С точки зрения Карамзина, самодержавие представляет собой “умную политическую систему” [6], прошедшую длительную эволюцию и сыгравшую уникальную роль в истории России. Эта система была “великим творением князей московских” [7], начиная с Ивана Калиты, причем в основных своих элементах она обладала качеством объективности, то есть слабо зависела от личных свойств, ума и воли отдельных правителей, поскольку не была продуктом личной власти, а довольно сложной конструкцией, опирающейся на определенные традиции и государственные и общественные институты. Система эта возникла в результате синтеза автохтонной политической традиции “единовластия”, восходящей к Киевской Руси и некоторых традиций татаро-монгольской ханской власти. Большую роль также сыграло сознательное подражание политическим идеалам Византийской империи [8].
Возникшее в условиях тяжелейшей борьбы с татаро-монгольским игом самодержавие было безоговорочно принято русским народом, поскольку не только ликвидировало иноземную власть, но и внутренние междоусобицы. “Рабство политическое” [9]. не казалось в этих условиях чрезмерной платой за национальную безопасность и единство.
Вся система государственных и общественных институтов была, по Карамзину, “излиянием монаршей власти” [10], монархический стержень пронизывал всю политическую систему сверху донизу. При этом самодержавная власть была предпочтительнее власти аристократии. Аристократия, приобретающая самодовлеющее значение, могла стать опасной для государственности, например, в удельный период или в период Смуты XVII века [11]. Самодержавие “встраивало” аристократию в систему государственной иерархии, жестко подчиняло ее интересам монархической государственности.
Исключительную роль в данной системе, по Карамзину, играла Православная Церковь. Она являлась “совестью” [12] самодержавной системы, задающей нравственные координаты для монарха и народа в стабильные времена, и, в особенности, когда происходили их “случайные уклонения от добродетели”. Карамзин подчеркивал, что власть духовная действовала в тесном союзе с властью гражданской и давала ей религиозное оправдание. В своей “Истории...” он подчеркивал: “история подтверждает истину, <...> что вера есть особенная сила государственная” [13].
Самодержавная система политической власти, по Карамзину, зиждилась также на общепризнанных народом традициях, обычаях и привычках, того, что он обозначал как “древние навыки” и, шире, “дух народный”, “привязанность к нашему особенному” [14].
Карамзин категорически отказывался отождествлять “истинное самодержавие” с деспотизмом, тиранией и произволом. Он считал, что подобные отклонения от норм самодержавия было обусловлено делом случая (Иван Грозный, Павел I) и быстро ликвидировалось инерцией традиции “мудрого” и “добродетельного” монархического правления. Эта традиция была столь мощной и эффективной, что даже в случаях резкого ослабления или даже полного отсутствия верховной государственной и церковной власти (например, во время Смуты), приводила в течение короткого исторического срока к восстановлению самодержавия [15].
В силу всего вышеперечисленного, самодержавие явилось “палладиумом России” [16], главной причиной ее могущества и процветания. С точки зрения Карамзина, основные принципы монархического правления должны были сохраняться и впредь, лишь дополняясь должной политикой в области просвещения и законодательства, которые вели бы не к подрыву самодержавия, а к его максимальному усилению. При таком понимании самодержавия всякая попытка его ограничения являлась бы преступлением перед русской историей и русским народом.
Карамзин одним из первых в русской мысли поставил вопрос о негативных последствиях правления Петра I, поскольку стремление этого императора преобразовать Россию в подобие Европы подрывали “дух народный”, то есть самые основы самодержавия, “нравственное могущество государства”. Стремление Петра I “к новым для нас обычаям переступила в нем границы благоразумия” [17]. Карамзин фактически обвинил Петра в насильственном искоренении древних обычаев, роковом социокультурном расколе народа на высший, “онемеченный”, слой и низший, “простонародье”, в уничтожении Патриаршества, что привело к ослаблению веры, переносе столицы на окраину государства, ценой огромных усилий и жертв [18]. В итоге, утверждал мыслитель, русские “стали гражданами мира, но перестали быть, в некоторых случаях, гражданами России” [19].
Основные элементы концепции самодержавия Карамзина в той или иной форме были разработаны последующими поколениями русских консерваторов: С.С. Уваровым, Л.А.Тихомировым, И.А. Ильиным, И.А. Солоневичем и другими.
