Проблема злоупотребления правом уходит своими корнями в область соотношения публичного и частного права. Злоупотребление правом - это своеобразный механизм самосохранения общества, когда оно ограничивает своих членов в возможности совершения правомерных действий при отсутствии в них потребности для себя. Данный правовой институт позволяет исключить из экономической жизни ряд негативных явлений, которые невозможно устранить без него.
Таким образом, природа злоупотребления субъективным гражданским правом состоит в осуществлении принадлежащего управомоченному лицу права при отсутствии у данного лица интереса в его осуществлении.
Как известно, в самом общем виде злоупотребление гражданским правом является умышленным правонарушением, сопряженным с выходом лица за внутренние пределы имеющегося в его распоряжении того или иного гражданского права (правомочия). Нарушение специального запрета на недобросовестное правоосуществление влечет, исходя из внутренней логики любой правовой нормы, определенные гражданско-правовые последствия. Не является исключением в этом плане и ст. 10 ГК РФ, п. 2 которой в качестве такого последствия предусматривает возможность для суда "отказать лицу в защите принадлежащего ему права".
Как видно, это неординарная санкция не указывает напрямую на способы защиты гражданских прав, перечисленные в ст. 12 ГК РФ. Однако она может быть классифицирована и субъективно отнесена, например, к признанию отсутствия права. С такой постановкой вопроса согласны не все цивилисты.
М.И. Брагинский полагает, что отказ в защите права нельзя отождествлять с требованием о признании отсутствия или наличия права. Так, например, при признании оспоримой сделки недействительной, - пишет ученый, - имеет место иск о преобразовании: существующее между сторонами договорное правоотношение в силу решения суда становится недействительным со всеми вытекающими отсюда последствиями. При ничтожности сделки речь идет об иске о признании наличия факта, с которым закон связывает ничтожность сделки. Отказ в защите, - делает автор вывод, - укладывается в рамки первого выделяемого в ст. 12 ГК способа защиты: "признания прав", что по самой своей природе означает в равной мере признание наличия или отсутствия права.
С равным успехом анализируемая санкция ст. 10 ГК РФ может быть отнесена к пресечению действий, нарушающих право, либо к прекращению правоотношения. Было бы логичным вообще не включать исследуемую санкцию ни в один из вышеперечисленных в ст. 12 ГК РФ способов и оставить, поскольку перечень незакрытый, в "иных" способах защиты права.
При этом отказ в защите права следует отличать от лишения охраны права, что может проявляться, например, при заявлении о пропуске срока исковой давности по защищаемому праву. М.М. Агарков справедливо писал, что лишение гражданского права охраны может иметь двоякое значение. Оно, во-первых, может означать, что данное право охраняться больше не будет, т.е. право прекращается. Например, если собственник осуществлял свое право собственности на жилой дом в противоречии с его социально-хозяйственным назначением, то он утрачивал это право. Во-вторых, лишение права охраны может означать, что конкретное осуществление права рассматривается как противоправное действие. В данном случае, если имело место требование, обращенное к другому лицу, то суд отказывает в удовлетворении этого требования. Если пользованием права был причинен вред другому лицу, то такое правопользование, по мнению ученого, служит основанием для наступления гражданско-правовой ответственности. Таким образом, лишение права охраны могло означать, по мнению М.М. Агаркова, либо утрату этого права, либо лишение защиты данного конкретного проявления права с сохранением самого субъективного права. При этом ученый не отрицал возможности применения к лицу, нарушившему обязанность осуществлять права в соответствии с их социально-хозяйственным назначением, мер гражданско-правовой ответственности.
В.П. Грибанов считал, что отказ в защите права отвечает признакам гражданско-правовых санкций, но имеет относительно-определенный характер, и вывел в связи с этим формы отказа в защите права, которыми могут быть: а) отказ в принудительном осуществлении права; б) отказ в конкретном способе защиты права; в) лишение правомочий на результат, достигнутый путем недозволенного осуществления права; г) лишение субъективного права в целом и др..
