Смекни!
smekni.com

Когнитивная наука Основы психологии познания том 1 Величковский Б М (стр. 80 из 120)

В данном контексте для нас важны указания на то, что, стараясь на­звать цвет краски букв, испытуемый активно подавляет интерферирую-


щую информацию о семантике слова. Для этого нужно обратиться к ана­лизу последовательной обработки информации, например, когда в од­ной пробе она мешала решению задачи, а в следующей, напротив, ста­новилась релевантной. Такие эффекты действительно были обнаружены: если интерферирующее название цвета (например, слово «красный» зе­леного цвета) становилось в следующей пробе цветом слова {красное сло­во «синий»), то возникала дополнительная по сравнению с контрольны­ми условиями задержка называния цвета букв («красные»), составлявшая в среднем около 50 мс. Этот феномен (впервые обнаруженный в диплом­ной работе В.Н. Каптелинина, выполненной под нашим руководством в 1978 году) получил название негативного прайминга. Он свидетель­ствует о существовании активного торможения иррелевантной инфор­мации, противореча чисто позитивной трактовке внимания Найссером и другими авторами. Варианты негативного прайминга обнаружены се­годня и в некоторых других ситуациях (Tipper & Driver, 1988), причем эти эффекты могут возникать в зависимости от решаемой задачи на разных уровнях обработки: семантическом (как в только что приведенном при­мере феномена Струпа), восприятия формы и пространственного поло­жения объектов.

В области восприятия и обследования пространства (уровень про­странственного поля С, или амбьентное восприятие — см. 3.4.2) вари­антом негативного прайминга является так называемое «торможение возврата» {inhibition of return). Его суть состоит в том, что сразу после посещения глазом некоторой точки пространства вероятность возвра­та в эту же точку оказывается очень низкой. Более того, попытки по­вторно вернуться в эту область сопровождаются увеличением времени, уходящего на подготовку саккадического скачка (Findlay & Gilchrist, 2004). Очевидная роль подобного механизма состоит в возможно более полном и эффективном обследовании сцены. На рис. 4.13 показана характерная запись движений глаз в задаче поиска различия между ле­вой и правой половинами дисплея (Velichkovsky, Challis & Pomplun, 1995). Прежде всего, как и предполагалось многими авторами (см. 4.2.2 и 4.2.3), отчетливо заметно структурирующее влияние процессов пер­цептивной организации — поиск осуществляется между группами, ко­торые обычно включают от двух до четырех объектов. Можно видеть далее, насколько эффективно, в частности без повторов, осуществля­ется сканирование. Важно отметить, однако, что как только искомое различие начинает подозреваться испытуемым, процесс решения зада­чи поиска сразу же переходит на более высокий уровень и «торможение возврата» исчезает, так что глаза многократно последовательно фикси­руют одни и те же критические области23.

23 При этом также резко возрастает продолжительность зрительных фиксаций, с при­мерно 200 мс на стадии поиска до 500 и более мс на стадии проверки гипотезы и принятия решения. Таким образом, с учетом наших данных о связи продолжительности фиксации с уровнем обработки, приведенных в предыдущей главе (см. 3.4.2), торможение возврата является феноменом, характерным, главным образом, для амбьентной обработки (уро-302 вень С, «пространственное поле» Бернштейна).


Рис. 4.13. Типичная картина движений глаз в задаче поиска различия между левой и пра­вой половиной дисплея (по: Velichkovsky, Challis & Pomplun, 1995).


Если внимание понимается как контрольный механизм действия, то его эффекты должны определяться обучением и тренировкой, причем в силу автоматизации действий основные события должны разворачи­ваться именно вне сферы осознания. Мы только что видели на примере эффекта Струпа, как очень прочный, а следовательно, в значительной степени автоматизированный навык чтения интерферирует с менее при­вычной задачей называния цвета букв. Точно так же простое заучивание наизусть текста, который предъявляется потом по иррелевантному кана­лу, резко затрудняет повторение релевантного сообщения в стандартных дихотических условиях. Одним из примеров того, как меняются возмож­ности распределения внимания с практикой, служит ранняя работа анг­лийского психолога Джеффри Андервуда (Underwood, 1974). Среди ис­пытуемых был его учитель Невилл Морей — автор и участник десятков исследований дихотического слушания. Повторяя буквы, предъявляв­шиеся по релевантному каналу, необходимо было независимо от канала отмечать появление любых цифр. По сравнению с обычными испытуе­мыми Морей лучше замечал цифры по релевантному каналу — 88 против 77% обнаружений. Но по-настоящему драматических масштабов разли­чия достигали при детекции цифр в иррелевантном канале: если Морей замечал 67% всех цифр, то остальные испытуемые — только 8%.


