В совершение убийств в 1991—1999 гг. все интенсивнее втягивались несовершеннолетние и молодежь, а также представители считавшихся ранее благополучными в криминологическом отношении слоев населения. В 1995—1999 гг. среди всех выявленных лиц, совершивших умышленное убийство, каждый сороковой имел высшее и среднее специальное образование. Ранее таких лиц было меньше среди соответствующего) контингента преступников.
В 1991—1995 гг. в 2,6 раза увеличилось число несовершеннолетних, совершивших умышленные убийства. В 1997—1999 их число их продолжало возрастать. При этом наблюдались все более частые факты полимотивации, когда насильственная преступность сочеталась с корыстной, например, в случаях сильного избиения владельца особо престижных вещей с последующим их отобранием и использованием. Одновременно насилие все чаще применялось в качестве средства решения имущественных и других важных для субъекта проблем. Число умышленных убийств по имущественным, корыстным мотивам, совершенных несовершеннолетними, резко увеличилось[7].
Период реформ характеризовался возникновением новых социальных групп, и, к сожалению, некоторые из них могли оцениваться как криминогенные. Среди всех выявленных в 1995—1999 гг. убийц более 55% не имели постоянного источника дохода, свыше 5% были официально зарегистрированы как безработные.
Общее увеличение организованных начал в преступности проявляется и в росте числа групповых: умышленных убийств. Значительно чаще при совершении подобных преступлений фиксируются сложная мотивация, использование инструментального насилия. Более чем вдвое в 90-х гг. увеличилось число зарегистрированных умышленных убийств, совершенных с применением огнестрельного оружия. Это, прежде всего, так называемые заказные убийства, убийства при вооруженных столкновениях между членами преступных группировок и т. п.
Определенное своеобразие наблюдается и в возрастных характеристиках насильников. Наиболее высока преступная активность лиц в возрасте от 18 до 24 лет (их 37—38%); 26— 28% составляют лица в возрасте 30 лет и старше; 20% — в возрасте 25—29 лет и 13—15% приходится на долю несовершеннолетних. Среди же лиц, совершивших умышленные убийства, доминируют преступники 30 лет и старше (45—-49%), лица в возрасте от 18 до 24 лет составляют 20—23%, в возрасте 25—29 лет — 15—16%, а процент несовершеннолетних не превышает 5—б. Приведенные показатели 1997—1999 гг. заметно отличаются от соответствующих показателей первой половины 90-х гг. в сторону увеличения доли насильников более старших возрастных групп. Эта тенденция прослеживается и за более длительный период времени (с середины 80-х гг.).
Общие процессы детерминации и причинности, определяющие преступность в целом, сочетаются со специфическими причинными комплексами и условиями отдельных видов преступности и преступлений, в том числе и насильственных[8].
Динамика числа зарегистрированных преступлений против половой неприкосновенности и половой свободы личности в России в 1997—1999 гг.
| Преступления | 1997 г. | 1998 г. | 1999 г. |
| Изнасилование (ст. 131) | 9307 | 9014 | 8346 |
| Насильственные действия сексуального | |||
| характера (ст. 132) | 4478 | 6660 | 6659 |
| Понуждение к действиям сексуального | |||
| характера (ст. 133) | 124 | 133 | 147 |
| Половое сношение и иные действиясексуального характера с лицом, не достигшим шестнадцатилетнего возраста (ст. 134) | |||
| 542 | 349 | 194 | |
| Развратные действия (ст. 135) | 1169 | 1653 | 884 |
| Итого | 15 620 | 17 809 | 16 230 |
Таблица 1.
