Хайдеггер никому не подавал так руку для совместного труда мысли, как Ясперсу в большой рецензии (1921) на “Психологию мировоззрений”. Ясперс, говорилось в рецензии, хочет охватить весь феномен человеческого бытии от хлопот прагматического разума до мистических интуиции, в ему удается подняться над простым собиранием фактов к новой концентрации реалий человеческой жизни. Но как исследователь подходит к экзистенции, развертывающейся перед ним двумя своими пограничными ситуациями? Он ее “непосредственно и непредвзято созерцает”. Позиция созерцания момент экзистенции ученого, я больше того, главный. Как раз он ускользает от анализа. Пусть Ясперс не любит метафизику. При любом отношении к ней надо все-таки спросить: что означает предстояние предмета исследования, жизненного потока, перед наблюдающим его сознаваем? Почему экзистенция группируется перед ним в обозримое целое? Словно само собой разумеется, что ее, как все, можно сделать объектом науки. Философия требует предельной постановки вопросов. Задача ее в том, чтобы, как сделал Ясперс, наметить проект философского исследования, сколь угодно оригинальный. Дело вообще не в проектировании и конструировании. Мысли важно не то, что именно может разглядеть в своем объекте наблюдательный субъект. Мало ля что он может в нем разглядеть, да еще в таком богатом, как жизнь. Разглядывание пока еще тонет в эстетизме. Важнее спросить, как возможно рассмотрение экзистенции. Кто ее рассматривает? Она сама. Что такое это рассматривание? Чем оно вызвано? Что если оно - неузнанное следствие перемены в ее историческом бытии? Ясперс не дочитал рукописную рецензию младшего друга до конца, найдя ее скучной. Экзистенциализм продолжал свое путешествие по лабиринту “существования” с его проектами, трансцензусами, шифрами, диалогами. Хайдеггер не пошел дальше мысли о том, благодаря чему и как человек видит все то многое, что видит.
Настойчивости хайдеггеровских вопросов отвечал гуссерлевский замысел философии как науки, которая разбирает всякое мыслительное содержание вплоть до самих вещей, превосходя по строгости математику. Частое слово в ранних сочинениях Хайдеггера, означающее надежность подлинно научного метода,- Sicherheit, достоверность, обеспеченность. Мысль обеспечивает себе в напряженной работе достоверность каждого своего шага.
Но скоро именно эта черта научной теории, строго установленная и обеспеченная достоверность, становится для Хайдеггера признаком новоевропейской метафизики с ее нигилистическим забвением истины. С начала 1930-х годов он говорят о Sicherheit, об установленности и гарантированности познания, с чувством жути. Новоевропейские математизированные науки и использовавший их постав начинали свое открытие мира как раз с установления достоверной истины. Они кончают планомерным потребляющим покорением всей действительности без другой цели, кроме всестороннего и все более полного обеспечения себя самих и своей хватки над землей и историей. Беда не в науке и технике. Они делают то что обещают. Беда в том, что субъект, захваченный установлением объекта, забыл спросить, успело ли что-то важное совершиться раньше, чем подоспел он, субъект, принялся за свою работу организации всего познаваемого.
В качестве источника был взят не сам лекционный курс Хайдеггера “Основные понятия метафизики”, а введение к нему, в котором философ сжато отражает сущность проблем рассматриваемых в основном труде.
Философия Хайдеггера очень своеобразна и трудна для восприятия людьми с обычным типом мышления. Здесь хотелось бы процитировать отрывок из книги немецкого исследователя философии Артура Хюбшера
“Слова странно звучат на наш слух. Кажется, в них высказано все и ничего: все о человеке, который их написал, об абстрактно-насильственной и темной сжатости его мышления, и ничего собственно о том, что должно быть сказано. В них есть нечто предварительное и приблизительное. Ничего, что было бы убедительным, доходчивым и действенным: ни предшествующих и последующих воспоминаний, ни многообразных связей с разъяснениями и комментариями.”
Чтобы осознать смысл казалось бы непонятных фраз, необходимо не только внимательно следовать за извилистым путем мысли великого философа, но и почувствовать сам текст, уподобить свое мировоззрение мировоззрению Хайдеггера.
Так что же такое метафизика и в чем заключаются ее основные понятия в измышлении Мартина Хайдеггера
“Нам придется пока оставить открытым, что это вообще такое – метафизика. Мы видим только: метафизика есть фундаментальное свойство в человеческом бытии. Ее основные понятия суть понятия, последние же как принято говорить в логике суть представления, в которых мы представляем себе нечто общее или нечто вообще, нечто в аспекте того универсального, что многие вещи имеют между собою сообща На почве представления этого всеобщего мы и состоянии определить отсюда отдельные данности, например эту вот вещь - как кафедру, ту - как здание. Понятие есть некоего рода определяющее представление. Но таковыми основные понятия метафизики и понятия философии вообще явно не будут, если мы вспомним, что сама она коренится в той захваченности, в которой мы не делаем схватываемое предметом представления, но движемся совершенно другим способом, исходно в принципе отличным от любого научного подхода.
