Блаженный Феофилакт был родом из Еврипа или, точнее, из города Халкиса, лежащего близ Еврипа. В письме к брату императрицы Марии он сам упоминает о своих родственниках в Еврипе, а в одном древнем списке болгарских архиепископов прямо называется Феофилактом из Еврипа. Но, кажется, большую часть своей жизни он провел в Константинополе, ибо в одном из своих писем называет себя истинным константинопольцем и как в этом, так и в других письмах выражает такую привязанность к Константинополю, какую можно было приобрести только долговременным пребыванием в нем.
Служение свое блж. Феофилакт начал в Константинополе в сане диакона Великой Церкви. Звание диаконов Великой Церкви в то время было очень почитаемо. Как ближайшие помощники патриарха, они разделяли с ним почти все труды его служения: одни помогали ему в управлении патриархатом, другие заменяли его в деле проповеди. Блж. Феофилакт принадлежал к числу последних и носил титул ритора Великой Церкви. Обязанностью его было объяснять Священное Писание и писать поучительные слова от имени патриарха. В одном древнем памятнике блж. Феофилакт назван учителем риторов. Но это не означает того, что он был в прямом смысле этого слова учителем красноречия для готовящихся к риторской должности. Так назывались те из риторов, которые особенно отличались даром проповедничества и потому могли служить примером для других менее способных и опытных проповедников.
Что блж. Феофилакт справедливо звался учителем риторов, об этом лучше всего свидетельствуют его творения. Из них мы видим, что он вообще имел обширные богословские познания и был весьма сведущ в Священном Писании, которое по званию ритора обязан был объяснять народу. Творения его показывают также, что он обладал в известной мере и светской ученостью; особенно хорошо знал древнюю классическую литературу. Понимая важность светской учености в пастырском служении, он не только сам занимался светскими науками, но и другим учителям Церкви6 советовал не пренебрегать ими, но интересоваться хоть в некоторой мере. Проповеднические дарования блж. Феофилакта сделали его известным императорскому двору. Не только высшие придворные сановники питали к нему уважение, но и сама благочестивая императрица Мария оказывала ему свое покровительство.
Блж. Феофилакт, кажется, очень долго находился на должности диакона Великой Церкви и ритора (или учителя риторов); в письме, которое написано немного спустя по оставлении им сей должности, он называет себя уже старцем. Вероятно, его проповеднические дарования были причиной того, что патриарх сколь возможно долее удерживал его в этой невысокой, но очень важной должности. Впрочем, надежда, что при его высоких дарованиях он может быть еще более полезен в другом месте, заставила патриарха и императора указать ему другое, более обширное поприще деятельности — в сане архиепископа Болгарской Церкви.
Время вступления блж. Феофилакта на архиепископскую кафедру Болгарии с точностью определить нельзя. С достоверностью можно сказать только, что оно случилось до 1081 года. Находясь уже в сане архиепископа, он писал письмо философу Иоанну Италийцу с просьбой быть ходатаем за него перед императором. Но Иоанн пользовался доверием только двух императоров — Михаила Дуки, который удален был с престола в 1078 году, и Никифора Вотаниота, царствовавшего до 1081 года. Впрочем, так как Феофилакт пишет к Иоанну, что он уже давно не видел его, то можно полагать, что перемещение святителя из Константинополя в Болгарию случилось еще в царствование Михаила, то есть до 1078 года.
Церковный округ, вверенный управлению блж. Феофилакта, еще со времен императора Юстиниана I освобожден был от подчинения патриарху. По уважению к своей родине, Первой Юстиниане, император возвел тамошнего епископа в сан архиепископский и, дав ему право независимости, подчинил ему все области, которые потом вошли в состав Болгарии и Сербии. С обращением болгар к христианству эти области подчинены были константинопольскому патриарху на основании 28-го правила IV Вселенского Собора. Но споры пап с патриархами об управлении Болгарской Церковью, равно как частые войны между болгарами и греками, дали повод болгарским царям воспользоваться постановлением Юстиниана для возвращения древних прав своей Церкви. Временем освобождения Болгарской Церкви от подчинения константинопольскому патриарху с большей вероятностью можно считать время царствования Симеона Книголюбца.
Кафедра болгарского архиепископа, несколько раз переносившаяся с места на место, наконец утвердилась в Охриде, столице Болгарии, которой и было дано имя Первой Юстинианы.
Права свои Болгарская Церковь сохранила и после того, как греческий император Василий Волгароктон, победив болгар, заставил их покориться Византийской империи (с 1018 года). Только с половины XI века архиепископы болгарские стали посылаться уже из Константинополя и назначаться не из природных болгар, а из греков. Блж. Феофилакт был пятый болгарский архиепископ из греков. Он занял архиепископскую кафедру после Иоанна Аиноса.
Тяжкие скорби ожидали блж. Феофилакта в Болгарии. Кроме грубой простоты болгар, которая поначалу не могла не произвести на него неприятного впечатления, он встретил здесь много такого, что сильно должно было сокрушить всякого ревностного архипастыря. Болгарская Церковь страдала от большого количества еретиков. Павликиане, а потом богомилы повсюду сеяли заблуждения в народе и, подкрепляемые своей многочисленностью, открыто нападали на защитников Православия. Во внешнем же отношении она много терпела от светских правителей Болгарии и сверх того подвергалась частым опустошениям от внешних врагов. К тому же и сами болгары беспрестанно роптали на свое политическое унижение.
