Приходилось признать, что, спустя четверть века, произошел такой неожиданный всплеск бандитизма, который потребовал упорядочения судебной практики. В Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21 декабря 1993 г. №9 «О судебной практике по делам о бандитизме» было прямо указано на особую опасность этого преступления, представляющего реальную угрозу как для личной безопасности граждан и их имущества, так и для нормального функционирования государственных, общественных и частных структур в экономической и иных сферах их деятельности[19].
В действительности, конечно, заявления застойных лет о том, что с бандитизмом в СССР покончено, носили искусственный характер, поскольку проявления бандитизма имели место. Так, в Санкт-Петербурге (Ленинграде) в конце 70-х — начале 80-х годов действовала банда Николаева — вооруженная преступная группа, сорганизовавшаяся для нападения на граждан и завладения их имуществом, и совершившая несколько убийств. Деятельность этой группы полностью подпадала под признаки преступления, предусмотренного ст. 77 УК РСФСР 1960 г., все элементы состава этого преступления были налицо, однако по идеологическим соображениям была применена квалификация — по совокупности ст. 102 и 146 УК РСФСР, как умышленные убийства из корыстных побуждений, сопряженные с разбойными нападениями.
В переломные 1992—1993 годы идеологические соображения уже не оказывали влияния на квалификацию преступных деяний.
Но в целом до конца 80-х годов таких преступных проявлений в общей структуре преступности действительно было относительно ничтожное количество.
В 1992—1993 годах резко выросло количество, и усугубилась жестокость насильственных проявлений организованной преступности, в силу названных выше экономических, социальных и политических причин. Усилилась конкуренция между преступными группировками и сообществами. Повысилась общественная опасность групповой преступности за счет устойчивости, вооруженности, сплоченности групп, — т.е. за счет того, что организованные группы по своим характеристикам все более приближались к бандам.
Более того, количественные изменения в структуре организованной преступности на этом этапе перешли в качественные в связи с естественным процессом концентрации множества разрозненных группировок, слияния мелких групп и вхождения их в более крупные и сильные преступные организации. Это совпало по времени с ослаблением правоохранительных структур — с неадекватной историческому моменту квалификацией специалистов в области борьбы с организованной преступностью, ослаблением межгосударственных полицейских связей, дезавуированием единой системы учета информации, технической отсталостью, — и на фоне отсутствия должного государственного противодействия организованной преступности выступило дополнительным условием, способствующим ее развитию.
Таким образом, в 1992—1993 годах формирование системы организованной преступности как транснациональногоявления в России было в основном закончено. Это не означает, что с указанного момента организованная преступность существует в нашей стране в застывшем виде, не развиваясь и не видоизменяясь. Преступность, и организованная преступность в том числе, - чрезвычайно гибкая система, весьма чувствительная к научно-техническому прогрессу, политической обстановке, даже к демографической и национальной ситуации. Но с этого времени организованная преступность в России приобрела все необходимые признаки, свойственные организованной преступной деятельности в международном понимании этого вопроса.
Не прошло и десятилетия с момента признания на государственном уровне факта существования в нашей стране организованной преступности, и 14 июня 1994 г. Президент Российской Федерации принимает неотложныемеры по защите населения от бандитизма и иных проявлений организованной преступности, издав Указ № 1226[20], которым фактически изменены некоторые нормы уголовно-процессуального закона, предоставлены дополнительные права органам, осуществляющим борьбу с организованной преступностью, существенно, по сравнению с действующим законодательством, ограничены основные права и свободы граждан, предложено поставить на особый контроль местности, где распространены факты бандитизма и иных проявлений организованной преступности. Несмотря на вопиющую неконституционность Указа № 1226, он просуществовал ровно три года, его действие было прекращено Президентом Российской Федерации в июне 1997 г.