Метафизика есть вопрошание, в котором мы пытаемся охватить своими вопросами совокупное целое сущего и спрашиваем о нем так, что сами, спрашивающие, оказываемся поставлены под вопрос.
Соответственно основные понятия тут - не обобщения, не формулы всеобщих свойств некоторой предметной области (животное, язык), но понятия особенного рода. Они схватывают каждый раз целое, они предельные смыслы, вбирающие понятия. Но они - охватывающие понятия еще и во втором, равно существенном и связанном с первым смысле: они всегда захватывают заодно и понимающего человека и его бытие - не задним числом, а так, что первого нет без второго, и наоборот. Нет никакого схватывания целого без захваченности философствующей экзистенции. Метафизическая мысль есть мышление охватывающими понятиями в этом двояком значении: мысль, нацеленная на целое и захватывающая экзистенцию.
Для упрощения раскрытия задач реферата была выбрана схема с приведением частей оригинала, с последующим рассмотрением их в качестве примера.
3. Жанр произведения
Наш курс объявлен под названием “Основные понятия метафизики”. Это название мало о чем дает догадываться, при том что по своей форме оно совершенно ясно. Оно как будто бы похоже на другие названия курсов: Первоначала зоологии, Основоположения лингвистики. Очерки истории реформации и подобное. Мы понимаем: перед нами отчетливо очерченная дисциплина, именуемая “метафизикой”. Дело идет теперь о том, чтобы в рамках одного семестра представить - опуская многочисленные подробности-ее важнейшие понятия. Поскольку же метафизика - центральное учение всей философии, то разбор ее основных черт превращается в сжатое изложение главного содержания философии. Раз философия по отношению к так называемым частным наукам есть наука общего характера, ваши занятия благодаря ей обретут должную широту и закруглённость. Все в полном порядке - и университетская фабрика может начинать.
Да она давно уже и начала, и работает так ходко, что некоторые даже начинают чуять в ее гонке какую-то опустошенность и потерянность. Может быть, что-то сломалось в самих недрах механизма? Неужели его удерживают от развала уже только навязчивость и банальность организации и сложившегося уклада? Неужели в глубине всего этого занятия засели фальшь и тайное отчаяние? А что если разговоры о метафизике как надежно очерченном разделе Философских знании - предрассудок, и философия как преподаваемая и изучаемая наука – видимость.
Впрочем, какая надобность еще и специально констатировать подобные вещи? Всякий я так давно знает, что в философии, тем более в метафизике, все шатко, несчетные разные концепции, позиции и школы сталкиваются и раздирают друг друга - сомнительная сумятица мнений в сравнении с однозначными истинами и достижениями, с выверенными, как говорится, результатами наук. Вот где источник всей беды. Философия, а прежде всего именно метафизика, просто пока еще не достигла зрелости науки. Она движется на каком-то отсталом этане. Что она пытается сделать со времен Декарта, с начала Нового времени, подняться до ранга науки, абсолютной науки, ей пока не удалось. Так что нам надо просто все силы положить на то, чтобы она в один прекрасный день достигла успеха. Когда-нибудь она твердо встанет па ноги и пойдет выверенным путем науки - на благо человечества. Тогда мы узнаем, что такое философия.
Или все надежды на философию как абсолютную науку - одно суеверие? Скажем, не только потому, что одиночка или отдельная школа никогда не достигнут этой цели, но и потому, что сама постановка такой цели ~ принципиальный промах и непризнание глубочайшего существа философии. Философия как абсолютная наука -высокий, непревосходимый идеал. Так кажется. И все-таки, возможно измерение ценности философии идеей науки есть уже фатальнейшее принижение ее подлиннейшего существа. Если, однако, философия вообще и в принципе не наука, к чему она тогда, на что она тогда еще имеет право в кругу университетских наук? Не оказывается ли тогда философия просто проповедью некоего мировоззрения А мировоззрение? Что оно такое, как не личное убеждение отдельного мыслителя, приведенное в систему и на некоторое время сплачивающее горстку приверженцев, которые скоро сами построят свои системы? Но обстоит ли тогда дело с философией, словно на какой-то большой ярмарке?
В конечном счете истолкование философии как мировоззренческой проповеди - ничуть не меньшее заблуждение, чем ее характеристика как науки, Философия (метафизика) - ни наука, ни мировоззренческая проповедь. Что в таком случае остается па ее долю? Для начала мы делаем лишь то негативное заявление, что в подобные рамки ее не вгонишь. Может быть, она не поддается определению через что-то другое, а только через саму себя и в качестве самой себя - вне сравнения с чем-либо, из чего можно было бы добыть ее позитивное определение. В таком случае философия есть нечто самостоятельное, последнее.