303


L


Следовательно, формирование когнитивных навыков особенно сильно повышает успешность работы в условиях отвлечения внимания. Эти результаты позволяют надеяться на преодоление многих, казалось бы, фиксированных ограничений познавательных процессов при пра* вильно построенных обучении и тренировке. В этом контексте можно было бы даже говорить о позитивной трактовке... невнимания. Как от­мечает в одной из своих последующих работ Найссер, «наши ограниче­ния, когда они не отражают упрямые факты среды, являются всего лишь примерами того, что мы пока не научились делать» (Neisser, 1980, р. 28).

Фактические результаты исследований самого Найссера и его учени­ков свидетельствуют о широких возможностях автоматизации сложных познавательных процессов. Речь идет о многолетнем цикле исследова­ний письма под диктовку и одновременного чтения. Было показано, например, что после продолжавшейся несколько месяцев тренировки испытуемые могут одновременно безошибочно записывать названия со­ответствующих читаемым словам категорий и с пониманием читать на­учный текст типа статьи в энциклопедии. Хотя и с большим трудом, две испытуемые (в прошлом секретарши) научились даже читать текст и од­новременно писать простые предложения, понимая смысл той и другой информации. О понимании предложений, в частности, можно было су­дить по успешному различению «старых» и «новых» предложений, а также по характерным ошибкам семантического смешения на стадии тестирования. Интересно, что в таких условиях у испытуемых часто от­сутствовало чувство знакомости, поэтому субъективно разделение «ста­рых» и «новых» предложений делалось почти наугад. Это типично также для опознания сложных изображений24.

Целый ряд сведений о возможностях такого разделения в результа­те продолжительной практики приводит А. Олпорт (Allport, 1980). Кро­ме собственных результатов, свидетельствующих о том, что пианисты способны без какой-либо интерференции «вторить» одному из двух ди-хотических сообщений и одновременно играть с листа незнакомое му­зыкальное произведение, он обсуждает аналогичные данные, получен­ные в экспериментах с японскими специалистами вычисления на счетах. В результате нескольких лет упорной тренировки последние оказались способны проводить вычисления в уме быстрее, чем с помо­щью счетов. На скорость вычислений не влияла беседа на общие темы или монотонное повторение вслух трехзначного числа, но решение простейшей арифметической задачи сразу же вело к сбоям и ошибкам. Это наблюдение демонстрирует главную трудность одновременного выполнения двух действий, связанную с разделением компонентов их микроструктуры. Очевидно, два человека могут легко организовать свою работу таким образом, что один из них будет писать под диктов-

24 Видный голландский инженерный психолог Андреас Зандерс (Sanders, 1998) попы­тался недавно воспроизвести эти результаты Найссера и его коллег, но безуспешно. Зан­дерс склонен объяснять эту неудачу общим падением нравов и исчезновением действи-304 тельно хороших секретарш.

ку, а другой читать. Но происходит это не из-за удвоения ресурсов вни­мания, а потому, что перед ними не встает проблема постоянного раз­деления операций двух очень похожих действий.

Для восстановления исторической справедливости следует отме­тить, что первая теория, связывающая внимание с контролем действия, была разработана еще в 1950-е годы Петром Яковлевичем Гальпериным (1902—1988). Исходным пунктом для его анализа было наблюдение, что внимание, не имея собственного продукта, улучшает выполнение дру­гих процессов25. Считая, как и многие советские психологи того перио­да (см. 1.4.3), что психологические процессы являются интериоризиро-ванными формами внешней деятельности, Гальперин выделил в составе внешних действий функцию контроля как не имеющую собственного продукта, но критически важную для успешного выполнения любого действия. Внимание трактуется им как функция внутреннего контроля за выполнением умственных, то есть интериоризированных и сокращен­ных действий. В этом подходе, наряду с анализом стадий или этапов ин-териоризации внешней активности, особенно интересно подчеркива­ние роли речи как средства управления собственным поведением и необходимого компонента произвольного внимания. Мы увидим ниже, что эта точка зрения подтверждается новыми исследованиями произ­вольного контроля (см. 4.4.2).