Смекни!
smekni.com

Ответственность за легализацию (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных незаконным путем (стр. 6 из 14)

Определение признаков субъективной стороны и субъекта легализации (отмывания) денежных средств или иного имущества, приобретенных заведомо преступным путем, имеет важное теоретическое и практическое значение. Отсутствие четких, научно обоснованных представлений о форме и специфических характеристиках вины лица при совершении этого преступления, а также распространенность диаметрально противоположных точек зрения относительно качеств субъекта легализации преступных приобретений, может заметно затруднить применение ст. 174, 174.1 УК РФ в следственно-судебной практике. Преступная деятельность во многом обусловлена психическими особенностями субъекта посягательства. Являясь элементом легализации, как реального явления действительности, психическая деятельность включает в себя психические и физиологические процессы, управляющие поведением виновного при совершении преступления. Прежде чем приступить к деятельности по легализации преступных доходов, виновный должен осознать факт преступного происхождения средств, подлежащих легализации, а также определить условия, на которых другое лицо передаст ему для легализации денежные средства или иное имущество. Принятие решения о согласии или несогласии на участие в легализации преступных средств обусловлено привлекательностью таких условий, объемом информации об объекте действий, а также оценкой нормативно-правового регулирования сфер деятельности, где может быть осуществлена легализация. Психическое отношение лица к выполнению действий, образующих объективную сторону состава легализации преступных приобретений, характеризуется прямым умыслом. Виновный сознает фактический характер и общественную опасность своих действий и желает их совершения. Осознание общественно опасных последствий остается за рамками формального состава рассматриваемого деяния. Эта точка зрения является практически общепринятой среди отечественных ученых-криминалистов, обращавшихся к теме исследования признаков состава легализации преступных приобретений[19]. Особенностью интеллектуального момента прямого умысла при легализации преступных приобретений является сознание виновным преступности завладения предметом преступления. Сознание лицом общественной опасности своих действий при совершении рассматриваемого деяния как раз и определяется осведомленностью виновного о преступном способе отчуждения денежных средств или иного имущества, поскольку, как неоднократно отмечалось ранее, действия, образующие объективную сторону легализации преступных приобретений вне связи с предметом, не представляют самостоятельной общественной опасности, и предмет преступления становится, таким образом, центральным элементом состава легализации преступных приобретений, что оказывает влияние на формирование особого набора субъективных признаков исследуемого состава преступления. Необходимо в этой связи отметить, что в Общей части отечественного уголовного закона трудно найти правовые основы определения формы вины в составе того или иного преступления, когда общественно опасное деяние не является центральным признаком состава преступления. Для признания умышленной вины, в действиях лица совершающего сделки или финансовые операции с денежными средствами или иным имуществом, приобретенным преступным путем, или использующего таковые при осуществлении предпринимательской или иной экономической деятельности, необходимо установить, что степень осведомленности виновного о преступности приобретения предмета была исключительно высока. С этим отчасти связано и указание законодателем на заведомое знание виновного о преступности отчуждения имущества или денег. Это обстоятельство повышает значение интеллектуального момента умысла для состава легализации преступных приобретений. Заведомость не является факультативным признаком субъективной стороны состава преступления. Это есть неотъемлемая черта интеллектуального момента умысла в отдельных составах преступлений. О заведомости в тексте норм Особенной части Уголовного кодекса РФ, законодатель упоминает лишь постольку, поскольку для некоторых составов преступлений характерны такие объективные признаки, которые зачастую не являются очевидными для любого лица (беременность потерпевшей при квалифицированном убийстве, малолетство потерпевшей при особо квалифицированном изнасиловании, ложность сообщаемых сведений при клевете и т. п.). Таким образом, используя термин «заведомо», законодатель подчеркивает необходимость присутствия осведомленности виновного о подобного рода неочевидных признаках для наличия в содеянном единственного основания уголовной ответственности всех признаков состава преступления. В тех случаях, когда наиболее значимые объективные признаки деяния являются очевидными или общеизвестными как для виновного, так и для других лиц, необходимости законодательного указания на заведомое знание совершающим преступление об их наличии не возникает. В связи с рассмотрением интеллектуального момента умысла в составе легализации преступных приобретений, представляет интерес суждение П.Н. Панченко, который утверждает, что достоверность знания о преступной деятельности другого лица не должна ограничиваться понятием объективной доброкачественности источников осведомления, поскольку указанная доброкачественность еще не означает убежденности лица в реальности отраженных в полученных сведениях соответствующих фактов[20]. Это приводит к мнению о том, что лицо, виновное в совершении сделок, финансовых операций или иных экономически значимых действий с преступными приобретениями может не только знать, но и допускать с высокой степенью вероятности, что материальные ценности, являющиеся предметом его общественно опасного деяния, приобретены в связи с совершением преступления.

