Смекни!
smekni.com

Когнитивная наука Основы психологии познания том 1 Величковский Б М (стр. 79 из 120)

Эти исследования расширяют список ситуаций, в которых взаимо­действие с предметной ситуацией не ведет к ее лучшему запоминанию. Первым из таких примеров были особенности так называемого «вос­приятия для действия», рассмотренные в предыдущей главе (см. 3.4.1). В следующей главе (см. 5.4.1) будут приведены дальнейшие примеры, включающие классический эффект незаконченного действия, обнару­женный в самом конце 1920-х годов ученицей Левина Блюмой Вуль-фовной Зейгарник (1900—1988). «Эффект Зейгарник» заключается в том, что имеющая отношение к действию информация сохраняется лишь до тех пор, пока действие не окончено. Эти работы обычно рассматривают­ся как исследования влияния мотивации на память, но мы уже неодно­кратно отмечали особенно тесную связь феноменов внимания и моти­вации (см. 4.1.1и 9.4.3). В этом смысле можно в самом предварительном

2(1 Упоминая «воронку», Вольфе как бы возвращает дискуссию о ранней и поздней се­лекции к ее началу. Нам кажется, что для выявления эффектов перцептивного научения нужно проводить опыты с осмысленными предметными сценами, а не со случайными коллажами объектов. В этих условиях можно было бы скорее ожидать возникновения пред-внимательной семантической обработки и постепенной оптимизации поиска, свидетель-298 ствующей об имплицитном запоминании (см. также 3.3.3 и 5.4.2).

плане рассматривать последние результаты Вольфе и его коллег как про­явление эффекта законченного действия: когда действие поиска целево­го объекта заканчивается, релевантная информация забывается и поэто­му при повторном поиске все приходится начинать сначала (см. 5.4.1)21.

Давно назревший поворот в дискуссии о механизмах зрительного поиска наметился в связи с результатами новых экспериментов группы Накаямы (Wang, Kristjansson & Nakayama, 2005). Целевые объекты зада­вались здесь конъюнкцией разнообразных признаков — цвета, светлоты, размера, формы и «топологии» (наличие внутреннего отверстия). В каж­дой пробе, однако, такое сочетание могло быть своим — искать нужно было лишь объект с некоторым уникальным сочетанием признаков. При этих условиях, в частности, невозможна предварительная, «сверху вниз» активация «нужных» стимульных измерений. Иными словами, как тео­рия интеграции признаков, так и теория ведомого поиска предсказыва­ют медленный последовательный поиск, зависящий от числа дистрак-торов. Тем не менее поиск во многих случаях оказался практически параллельным. Авторы исследования склонны искать объяснение не в тех или иных способностях внимания, а в специфике процессов перцеп­тивной организации, разбивающих сцену на группы объектов, с которы­ми мы потом последовательно и работаем (см. 1.3.1 и 4.2.2). Чем едино­образнее организация сцены в целом, тем ближе параметры поиска приближаются к предельному случаю параллельного обнаружения цели или отсутствия таковой (в отрицательных пробах).

4.3 Автоматические и контролируемые процессы

4.3.1 Внимание как внутренний контроль

Позитивная трактовка внимания, потеснившая представление о фильт­рации, подчеркивает, что внимание к объекту существенным образом меняет его репрезентацию, например, ведет к интеграции признаков и узнаванию. Процессы вне фокальной зоны внимания (а равно вне со­знания, так как внимание и сознание здесь синонимичны) характери­зуются при таком подходе очень поверхностно — они «не испытывают преимуществ активной обработки». Что изменится, если попытаться

21 Мы упоминаем здесь лишь сам глобальный принцип модуляции восприятия, опе­ративного запоминания и забывания в зависимости от расчлененности деятельности на относительно дробные сегменты, или действия. При более детальном анализе можно ожидать сохранения фрагментарных следов использовавшейся для выполнения закон­ченного действия информации в виде эффектов имплицитной памяти, или прайминга (см. 5.1.3 и 5.4.1). Такие эффекты, оптимизирующие зрительный поиск в серии последова­тельных проб, действительно были обнаружены в последнее время (Peterson et al., 2001). 299

рассмотреть функции внимания в контексте выполнения некоторого дей­ствия? Тогда известный пример Найссера с яблоком, которое мы «просто срываем, ничего не делая с остальными», потребует значительно более обстоятельного анализа. Мы выбираем самое красное яблоко из числа тех, до которых еще можем дотянуться; игнорируем соседнее зеленое^ ведем руку к определенной области пространства, при необходимости корректируя траекторию движения; заботимся о сохранении равнове­сия; сдерживаем усилие, чтобы не сломать ветку, и т.д. Даже относитель­но простое целенаправленное движение имеет, следовательно, наряду с осознаваемой целью, множество фоновых координации из нижележащих уровней, вплоть до наиболее древних в классификации Бернштейна уровней синергии и полеокинетических координации (см. 1.4.3).

