деянию и его противоправности;
наличию у потерпевшего вреда или убытков (общественно-вредный результат);
причинной связи между противоправным поведением и его результатом;
вине правонарушителя (с оговоркой, что вина является квалифицирующим признаком не для всех гражданских правонарушений).
Таким образом, первые три признака, фактически, относятся к объективной стороне гражданского правонарушения, а последний - к субъективной.
Данный подход к составу гражданского правонарушения прочно закрепился в отечественной цивилистике с конца 50-х годов XX в. после выхода в свет ряда монографический исследований Г.К. Матвеева[22], который полагал, что "именно в таком виде состав гражданского правонарушения представляет собой определенное единство объективных и субъективных его элементов"[23].
Анализируя позицию Г.К. Матвеева, С.С. Алексеев[24] отмечает, что при рассмотрении состава гражданского правонарушения, с одной стороны, не следует неоправданно сближать его элементы с элементами состава преступления, а с другой - исключая из состава гражданского правонарушения признак субъекта и не выделяя объекта правонарушения, можно не заметить реальных черт сходства между родственными категориями: гражданским правонарушением и преступлением. В свою очередь, С.С. Алексеев считает, что состав гражданского правонарушения представлен такими элементами, как:
объект правонарушения;
субъект правонарушения;
объективная сторона[25].
Не называя в качестве элемента состава гражданского правонарушения субъективную сторону, он полагает, что "вина как условие применения гражданско-правовых санкций не имеет универсального значения. Поэтому, если быть последовательным, ей нельзя придавать значения общего, обязательного элемента состава"[26]. Выводя вину за пределы состава гражданского правонарушения, С.С. Алексеев предлагает рассматривать невиновность как особую правовую категорию, являющуюся основанием освобождения от гражданско-правовой ответственности, за исключением случаев, указанных в законе[27].
Подобный подход к этой проблеме в отечественной цивилистике, хотя и не был широко признан, получил название концепции "полного состава гражданскою правонарушения", которая, по мнению одного из ее сторонники", "и отличие от прочих, имеет, прежде всего, то значение, что она изнывает содержание, внешние признаки гражданского правонарушения с его внутренней сущностной стороной, раскрывая, в частности, чему причиняется вред гражданским правонарушением"[28].
Полностью соглашаясь с В.Л. Слесаревым, хотелось бы подчеркнуть, что рассмотрение гражданского правонарушения именно сквозь призму "концепции его полного состава" в состоянии отразить все значимые особенности соответствующего деяния, в том числе и правильно его квалифицировать.
Таким образом, категория состава правонарушения в ее полном виде позволяет осуществить точную квалификацию любого виновного противоправного деяния, в том числе и недействительной сделки, с учетом ее всех юридически значимых признаков.
Для рассмотрения отдельных составов недействительных сделок, в интересах дипломного исследования, необходимо прибегнуть к их классификации, которая, группируя те или иные процессы и явления на основе какого-либо значимого признака, позволяет наиболее эффективно получить представление о самом предмете исследования.
Отечественная цивилистика, рассматривая вопросы недействительности сделок, занималась и проблемой их классификации. Так, еще в дореволюционной науке российского гражданского права[29] недействительные сделки подразделяли на:
ничтожные, или абсолютно недействительные, признававшиеся таковыми тогда, когда они по закону не производили никаких юридических последствий, как будто стороны и не совершали никакого юридического акта;
опровержимые, или относительно недействительные, которые, в противоположность ничтожным, не лишали сделку саму по себе юридических последствий, а приводили к этому результату только по иску или возражению заинтересованного лица.
Данная классификация заняла прочные позиции в советской[30] и постсоветской[31] гражданско-правовой науке, однако была несколько скорректирована. Во-первых, опровержимые недействительные сделки стали называть оспоримыми. Во-вторых, в качестве критерия подразделения сделок на ничтожные и оспоримые стал указываться способ признания сделки недействительной: законом, в случае ее ничтожности, и судом и случае ее оспоримости. Причем заключения доктрины были включены в нормы действующего ГК РФ (п.1 ст.166) [32].