На росте и повышении общественной опасности убийств в России периода реформ отразились следующие факторы:
коренная переоценка прежних ценностей и моральных принципов, все большее признание массовым сознанием власти денег, материального фактора как единственной ценности; обесценивание человеческой жизни, если она не подкреплена высокими материальными показателями;
общее размывание границ нравственности, морального и аморального;
усиление масштабов и степени социальной конфликтности в обществе в связи с беспрецедентным ростом социально-экономической дифференциации населения, материального уровня граждан. В России в 90-х гг. свыше трети людей находились за официальной чертой бедности, тогда как 4% имели доходы, в 300 раз превышавшие доходы наименее обеспеченных слоев населения. В 1999 г. более половины опрошенных указали, что их материальное положение за последний год резко ухудшилось, и некоторые из них (у молодежи до 25%) проявляли агрессивное отношение к представителям полярной группы;
существенное изменение образа жизни и социального статуса значительной части населения, связанные с этим ожесточение и переориентация на любые средства достижения целей. Свыше 60% официально зарегистрированных безработных в Москве в 1997—1999 гг. — люди со средним специальным или высшим образованием, 62% — бывшие руководители, специалисты, служащие. Среди молодежи безработица достигла 2,3 млн. человек, они составляют 37% от всех безработных.
Все большая часть населения переходила в разряд не имеющих постоянных источников дохода (в результате увольнения по сокращению штатов, ликвидации учреждения и т. п.). Многие из них вынужденно занимались мелкой коммерцией, работали "челноками" или в частных коммерческих предприятиях, подчас контролируемых организованными преступными группировками, сталкивались с вымогательством, угрозами, шантажом, с необходимостью приобретать для реализации полученный незаконным путем товар, т. е. тем или иным образом входить в сферу преступности, нарушать закон или быть жертвами преступных посягательств, в том числе на их жизнь и здоровье.
В обществе распространялись и закреплялись представления о бессилии закона, правовом беспределе, о бесполезности обращения за помощью в правоохранительные органы, что ориентировало на самостоятельные способы разрешения конфликтных ситуаций.
Все более широкое распространение получало примиренческое отношение к преступности, своеобразное привыкание к ней, особенно когда это не затрагивало и не ущемляло личные интересы или, наоборот, способствовало их удовлетворению. В этих случаях преступность рассматривалась как неизбежное явление, как определенный вид деятельности. Анализ материалов уголовных дел показывал, что члены семьи, родственники, соседи или знакомые лиц, входящих в организованные преступные группировки и в течение ряда лет не имеющих никакого официального источника дохода, знали, чем они занимаются, и относились к этому как к должному, как к одному из видов "работы", т. е. разделяли представления самих преступников о том, что совершаемые ими тяжкие преступления — это просто их "работа"[9].
Все это создавало определенный социально-психологический климат, атмосферу непрочности, неустойчивости и непредсказуемости бытия, незащищенности, ожесточенности и все-дозволенности, причем практически в любых социальных слоях и группах общества, независимо от их статуса и материального положения. Из 100 опрошенных 40 отвечали, что способны убить человека ради удовлетворения своих потребностей или защиты личных интересов; среди молодежи таких "потенциальных убийц" оказывалось вдвое больше[10].
Многие преступления, даже если они выглядели чисто бытовыми, становились более сложными по мотивации, поскольку они детерминировались многими социальными и психологическими факторами, ранее не приобретавшими такого значения в конкретном поведении индивидов, действовавших более опосредованно.
Все чаще убийства совершались со сложной мотивацией, все отчетливее проявляли себя и жестокость, и корысть. Возрастала легкость вступления в конфликты, резко увеличивалось число фактов проявления стремления разрешить возникающие затруднения, получить эмоциональную разрядку путем применения насилия.
Криминологи полагают, как уже отмечалось, что область действия причин — это формирование мотивации поведения человека[11]. За немалым числом насильственных преступлений просматривался целый комплекс мотивов и причин. В 90-х гг. приобретали все большее распространение мотивы, связанные с межнациональной враждой, неприязнью. Отмечалось выборочное проявление жестокости и насилия, только в отношении' лиц иной национальности. Это особенно характерно для зон национальных конфликтов.
В 90-х гг. почти половина всех умышленных убийств совершалась или непосредственно с корыстной мотивацией, или сочеталась с ней наряду с иной, чаще насильственно-эгоистической, сопровождавшейся похищением личного имущества жертвы. Это в основном проявлялось при совершении преступлений на бытовой почве, в сфере семьи, досуга. Именно корыстная мотивация определяла совершение умышленных убийств, особенно "заказных", а также иных тяжких насильственных преступлений против человека, выполнявшихся за плату.