Несмотря на то, что, по утверждению некоторых авторов, «в России с 1989 г. налажен статистический учет организованной преступности»[21], достоверность этого учета вызывает серьезные сомнения, так как на основании применявшейся уголовной статистики, особенно до введения в действие нового Уголовного кодекса, невозможно было вычленить долю организованной преступности; определение организованной преступности законодателем не было дано, оно существовало только на теоретическом уровне, а на практике члены «мафиозных» структур несли ответственность по тем же правовым нормам, что и обыкновенные преступники; уголовно-противоправные деяния, совершенные представителями организованных криминальных объединений, квалифицируются как разбои, вымогательства, взяточничество, убийства. Следственные и судебные органы не вели отдельного учета показателей, характеризующих организованную преступность. Таким образом, статистическими методами обработки судебной практики невозможно было получить сведения, характеризующие состояние организованной преступности. Единственным более или менее достоверным источником информации, дающей представление об организованной преступности в стране, являлись дела оперативного учета, формирующиеся и анализируемые подразделениями по борьбе с организованной преступностью. Эти подразделения используют свою терминологию и принципы учета, отличающиеся от терминологии законодательных актов и научных трудов, и от методики учета, принятой в органах официального статистического учета.
С момента окончательного формирования в нашей стране системы организованной преступности налицо рост таких тяжких и особо общественно опасных преступных проявлений, как бандитизм, и уменьшение количества таких примитивных проявлений организованной преступной деятельности, как вымогательство.
Но, как уже говорилось выше, организованная преступность как чрезвычайно гибкий, приспосабливающийся и постоянно развивающийся организм, сформировавшись в основном, продолжала совершенствовать формы своего проявления, никоим образом не останавливаясь на вымогательстве и бандитизме. Исследователями-социологами отмечено стремление представителей организованной преступности к повышению профессиональных навыков, использованию в своей противоправной деятельности последних достижений науки и техники, высоких технологий. «Hi-tech преступления связаны с компьютерной техникой, банковскими махинациями, но новые технологии просачиваются и в совсем прозаические области криминала — фальсификация спиртных напитков, производство наркотиков, угон автомобилей, разработка нового оружия», — делает вывод Я.Костюковский на основании данных, полученных в ходе интервьюирования в 1995-1996 гг. представителей преступного мира[22].
Несмотря на некоторые исторические параллели с западными странами в формировании системы организованной преступности, в советском варианте она, как справедливо отмечено авторами книги «Основы борьбы с организованной преступностью», не импортировалась с Запада, она — «доморощенный феномен, результат определенных объективных закономерных процессов»[23]. Именно поэтому организованная преступность в нашей стране сначала сформировалась как внутринациональное явление и лишь позднее приобрела черты транснациональности.
Периодика развития в нашей стране организованной преступности выглядит следующим образом:
1)60-е годы XX в.- начало формирования преступных групп с
относительно высокой степенью организации, в рамках общеуголовной групповой преступности;
2)70-е - 80-е годы XX в.- выделение в структуре преступности
организованных преступных проявлений, формирование криминологической категории личности участника организованной преступной деятельности;
3)конец 80-х годов— окончательное формирование российской
организованной преступности как национального социального явления, достигшее кризисной точки в 1988-1989 гг.;
4)начало 90-х годов- завершение процесса концентрации преступных группировок, образование преступных сообществ, окончательное формирование российской организованной преступности как самостоятельного социального явления, носящего транснациональный характер; кризисный, переломный момент этого этапа — 1992—
1993 годы.
Поскольку организованная преступность является одной из форм преступности вообще, все элементы определения преступности относятся в равной мере и к организованной преступности. Но для того, чтобы дать криминологическое определение организованной преступности, нужно выявить еще и специфические черты, присущие только ей, и отличающие ее от других форм преступности.
Следует согласиться, как нам кажется, с теми учеными, которые определяют организованную преступность как систему социальных связей и отношений, сложившихся по поводу извлечения незаконной прибыли[24], однако это определение не может претендовать на полноту, так как на определенном этапе развития преступного сообщества извлекаемая им прибыль перестает быть незаконной.