В царствование Михаила Дуки они даже взбунтовались против греков, и хотя были усмирены силой оружия, однако не оставляли мысли при удобном случае вновь вооруженным восстанием возвратить себе свободу. Посему в письмах первых лет своего архиепископства блж. Феофилакт много сетует на свое положение в Болгарии.
Жизнь среди болгар ему казалась заточением, и он даже просил избавить его от этой тяжкой участи. О положении своем в Болгарии писал он к императрице Марии и к великому доместику, но, не надеясь получить увольнение, молил Господа избавить его от сих скорбей или облегчить их Своим утешением. Господь облегчил скорбь святителя. Мало-помалу он свыкся со своим положением в Болгарии, полюбил болгар за их простое, но искреннее благочестие и, несмотря ни на какие противодействия, с отеческой заботливостью предался устроению своей церкви. Препятствия со стороны врагов, по-видимому, только усиливали ревность его о благе.
В управлении Болгарской Церковью блж. Феофилакт показал себя архипастырем столь мудрым в своих предначертаниях, сколь и твердым в исполнении их. Хорошо понимая, что для духовного просвещения народа ему более всего необходимы способные помощники, он обращал самое строгое внимание на избрание достойных пастырей, особенно епископов. Из избранных им в болгарские епископы одни, как сам он говорит, снискали одобрение по благоразумию и благочестию, другие сделались известными красноречием и ученостью, а иные получили епископское достоинство, прославившись строгостью иноческой жизни. Не находя довольно просвещенных пастырей между болгарами, он избирал епископов из греков, если кто из них заслужил признание своей просвещенностью в Константинополе. Так как неумение приспосабливаться к внешним потребностям народа может вредить пастырю в его служении, то он обращал внимание и на эти качества в избираемом и для некоторых мест искал таких епископов, которые были бы “мудры в делах не только духовных, но и в мирских”. Желание видеть в епископе истинного архипастыря истребляло в нем все другие побуждения. Ни родство, ни дружба, ни просьбы не могли заставить его избрать недостойного или неизвестного ему. Даже явную опасность подвергнуться гонению за неудовлетворение просьбы он встречал с мужеством и твердостью исповедника. Так, однажды дук Скопийский просил его произвести в епископы одного человека, и блж. Феофилакт с достоинством и силой отвечал ему: “Ни тебе, государь мой, не следует мешаться в это великое дело, которое должно совершать со страхом, ни мне так легкомысленно решаться сообщать Божественную благодать”. Правитель обещал отблагодарить святителя за исполнение его просьбы, но блж. Феофилакт и на это отвечал: “Государь мой! Ежели тот, о котором ходатайствуешь, таков же (как и другие избранные), то не ты должен благодарить меня, а я тебя. Если же он неизвестен ни нашей церкви, ни в Константинополе не заслужил особенного одобрения за благочестие и просвещение, то не оскорбляй Бога и не приказывай нам, ибо нам заповедано повиноватися подобает Богови паче, нежели человеком (Деян. 5, 29)”.
Но одного мудрого избрания пастырей недостаточно было для упрочения благосостояния Церкви. Нужно было еще осуществлять непрестанный надзор за их действиями. Блж. Феофилакт понимал это и со всей бдительностью наблюдал за каждым их действием. Он старался, по возможности, предупреждать всякое уклонение от указанной цели или исправлять его, если оно уже имело место. Ибо он, по собственным словам его, “не знал другого утешения, кроме того, чтобы исправлять сделанное зло”. К этой цели он постоянно и терпеливо стремился, употребляя для вразумления виновного все: и строгость, и снисхождение. В подобных случаях действия его в отношении Триадицкого епископа могут служить поучительным примером. Этот епископ неизвестно по какой причине сделался гонителем престарелого настоятеля монастыря св.
Иоанна, запретил ему священнодействие, выгнал из монастыря и подверг тяжкой епитимии. Когда гонимый в первый раз обратился с просьбой к архиепископу, блж. Феофилакт убедил епископа перестать гневаться на старца, и тот дал ему слово. Но спустя немного снова стал гнать старца, так что старец нашел нужным направить свою просьбу самому императору. Император, кажется, передал дело на суд архиепископа, потому что гонимый снова прибег с просьбой о защите к блж. Феофилакту. Святитель сильно огорчен был поведением епископа, который не хотел дать покоя старцу, уже чуть ли не умирающему. Впрочем, он опять со снисходительностью писал к нему, убеждая прекратить гонение и приглашая его дать отчет о своем поведении на ближайшем соборе. Епископ, однако, ни старцу не дал покоя, ни сам не явился на собор, оправдаться перед которым не мог. Когда блж. Феофилакт увидел, что терпеть это далее было бы противно законам правосудия, то вместе с собором запретил непокорному епископу священнодействие. Но тот, не вразумившись, отправился в Константинополь и, выдумав множество клевет на архиепископа, распространял их между своими покровителями. Блж. Феофилакт скоро узнал о всех его кознях; несмотря на это, когда запрещенный епископ стал просить у него прощения, святитель великодушно простил его и дал ему разрешение. “Только молись за меня, — писал он епископу, — и благословляй, а не кляни того, кто тебя любит”.