М.И. Цукерман предлагал для применения в качестве юридических последствий нарушения пределов осуществления субъективных гражданских прав дополнительно следующие меры: а) возмездное прекращение субъективного гражданского права; б) принудительную передачу имущества во временное возмездное пользование государственных или общественных организаций - временное ограничение отдельных правомочий собственника; в) признание сделки недействительной с возвращением сторон в первоначальное положение и возмещением причиненных убытков виновной стороной. С.Н. Братусь максимально расширил санкцию за использование своего права не по назначению, заметив, что "по отношению к лицу, осуществляющему свое право не в соответствии с его назначением, могут быть приняты те меры защиты, которые применяются против лица, нарушающего требования закона". В.А. Тархов по обсуждаемому поводу писал: "Не умаляя значения специальных норм о последствиях недействительности сделок, о прекращении права собственности и др., думается, что при отсутствии их лишение субъективных прав может иметь место на основании статьи 10 ГК РФ".
Таким образом, по мнению ряда ученых-цивилистов, отказ в защите должен носить активный характер и не ограничиваться пассивным поражением лишь заявленного требования.
Нетрудно заметить, что санкция за злоупотребление правом не входит в нормы ни деликатной, ни кондиционной ответственности, ни ответственности по обязательствам. Она своеобразна. Это своеобразие обусловило возникновение ряда вопросов непосредственно к юридической конструкции санкции ст. 10 ГК РФ как возможности суда ее применить.
Не внесли ясности в этот вопрос и Пленумы Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ, которые в Постановлении от 1 июля 1996 г. № 6/8 "О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" указали, что при разрешении споров отказ на основании ст. 10 ГК РФ в защите права со стороны суда допускается лишь в случаях, когда материалы дела свидетельствуют о совершении гражданином или юридическим лицом действий, которые могут быть квалифицированы как злоупотребление правом, в частности действий, имеющих своей целью причинить вред другим лицам. При этом в Постановлении подчеркивается необходимость указания в мотивировочной части соответствующего судебного решения на основания квалификации действий одной из сторон как злоупотребление правом.
Стоит вспомнить, на наш взгляд, что огромное внимание ученых в середине 70-х гг. XX в. привлекла к себе проблема соотношения таких правовых категорий, как "гражданско-правовые санкции" и "гражданско-правовая ответственность". О.А. Красавчиков считал, что в литературе сложилось три подхода к ее решению. Первый: ответственность и санкция являются равнозначными понятиями. Второй: гражданско-правовая ответственность включает в себя гражданско-правовые санкции. Третий: гражданско-правовые санкции включают в себя гражданско-правовую ответственность.
Положив в основу первый подход (санкции тождественны гражданско-правовой ответственности), Е.В. Бриных убедительно доказал, что организационно-правовые меры являются санкциями, а следовательно, и мерами ответственности. В.П. Грибанов же не менее убедительно доказал на примере отдельных мер, что организационно-правовые меры не являются мерами ответственности, а согласно взятой за основу посылке, указанной в первом подходе, и гражданско-правовыми санкциями.
В.А. Хохлов - сторонник второго подхода - считает, что гражданско-правовая ответственность - "это урегулированное нормами права (в том числе из договора) особое правовое состояние, возникающее в результате нарушения прав участников гражданских правоотношений и характеризующееся юридической возможностью обеспечить восстановление этих прав с помощью специальных санкций - мер ответственности".
Большинству цивилистов более верным видится третий подход к определению соотношения гражданско-правовых санкций и гражданско-правовой ответственности, который предполагает, что ответственность является разновидностью гражданско-правовых санкций.
Большинство авторов, характеризуя ответственность исключительно в рамках правоотношений, выделяют ответственность как охранительную гражданскую обязанность, которая должна: а) лежать на правонарушителе; б) обременять его лишениями имущественных благ; в) опираться на потенцию государственного принуждения к исполнению.
Через гражданско-правовую ответственность большинство исследователей понимают и санкцию: "Под гражданско-правовой ответственностью следует понимать лишь такие санкции, которые связаны с дополнительными обременениями для правонарушителя, т.е. являются для него определенным наказанием за совершенное правонарушение".
Нам ближе позиция цивилистов, определяющих понятие гражданско-правовых санкций гораздо шире понятия гражданско-правовой ответственности, поскольку первое предполагает возможность применения санкций вне зависимости от субъективной стороны правонарушения (вины, добросовестности нарушителя) и от признания тех или иных актов в качестве правонарушений. Ответственность предполагает возложение на нарушителя дополнительных неблагоприятных последствий. Санкции же могут ограничиваться, например, возложением обязанности, например, устранить недостатки той или иной продукции.