Подводя итог, скажем: авторитет, устанавливающий норму, — институты общества, следовательно, объективно в этих институтах (вспомним основной тезис Хегерстрёма) не они сами, а практика их, органов государства в частности, содержит искомую норму. Кастберг в этой связи выводит понятие основной формы такой практики, ибо понятно, что действия, из которых состоит практика, довольно разнообразны. «Право представляет собой,— говорит Кастберг, — последовательно организованную систему норм. При этом невозможно указать на какой-либо один фактор, который при всех условиях придает системе действенный характер. Но существенными факторами все же могут быть фактическое соблюдение нормативной системы и ее укорененность в общественном правосознании». На самом деле перед нами два основных фактора такой работы с правовым текстом, как толкование: представление о праве и претворение на практике этих представлений. Насколько любой акт применения права есть и акт его толкования — для профессионального юриста вопрос давно решенный еще с эпохи постглоссаторов (mositallicusiurisdocendi — вспомним: Namistainterpretatioestparsipsiusiuris —толкование есть необходимая часть права). Хотя, если копнуть немного глубже, то можно сослаться еще на известную канонизацию имен пяти юристов в CodexTheodosianus, ну а если еще глубже, то следует, конечно же, сослаться на практику понтификов и преторов в Риме. Определение применения права как его толкование — это историческая фикция, которой давно пора стать объективной презумпцией. Правда, следует отличать само толкование как юридическую работу suigeneris. Впервые проблема с теоретико-правового уровня на уровень конституционно-правовой была перенесена, как кажется, Альфом Россом (другим патриархом школы скандинавского правового реализма). Дело в том, что в ходе толкования, как известно, выясняется не только применяемая к данному случаю норма, но и ее действенность, решается вопрос о действенности применимого права (gjellenderett). В частном праве, как наиболее разработанном в силу ряда исторических причин, вопрос о действенности права решается судами; естественно, при бурном росте государствоведения и государственного права произошло невольное смещение акцентов и критерий поверки права на действенность стал также приписываться судам. Чтобы не быть голословным, приведу высказывание известного норвежского юриста Арнхольма: «Когда я прямо или косвенно воспринимаю определенное положение в качестве "действующего норвежского права" (dengjellendenorskerett), я учитываю при этом то, как бы я его применил, будучи судьей». Это было и остается весьма стойким убеждением юристов не только Скандинавии, но и других стран. Альф Росс был первым в скандинавской конституционной доктрине, кто теоретически обосновал правило обращения к практике государственных органов в вопросе выяснения действенности конституционного (публичного в общем смысле) права, классифицировав нормы конституционного права таким образом, что вопрос об их действенности решался только при учете практики всех этих органов. В практическом плане норвежцы, датчане и шведы уже действовали в этом направлении с середины XIX в., но только в практическом; заслуга Росса, повторимся, в теоретическом, концептуальном определении роли практики госорганов при толковании действенности норм конституции. В результате в скандинавской доктрине права был выработан принцип необходимости толкования конституции, чтобы выяснить ее действенность не как если бы она была истолкована судом (в Дании принято такое же правило, по которому все суды имеют право проверять законы и акты администрации на предмет соответствия их конституции), но и исходя из всей практики государственных органов. При этом роль конституции как формального акта (Кельзена скандинавы ревизовать до конца так и не смогли) является решающей, поскольку служит исходной точкой для самого толкования. Как пишет многолетний председатель Верховного суда Дании фон Эйбен, «в правовой системе существует определенное и постоянное ядро, которое может быть прояснено при помощи исторических исследований высказываний законодателей и правоприменительной практики». Нетрудно догадаться тогда, что поскольку четкой границы между ядром и окружающей правовой средой нет, то его [ядро] помогает определить буква закона, ясные преюдикаты, мотивы законов, решения судов, включая Верховный суд, а также обычаи более или менее постоянного характера при условии, что под ядром понимается действующая конституция как действенное право, те ее нормы, которые уважаются и соблюдаются.