В “Записке” Карамзин сформулировал до сих пор не реализованную на практике идею “русского права”: “законы народа должны быть извлечены из его собственных понятий, нравов, обыкновений, местных обстоятельств” [20] . ”Русское право также имеет свои начала, как и Римское; определите их и вы дадите нам систему законов” [21] . Как ни парадоксально, в какой-то мере (но далеко не полной) рекомендациями Карамзина воспользовался уже в царствование Николая I его идейный противник М.М. Сперанский в процессе кодификации русского законодательства.
Кроме всего прочего, в “Записке” содержались классические принципы русского консерватизма: ”требуем более мудрости хранительной, нежели творческой” [22], “всякая новость в государственном порядке есть зло, к коему надо прибегать только в необходимости” [23] , “для твердости бытия государственного безопаснее порабощать людей, нежели дать им не вовремя свободу” [24] .
“Записка” была холодно воспринята императором, однако впоследствии он явно учел ее основные положения. После падения Сперанского, кандидатура Карамзина на пост статс-секретаря Государственного Совета рассматривалась наряду с А.С. Шишковым. Предпочтение было отдано последнему как человеку военному, что было немаловажно в условиях надвигавшейся войны с Наполеоном.
Работа Карамзина над “Историей государства российского” была временно прервана Отечественной войной 1812 г. Сам писатель готов был сражаться в московском ополчении и в последние мгновения перед вхождением Наполеона в столицу покинул город. 1813 г. Карамзин провел в эвакуации сначала в Ярославле, а затем в — Нижнем Новгороде. В Москву Карамзин возвратился в июне 1813 г. и продолжил работу над “Историей...”, невзирая на то, что в московском пожаре 1812 г. сгорела его библиотека. В начале 1816 г. Карамзин приехал в Петербург просить средств на издание первых восьми томов «Истории…». При поддержке императриц Елизаветы Алексеевны и Марии Федоровны, после приема у А.А. Аракчеева, Александр I удостоил Карамзина высочайшей аудиенции, в результате которой были выделены необходимые средства, и написанные тома “Истории...”, без цензуры, вышли в 1818 гг. (9-й том вышел в 1821, в 1824 — 10-й и 11-й, последний, 12-й том вышел посмертно).
“История государства Российского” пользовалась огромным успехом. С 1816 г. и до момента своей смерти Карамзин жил в Петербурге, общаясь с В.А. Жуковским, С.С. Уваровым, А.С. Пушкиным, Д.Н. Блудовым, П.А. Вяземским и др. По предложению Александра I, Карамзин стал проводить каждое лето в Царском Селе, что всё более и более усиливало его близость к царскому семейству. Государь неоднократно беседовал с Карамзиным во время прогулок по Царскосельскому парку, постоянно читал в рукописи “Историю...”, выслушивал мнения Карамзина на текущие политические события. В 1816 г. Карамзин был пожалован титулом статского советника, награжден орденом св. Анны 1-го класса, в 1824 г. стал действительным статским советником. В 1818 г. Карамзин был принят членом Императорской Российской Академии. В 1818 г. вышли восемь томов “Истории...” тиражом в три тысячи экземпляров, которые стремительно разошлись в 25 дней. Значение этого грандиозного труда точно выразил П.А. Вяземский: “Творение Карамзина есть единственная у нас книга, истинно государственная, народная и монархическая” [25] .
Смерть Александра I потрясла Карамзина, а мятеж 14 декабря окончательно надломил его физические силы (в этот день он простудился на Сенатской площади, болезнь перешла в чахотку и смерть).
Роль Карамзина как деятеля культуры и русской историографии в целом осознана в русской мысли. Однако значение Карамзина как консервативного мыслителя, оказавшего определяющее влияние на русскую консервативно-патриотическую мысль, историкам и философам еще предстоит раскрыть.
Список литературы
[1] Н.М. Карамзин. Сочинения в 2 томах. Л., 1984. Т.2. С. 179-180
[3] Записки старого московского жителя. М., 1988. С.55
[4] Вестник Европы. 1802. № 8. С.364
[5] Соч.: В 2 т. Л., 1984. Т.2. С.230
[6] Записка о древней и новой России. М., 1991. С.22
[13] История государства Российского: В 4 кн. М., 1989. Т.6. С.224
[14] Записка о древней и новой России. М., 1991. С.32