Смекни!
smekni.com

Когнитивная наука Основы психологии познания том 1 Величковский Б М (стр. 99 из 120)

Особую роль сыграла экспериментальная критика, показавшая, что в рамках трехкомпонентных моделей сделана попытка сведения каче­ственно различных явлений к одной структурной схеме. Под вопросом постепенно оказалась и конвергенция методических процедур. Как мы отмечали выше, доказательством разделения памяти на блоки кратко­временного и долговременного хранения служит эффект края. Однако американские психологи Генри Рёдигер и Роберт Краудер обнаружили эффект края в таких условиях, при которых весь материал должен был бы заведомо находиться в одном и том же блоке памяти, а именно в долго­временной памяти. Когда они просили прохожих вспомнить всех пре­зидентов США, то в позиционных кривых полного воспроизведения наблюдался выраженный эффект края: более или менее стабильно при­поминались лишь самые первые и самые последние президенты (с тремя «отклонениями» в середине ряда: А. Линкольном, Ф.Д. Рузвельтом и Дж.Ф. Кеннеди). Вполне возможно, что при семантической категориза­ции любой относительно однородной последовательности мы просто разделяем ее на две части, поэтому при необходимости воспроизведения типичные представители — первые и последние элементы — воспроиз­водятся наиболее успешно.

Предположение о смене форм репрезентации в каждом из блоков памяти было поставлено под сомнение данными о семантическом коди­ровании при кратковременном запоминании и фонематическом при долговременном. Особенно неожиданными оказались свойства памяти на сенсорно-перцептивный материал. Так, анализ узнавания тональных звуков показал, что память на них является как бы продолжением вос­приятия — интерференция в кратковременной памяти, как и восприни­маемое сходство звуков, объяснялись близостью в координатах музы­кальной шкалы. В других исследованиях было показано, что испытуемые могут успешно (порядка 90% правильных ответов) узнавать отдельные звуки из прослушанного ими ранее набора сотен звуков — плач ребенка, скрип двери, лай собаки и т.д. Примерно то же самое было установлено по отношению к элементам набора синтетических запахов, хотя для них было довольно сложно придумать вербальные обозначения. Наконец, 373


сначала Р. Шепард, а затем Л. Стэндинг обнаружили исключительные возможности зрительного запоминания и узнавания материала. В по­следней из этих работ испытуемым однократно предъявлялось 11 000 (!) слайдов, и, тем не менее, успешность узнавания составила через четыре недели после ознакомления около 75% правильных ответов (при вероят­ности угадывания, равной 50%). Только предъявление материала про­должалось здесь двое суток (Standing, 1973).

В эксперименте, проведенном нами совместно с К.-Д. Шмидтом (Величковский, 1977), испытуемые должны были узнавать элементы на­бора из 940 цветных слайдов с видами городов, настолько похожих се­мантически, что вербальные описания не позволяли их различать. Не­смотря на это, даже через пять недель после показа испытуемые могли отличить старые и новые слайды. Узнавание зависело только от длитель­ности первоначального показа, а не от общего времени между последо­вательными слайдами — асинхронности включения, в течение которого могло бы происходить вербальное и семантическое кодирование. Следо­вательно, эта удивительная по возможностям форма долговременной па­мяти связана с процессами, которые разворачиваются лишь до тех пор, пока есть наличный сенсорный материал. В другой работе испытуемым предъявлялись 252 цветные фотографии, причем интервал предъявления варьировался на пяти уровнях: от 110 до 1500 мс. Успешность узнавания отдельных слайдов никак не коррелировала со временем, необходимым для возникновения словесных ассоциаций (Potter, 1999). Было установ­лено также, что при использовании сложного, предметно организован­ного зрительного материала позиционные кривые воспроизведения не обнаруживают обычного эффекта края, свидетельствующего об исполь­зовании процессов проговаривания.

Так как отличительной чертой кратковременной памяти считалось сохранение информации в форме фонологического и/или артикуляци­онного кода, а долговременной — в форме семантического, среди выз­ванных этими работами вопросов был вопрос о том, существуют ли эти блоки вообще. Действительно, если хранилища памяти разделяются по параметру продолжительности хранения информации, то минималь­ным требованием является инвариантность данных о времени удержа­ния относительно различных методик и экспериментальных условий. Однако в результате многочисленных исследований так и не удалось точно определить время пребывания информации в кратковременной памяти: по разным подсчетам оно составляет от двух секунд до несколь­ких часов.

Требование инвариантности приложимо и к вопросу об объеме хра­нящейся информации. За полвека, прошедшие со времени публикации Дж. Миллера (см. 2.1.3), предпринималось множество попыток уточнить величину «магического числа». При этом только один автор — Герберт

Саймон (1918—2001) — подтвердил исходные результаты, все остальные 374


оценки оказались более низкими". Сравнение результатов нескольких десятков экспериментов, направленных на оценку объема кратковре­менной памяти, показывает, что мода распределения оценок (наиболее часто встречающееся в распределении значение) лежит где-то около трех единиц материала, то есть оказывается значительно ниже «маги­ческого числа». Вместе с тем, эти единицы очень подвижны — в их ка­честве могут выступить как отдельные фонемы, так и целые фразы, по­этому, например, объем удерживаемых в кратковременной памяти слов меняется в диапазоне от двух до 26.

