—1483 гг.) уделял исключительное внимание развитию торговли и промышленности во Франции. Он созывал специальные собрания купцов, чтобы «столковаться, какие принять меры для обеспечения безопасности торговли, чтобы наши подданные с Божьей помощью получали больше выгоды». Франциск I (1515—1547 гг.) был восторженным поклонником итальянских архитекторов, скульпторов и живописцев; его с полным основанием можно назвать одним из «отцов» французского Возрождения.
Таких примеров можно подобрать немало. К концу средневековья королевская власть начинает играть в жизни людей всё более важную роль. Короли покровительствуют наукам и искусствам, снаряжают торговые экспедиции и основывают мануфактуры; каждый человек чувствует на себе пристальное внимание королевских судей и сборщиков налогов, королевских министров и полицейских... История средневековых королевств — это зеркало европейской истории средних веков. Заглянем же и мы в это зеркало и пройдём шаг за шагом тот путь, который европейцы одолели за тысячелетие. Много это или мало — тысяча лет? Ответ на этот вопрос зависит от длины пути.
Предводители готов, франков, лангобардов и других варварских народов, разгромивших Западную Римскую империю, были типичными дружинными вождями. Они имели власть не столько над своим племенем в целом (племя жило и продолжало жить по древним неписаным законам, в которых королю отводилось довольно мало места), сколько над ватагой молодых дружинников, охочих до дальних походов и грабежей. В королевской дружине царили древние обычаи воинского равенства и братства — военную добычу по-прежнему делили поровну, складывая в кучу, после чего каждый воин брал из этой кучи свою долю. Короля франков провозглашали, поднимая его на щит (явно дружинный обычай); он не носил ни скипетра, ни короны — единственным отличием короля от прочих воинов было особое королевское копьё (что-то вроде капитанской повязки в футбольной команде). Вождь оставался во главе дружины до тех пор, пока он был в состоянии демонстрировать военную сноровку и особую магическую силу — «удачу». Старый или утративший «удачу» предводитель быстро отстранялся от власти; нередко его убивали его же вчерашние соратники.
Франкский военный (слева) и воин.
Все эти представления хорошо заметны в облике франкских королей из династии Меровингов. Магическая сила Меровингов, по преданию, заключалась в длинных волосах, поэтому мужчины королевской крови никогда не стриглись. Средневековые историки так и называют их — «косматые короли». История дома Меровингов переполнена заговорами, междоусобицами и кровавыми расправами одних претендентов на трон над другими. Последние Меровинги получили прозвище «ленивых королей» — они превратились во что-то вроде священных талисманов или кукол, изображающих короля; играла же этими «куклами» энергичная знать из королевской дружины.
Нас не должно вводить в заблуждение то, что короли-варвары издавали довольно много законов; историки называют собрания этих законов «варварскими правдами». Законы издавались во многом для того, чтобы отрегулировать отношения «своих» (франков, бургундов, баваров) с «чужими» — потомками римлян, попавшими под власть варваров. По мере того как германцы смешивались с римским населением, необходимость в изобретении «специальных» законов становилась всё меньшей. Законы раннесредневековых королевств — это в первую очередь ещё племенные, а не государственные законы.
Очень долго средневековые королевства не имели устойчивых и определённых границ. Земли, которыми правил король, рассматривались как его военная добыча; он мог свободно делить эту добычу на части точно так же, как он рассекал топором золотую чашу или гривну, чтобы разделить её между дружинниками. Франкский король вполне мог
233
Женские платья, накидки, украшения
причёски. Середина XII в.
преподнести жене в качестве «утреннего дара» (традиционный у германских народов подарок мужа молодой жене на следующий день после свадьбы) десяток городов, без которых само существование франкского королевства становилось весьма затруднительным. Они оставались в рамках государства, пока король был жив, но после его смерти вдова приносила эти земли в приданое своему второму супругу... Сыновья-наследники также неустанно занимались перекройкой владений умершего отца. При этом их не интересовали ни удобство и покой их подданных, ни языковое и культурное единство населения разделяемых земель. Главное — чтобы раздел был равным. Никто не должен быть обижен: каждый должен получить и морские порты, и солеварни, и железные рудники.
Власть дружинных вождей была необходимой и достаточно сильной только в период завоеваний. Охранять мир и порядок такая власть умела плохо, к этому она вовсе не была приспособлена. Варварские короли переняли у римлян красивые названия чиновничьих должностей и награждали этими звучными титулами своих приспешников, но создать что-то, хоть отдалённо похожее на стройную систему римского управления, они так и не смогли. Навести хоть какой-то порядок король-вождь мог, опираясь не на чиновников, а на народные представления о своей особой, магической силе. В Англии и во Франции ещё в позднее средневековье верили, что короли одним прикосновением могут излечивать различные заболевания. Так вот, король-вождь раннего средневековья накладывал своё особое покровительство, «мунт», на человека или область, которые он хотел защитить. Посягнуть на человека или общину, находящиеся под королевским «мунтом», означало посягнуть на саму священную персону короля, вступить в противоборство с таинственными и загадочными силами, которыми владеет король. Личность короля сливается с его
владениями точно так же, как она сливается с принадлежащими королю драгоценностями, которые он всю жизнь возит за собой в сундуках; часть этих драгоценностей после смерти положат в его могилу. Ясно, что раннесредневековое королевство вряд ли стоит называть «государством» в современном смысле слова. Оно больше похоже на осевшую в одном месте бродячую военную дружину, распространившую своё влияние и на мирные слои общества и вынужденную заниматься «не своим делом» — сохранением мира и порядка.
Первым из королей раннего средневековья об изменении основ королевской власти задумался Карл Великий (768—814 гг.). К этому его побуждало значительное расширение пределов Франкского королевства, в 800 г. объявленного восстановленной империей. Все завоевания Карла оказались бы бессмысленными, если бы они не были подкреплены созданием действенного управления державой. Карл пошёл двумя путями одновременно, выстраивая своё королевство на новых основаниях, и оба этих пути в конце концов оказались удачными. Во-первых, Карл стал посылать в наиболее важные области государства своих представителей — графов (в пограничных областях — «марках» — они назывались маркграфами). Графы следили за исполнением королевских приказов и наблюдали за деятельностью местных судов. Преемники Карла, германские императоры Саксонской династии (X в.), посчитали, что ещё удобнее будет опереться на местах не на графов, а на епископов, и полностью поставили их под свой контроль.
Второй путь укрепления королевской власти Карл видел в том, чтобы привязать к королю крупных землевладельцев-сеньоров, сделать их представителями короля на местах. Карл закрепил за сеньорами большие права, превратив их по существу в полновластных господ обширных областей, но
234
Просмотр книг при дворе короля.
связал их присягой королю и обязательством соблюдать государственные интересы.
Преимущества замысла Карла выявились далеко не сразу. Первый путь развития средневекового королевства в конце концов привёл его к острейшему конфликту с церковью, второй — к быстрому росту феодальных отношений и феодальной раздробленности. Но другого пути возникновения средневековой государственности попросту не было. Средневековое общество было очень дробным, оно состояло из мельчайших «атомов» и «молекул»; королевская власть никак не могла охватить его «сверху», связать все эти атомы и молекулы воедино. Длительную и кропотливую работу «связывания» разумнее было предоставить тем, кто находился как можно ближе к общинам, объединениям ремесленников и крестьянским дворам, — графам и баронам, рыцарям и епископам.