Допущение, которое нельзя отождествить с четким и неопровержимым знанием лица о данном обстоятельстве, еще не означает, что умысел виновного по своей форме является косвенным. Дело в том, что признак сознательного допущения характеризует не интеллектуальный, а волевой момент косвенного умысла в материальном составе (до принятия действующего ныне УК РФ, в отечественной уголовно-правовой литературе на это также обращал внимание А.И. Рарог, который предлагал отождествлять сознательное допущение только с волевым моментом косвенного умысла[21]. Против признания косвенного умысла формой вины в формальных составах в современной юридической литературе высказываются также Блинников В.А. и Устинов B.C., аргументируя это тем, что невозможно совершить сознательное общественно опасное деяние не желая, а лишь сознательно допуская его совершение. Таким образом указанные авторы также отождествляют допущение только с волевым моментом косвенного умысла в формальных составах преступлений[22]). Поэтому представляется не совсем правильным отождествлять с косвенным умыслом вид умысла в формальном составе, интеллектуальный момент которого характеризуется сознательным допущением наличия какого-либо юридически значимого фактического обстоятельства. В действующем уголовном законе, как верно замечено В.А. Якушиным, в свете научных рекомендаций уточнено содержание интеллектуальных моментов как прямого, так и косвенного умысла, изменилась трактовка характера предвидения общественно опасных последствий, которое в прямом умысле может варьироваться в пределах от возможности до неизбежности, в то время, как в косвенном умысле ограничивается только возможностью[23]. В ранее действовавшем российском уголовном законодательстве предвидение возможности наступления общественно опасных последствий вообще не упоминалось. В настоящее время, в соответствии с действующим УК РФ в формальных составах, где имеется такая характеристика интеллектуального момента умысла, как заведомость, умысел может быть только прямым. При этом сознание виновным одного из объективных признаков, образующих такой состав, может варьироваться от допущения с высокой степенью вероятности наличия такого признака до неопровержимого знания об этом.

Таким образом, формула интеллектуального элемента прямого умысла при легализации преступных приобретений может быть определена как такое состояние сознания виновного, когда он знал или, по крайней мере, допускал с высочайшей степенью вероятности, что преобразуемые им материальные ценности приобретены уголовно-противоправным способом, и не мог этого не допускать. Особое внимание заслуживает процесс определения виновным целей деятельности. При легализации основной целью действий виновного выступает стремление создать гражданско-правовые основания для приобретения права собственности на денежные средства или иное имущество, приобретенное преступным путем. В то же время для практической реализации этой цели виновный мысленно планирует преступление, определяет промежуточные цели своих действий, представляет себе их результат, ищет способы, средства их выполнения, выбирает время, место, сферу, благоприятную для использования при легализации, соучастников, формы отношений с ними, у него вырабатывается определенное отношение к действиям и их последствиям. Для легализации характерно, что в большинстве случаев помимо основной цели преследуются и иные цели. Так, достаточно часто целью становится увеличение средств, приобретенных преступным путем, и получение дополнительной прибыли при их введении в гражданский оборот. Легализация как сложная система предполагает необходимость определения виновным также целей промежуточных этапов легализации преступных доходов. К промежуточным целям легализации могут относиться предварительное отмывание (преобразование в другие виды валют, ценных бумаг и т.д.), отделение преступных доходов от источника их происхождения, инвестирование в легальную экономику. Промежуточные цели зависят от использования субъектом способа преступления. Мотивы действий субъекта легализации преступных доходов могут быть самыми разнообразными. Они обусловлены личностными особенностями виновного, его воспитанием, мировоззрением, влиянием личных и деловых связей, социальной средой. Данное преступление совершают в основном люди, достаточно обеспеченные, обладающие властными полномочиями или же зависимые от лиц, которые в результате преступления приобрели подлежащее легализации имущество. Основными мотивами совершения легализации являются желание жить не по средствам, стремление заработать как можно больше любым способом; покрытие расходов на приобретение дорогостоящих вещей, давление со стороны начальства, ложные представления о дружбе. В то же время для тех, кто профессионально занимается легализацией преступных доходов других лиц (финансовые консультанты, своеобразные брокерские фирмы в офшорах), участие в этом преступлении является основным источником доходов.