Таким образом, хотя одни данные говорят о том, что в кратковре­менной памяти хранятся продукты относительно поверхностного фоне­матического описания материала, другие столь же убедительно свиде­тельствуют об удержании информации в зрительной форме, а равно о выполнении сложной семантической обработки. Как мы видели выше (см. 3.2.1 и 3.2.2), к концу 1970-х годов критике стало подвергаться и представление о периферических сенсорных регистрах. Постепенно ха­рактеристики всех блоков трехкомпонентной модели были поставлены под сомнение, так что сама эта модель стала частью истории психоло­гии. На смену этому представлению пришли новые подходы, сосуще­ствующие по сегодняшний день. Первый из них, к рассмотрению кото­рого мы сейчас перейдем, отвергает концепцию блоков памяти и рассматривает память как побочный продукт решения более широких за­дач. Второй подход (см. 5.2.3) связан с развитием представлений о цент­ральном компоненте трехблочных моделей — кратковременной памяти. Наконец, третий подход (см. 5.3.2) направлен на расщепление прежде единой долговременной памяти на отдельные подсистемы и уровни.

5.2.2 Теория уровней обработки

Общей чертой многих современных теорий познавательной активности является ее описание в терминах стадий, этапов или уровней. Подобные теории предполагают последовательный переход процесса переработки информации с одного уровня на другой, причем это движение начина­ется с анализа сенсорных признаков и кончается сложными семанти­ческими преобразованиями (см., например, 4.1.1). Наиболее известным вариантом теорий такого рода в психологии памяти является подход, разработанный канадско-шотландским психологом Фергюсом Крэйком

11 Отличие данных Саймона от результатов других авторов может объясняться инди­
видуальными различиями — он проводил эти опыты на себе. В 1978 году Саймон первым
из психологов был удостоен Нобелевской премии (правда, формально за работы в облас­
ти экономики). Хотя сведения об особенностях памяти Нобелевских лауреатов в литера­
туре отсутствуют, положительная корреляция между объемом непосредственного запо­
минания и интеллектом хорошо известна (см. 8.4.3). 375

совместно с его коллегой Робертом Локартом (Craik & Lockhart, 1972; Lockhart & Craik, 1990). В рамках этого подхода подчеркивается необ­ходимость переориентации стратегии исследований от описания струк­туры статичных блоков, или хранилищ, к описанию активных процес­сов, причем процессов более широких, чем собственно мнестические действия (то есть действия, сознательной целью которых является запо­минание). Запоминание считается непроизвольным побочным продук­том в общем случае немнестической познавательной активности, а его прочность и длительность сохранения — функцией «глубины» этой ак­тивности.

Согласно этому подходу, обработка материала может осуществлять­ся на разных уровнях, связанных с выделением поверхностных (перцеп­тивных) или глубоких (семантических) признаков. При этом внутри каждого из уровней обработки можно выделить формы анализа, которые в свою очередь также различаются по глубине и по обширности вовлека­емых ассоциативных связей: «вертолет» можно определить как «то, на чем летают», как «летательный аппарат тяжелее воздуха» или как «лета­тельный аппарат тяжелее воздуха, идея которого впервые была высказа­на великим Леонардо». Таким образом, глубина переработки, а следова­тельно, и память представляют собой скорее континуум (или градиент), чем дискретную цепочку блоков. Уровень переработки определяется ин­тенцией субъекта. Поскольку познавательная активность обычно на­правлена «вглубь» — на выделение значения предметов и событий, это способствует длительному сохранению воспринятой информации.

Наряду с обработкой, ведущей ко все более глубокому и поэтому устойчивому когнитивному описанию, существует и другой способ со­хранения материала — циркуляция информации на одном и том же уровне, или «удержание в поле внимания». Такая циркуляция обеспе­чивается работой механизма внимания с ограниченной пропускной способностью. В этом случае будут иметь место феномены первичной (кратковременной) памяти. Выраженность и характер этих феноменов зависят от уровня кодирования, соответствующего интенциям субъек­та, и модальности, в которых работает внимание. Чем глубже уровень кодирования, тем больше объем удерживаемой информации и тем бо­лее абстрактен ее характер. В отличие от кратковременной памяти трех-компонентных моделей этот механизм не имеет фиксированной лока­лизации и может работать как с поверхностными, так и с глубокими, семантическими репрезентациями. Находясь в состоянии первичной памяти, информация сохраняется, но, как только внимание отвлекает­ся, она начинает теряться со скоростью, определяемой глубиной про­веденной обработки, точнее, наиболее глубоким ее уровнем. Внимание и первичная память понимаются как некоторый единый функциональ­ный механизм, выполняющий по отношению к разноуровневым про­дуктам когнитивной обработки подсобные, буферные функции. 376