Во второй половине 1980-х годов два исследователя, работавших тогда в Центре междисциплинарных исследований университета Биле-фельда, Алан Олпорт и Одмар Нойманн, одновременно предложили рассматривать внимание как селекцию и контроль действия. По мнению Олпорта, проблема контроля действия делает необходимым существо­вание фундаментального механизма, который бы позволял релевантной информации контролировать наше поведение и отключал бы доступ к иррелевантной информации, мешая ей оказывать интерферирующее влияние. Нойманн видит во внимании целый «ансамбль механизмов», позволяющих мозгу справляться с задачей выбора и контроля выполне­ния действия. Известные эффекты селективного внимания обусловлены, по его мнению, необходимостью отбрасывания иррелевантной информа­ции в целях поддержания целостности и согласованности компонентов («когерентности») действия — точно так же, как на железнодорожном транспорте самым надежным способом предотвращения столкновения поездов является закрытие стрелки определенного пути на все время прохождения поезда22.

Не является ли столь резкий разворот в сторону «негативной трак­товки внимания» возвращением к идее фильтра? На этот вопрос можно дать несколько ответов. Во-первых, нет ничего плохого в возвращении к проблеме, реальность которой подтверждается экспериментальным материалом. Во-вторых, в отличие от гипотезы фильтра, представление о селективности контроля действия делает акцент скорее на централь­ных механизмах, а не на ранней сенсорной обработке. В самом деле, многие из обсуждаемых в этом разделе данных скорее соответствуют иде-

22 Примерно так обычно объясняются эффекты задержки обработки и маскировки информации, известные как психологический рефрактерный период (задержка реакции на второй из двух быстро следующих друг за другом сигналов — см. 2.1.3) и моргание внима­ния (см. 4.1.2). Характерно, что изменение характера действия в этих ситуациях способно устранить часть интерференционных эффектов. Это происходит, например, если задача обнаружения буквы в эффекте моргания внимания сменяется задачей чтения слова или становится возможной любая другая форма интеграции информации во времени (стиму-300 лы представляют собой варианты одного и того же предмета — Valdes-Sosa et al., 2004).

ям поздней селекции. В-третьих, подчеркивание роли действия откры­вает ряд новых направлений анализа, например, с точки зрения изуче­ния микроструктуры действия и входящих в его состав фоновых коорди­нации (ср. только что приведенный пример с найссеровским яблоком). Мы рассмотрим сначала данные о роли активного торможения ирреле-вантной информации, а затем перейдем к центральной для данного раз­дела проблеме формирования и специфики когнитивных автоматизмов. В когнитивной психологии, как и в реальной жизни, контроль есть проверка соответствия процесса некоторой цели (эталону) и осуществ­ление мер по восстановлению соответствия, если оно оказывается на­рушенным. В потенциальном списке таких мер на видном месте нахо­дятся разнообразные операции запрета, торможения и подавления, направленные против мешающих достижению цели воздействий. Как мы увидим ниже, способом коммуникации филогенетически новых, фронтальных структур коры с другими отделами мозга часто является именно торможение (см. 4.3.2). Наличие подобного торможения может быть продемонстрировано и в традиционных исследованиях внимания, где оно получило название негативного прайминга (см. также 5.1.3). Один из примеров негативного прайминга — сложные последовательные эф­фекты, возникающие в классическом феномене Струпа, названном так по имени открывшего его в 1930-е годы американского психолога.

Этот феномен был обнаружен в задаче называния цвета букв некото­рого слова. Само слово может быть нейтральным (например, наимено­вания цифр) либо представлять собой название цвета. Если цвет краски и значение слова, являющееся названием цвета, не совпадают (напри­мер, слово «синий» написано красными буквами), то время вербальной реакции по сравнению с контрольным условием называния цвета нейт­ральных слов увеличивается (эффект интерференции). Если цвет крас­ки и значение слова соответствуют друг другу, время реакции уменьша­ется (эффект конгруэнтности). Анализ феномена Струпа показывает, что хотя испытуемый пытается сосредоточиться на оценке цвета букв, зна­чение слова непроизвольно воспринимается им и взаимодействует с от­ветом. Более того, это взаимодействие наблюдается даже тогда, когда значение слова не прямо, а лишь ассоциативно связано с названием ка­кого-либо цвета (как в случае слов «небо» или «трава»). Замечательной особенностью феномена Струпа является то, что он может выступать в десятках обличий: когда испытуемый должен сказать, сколько символов ему показано, а сами эти символы цифры; когда он должен сказать, вы­соким или низким голосом произносится слово «низкий» или «высо­кий»; когда он должен назвать изображение объекта, на котором напи­сано его название или название другого объекта, причем последний может принадлежать, а может и не принадлежать той же самой семан­тической категории, и т.п. Эта ситуация представляет собой настоящий «микрокосм» процессов селективной интерференции.