Признавая по сути правильность данной классификации И. Б Новицкий предлагал отказаться от термина "ничтожности", заменив его на "абсолютную недействительность". Он полагал, что "ничтожность наводит на мысль, что перед нами юридический нуль, что никаких последствий из ничтожной сделки не возникает"[33]. Анализируя эту точку зрения И.Б. Новицкого, Ф.С. Хейфец назвал ее необоснованной, поскольку "ничтожность сделки означает, что сделка равна нулю, правовые же последствия эти отрицательного свойства, как и у всякого неправомерного действия (подчеркнуто нами)"[34]. Таким образом, то, что ничтожность - это юридический нуль действия, совершенного в виде сделки, - верный тезис, поскольку ее недействительность означает отсутствие (невозникновение) тех прав и обязанностей, которые хотели приобрести ее участники (либо один из них) [35].
Последствия же, применяемые к ничтожной сделке в связи с ее недействительностью, являются последствиями неправомерного действия - правонарушения, которых, по крайней мере, одна из сторон не желала, из чего можно сделать вывод о том, что употребление термина "ничтожность" по отношению к недействительным сделкам вполне приемлемо.
Признавая юридическую необходимость использования терминов "ничтожности" и "оспоримости" недействительных сделок, следует заметить, что использование данных критериев в качестве оснований для классификации составов недействительных сделок не совсем удачно. Это связано с тем, что между ничтожными и оспоримыми недействительными сделками не всегда имеется противопоставление, и сделка, ничтожная в силу закона, может признаваться недействительной в судебном порядке.
Еще в 1914 г.Д.М. Генкин высказал сомнения относительно соизмеримости категорий ничтожности и оспоримости, отмечая, что "ничтожность указывает на отсутствие положительного результата от сделки, а оспоримость - на необходимость определенного действия"[36]. Кроме того, он полагал, что "противопоставление оспоримых и ничтожных сделок неправильно, так как и оспоримая сделка в результате оспаривания становится ничтожной"[37], и предложил противопоставлять сделки первоначально ничтожные, т.е. ничтожные с момента их совершения, сделкам, ничтожным в результате оспаривания.
Ф.С. Хейфецу "представляется необоснованным противопоставление оспоримых сделок и ничтожных, как и первоначально ничтожных и ничтожных в результате оспаривания, ибо и ничтожные и оспоримые сделки относятся к одной категории, одному виду юридических фактов - к гражданским правонарушениям (недействительным сделкам), которые противопоставляются сделкам"[38]. По его мнению, "ничтожность и оспоримость означают только два метода, два способа признания сделок недействительными, если они не соответствуют требованиям закона"[39].
Несовершенство подразделения недействительных сделок на ничтожные и оспоримые доказывает и содержание п.32 совместного Постановления Пленума Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ от 1 июля 1996 г. № 6/8 "О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса РФ" (далее - Постановления № 6/8) где отмечается, что "учитывая, что Кодекс не исключает предъявления исков о признании недействительной ничтожной сделки, споры по таким требованиям подлежат разрешению судом в общем порядке по заявлению заинтересованного лица"[40].
Таким образом, Постановление № 6/8, закрывая пробел в ГК РФ, фактически размывает грань между ничтожными и оспоримыми сделками, поскольку официально признает возможность признания недействительными в судебном порядке (оспаривания) ничтожных сделок.
В силу вышеназванных факторов, нельзя причин, совершенной классификацию недействительных сделок на ничтожные и оспоримые. Однако нельзя и преуменьшать правовую значимость ничтожности и оспоримости недействительных сделок, которые по своей природе являются способами юридической констатации недействительности подобных действий, но, в силу своей специфики, не способны лежать в основании их классификации.
Другой подход к классификации недействительных сделок содержится в работе Ф.С. Хейфеца[41], который, полагая, что "поскольку по своей природе все недействительные сделки являются гражданскими правонарушениями и их классификация не имеет смысла", вообще предлагал отказаться от классификации недействительных сделок. Он преложил подразделять лишь условия (основания) недействительности сделок на два вида: