Бидия Дандарон (стр. 1 из 2)

Жизнь Бидии Дандаровича Дандарона – это легенда, начиная со дня рождения. Он родился 28 декабря 1914 года в урочище Суархэ, Кижингинского района Бурятии. Здесь в это время долгие годы находился в затворничестве его Учитель, известный реформатор буддизма Лубсан Сандан Цыденов. Его мать Балжима Абидуева, была ученицей Цыденова по Демчог-тантре. Отец – степной лама Доржи Бадмаев (Агван Силнам Тузол Доржи), философ и поэт, сподвижник Лубсан Сандана Цыденова.

Спустя некоторое время в долину Кижинги прибыла группа тибетских лам. Они сообщили, что родившийся мальчик – четырнадцатое рождение настоятеля одного из монастырей Гумбума – Джаягсы Гэгэна. Джаягсы Гэгэн ранее дважды посещал Бурятию и был учителем Лубсан Сандана по тантре Ямандаги. Последний раз он был в Бурятии в 1910 году и отъезжал в Тибет, будучи больным. Верующие, прощаясь с ним, просили гэгэна в следующей жизни родиться в Бурятии и проповедовать Дхарму. И он обещал родиться в Кижинге. В родившемся сыне Доржи Бадмаева Лубсан Сандан Цыденов признал новое рождение своего тибетского учителя. Прибывшим же тибетцам мальчика не отдал, сказав: «Он будет нужен здесь».

Родовое имя новорожденный получил по имени первого мужа его матери – Дандарон (от Дандара). Он получил религиозное имя от Лубсан Сандана – Видьядхара, в видоизмененном виде оно стало его светским именем Бидия.

Еще при рождении вместе с именем он получил многие буддийские посвящения, что было в духе традиции и времени. В 1920 году умирает его отец Агван Силнам Тузол Доржи, который должен был унаследовать высокий титул Дхармараджи от Цыденова. Лубсан Сандан принимает решение провозгласить Дхармараджей шестилетнего Бидию. В июле 1921 года в Усть-Ороте (по другой версии: в Шелотском дацане) на церемонию провозглашения собралось несколько сотен верующих, ламы и почетные гости, среди которых был Борис Иванович Панкратов (в будущем известный востоковед-буддолог). Ш Был проведен соответствующий ритуал и праздничное моление. Так хубилган ( перерожденец) обрел высокий и единственный в Бурятии титул Дхармараджи – Царя Учения.

Дандарон получил обычное для своего звания образование – монгольский и тибетский языки, начало буддийских знаний, но все это было прервано гражданской войной, и он продолжил образование в обычной советской школе в Кижинге. Осознание того, что он призван быть духовным лидером, первым и по уму, и по физической силе сформировало его стойкий характер. Положение его было не простое – хубилган, облеченный высоким титулом, для простых верующих был святым. Для властей же Дандарон с юношеских лет был фигурой неудобной. Очевидно, этим был вызван его переезд на юг Бурятии в Кяхту. Там он знакомится с будущей женой – Еленой Андреевной Шолуновой, где они и поженились в 1932 (33) году. В 1933 году они уезжают в Ленинград, где у них рождается дочь Люба, а 23 сентября 1935 года – сын, Леонид.

По приезде в Ленинград Дандарон поступает в Ленинградский институт авиационного приборостроения (ЛИАП). Сказалась его тяга не только к философическим знаниям, но и к науке. Тогда же он посещает Хамбо-ламу Агвана Доржиева, проживающего в небольшом двухэтажном доме рядом с Петербургским дацаном. Знаменитый буддийский реформатор и политик, верховный лама Бурятии. Агван Доржиев устраивает молодому человеку строгий экзамен. Дандарон выдерживает испытание и получает письменную рекомендацию к преподавателю тибетского языка Ленинградского университета – известному тибетологу Вострикову. Больше года Бидия Дандарович изучает вольнослушателем тибетский язык в университете. Обучению помешал арест. Дандарона арестовали 9 января и поместили в следственный изолятор. Военный Трибунал Ленинградского военного округа 3 июня 1937 года приговорил его по ст. 58–10 ч.1 и ст. 58–11 УК (контрреволюционная заговорщицкая деятельность по созданию пан-монгольского националистического движения с целью свержения советской власти в Монголии, Бурятии, Калмыкии и Туве) к 10-ти годам тюремного заключения с поражением в правах на пять лет.

В это же время репрессируется ряд ведущих востоковедов (Тубянский, Невский, Щуцкий, Востриков). Там же он был, очевидно, последним, кто видел Андрея Ивановича Вострикова, которого с окровавленным лицом вели с допроса. (В этом же, 1937 году, Востриков погиб в тюрьме). А затем была зона, лесоповал. Высокорослый, крепкого телосложения и недюжинного здоровья, попав в привычные климатические условия, Бидия Дандарович выдержал «сталинскую каторгу», как он называл советские лагеря. В лагере с ним сидели и ламы, и ученые, в том числе из числа советских немцев. Он становится, несмотря на свой молодой сравнительно возраст, организатором интеллектуальных семинаров, читает небольшие сообщения по буддизму, в свою очередь, слушая пространные лекции по европейской философии. Сложился удивительный коллектив, когда люди, лишенные прав и комфорта, с риском для себя, занимались духовной деятельностью. Дандарон и в лагере оставался – гордым, смелым и несгибаемым. Среди его лагерных сподвижников и друзей, как правило, были люди значительно старше его. Так, его старшим товарищем стал известный философ профессор Василий Эмильевич Сеземан из школы Карсавина в Вильнюсе. Эта дружба продолжилась и на воле в шестидесятых годах.

В 1943 году на короткое время Дандарона освобождают, и он становится ссыльным. Он живет в Кижинге, где родственники стараются поправить его здоровье, ибо вышел он из зоны больным (открытая форма туберкулеза) с застарелыми ранами на шее и груди. Раны на шее были нанесены саблей во время садистских допросов уже в Бурятии. Первое время Дандарон сделал попытку пойти добровольцем на фронт, но ему было отказано. Власти пристально следили за ним. То, что для власти было ужасом (как же: единственный хубилган на всю Бурятию, смелый и непокоренный, свободно живет в родном селе), для верующих было счастливым обстоятельством: для них Дандарон, или Бидьядара (Видьядхара), был святым и высоким авторитетом в Учении.

У себя на родине Дандарон находит богатую библиотеку ксилографов и рукописей своего отца, полную философской литературы. Переводит и читает сочинения на тибетском языке. В это же время, иногда бывая в Улан-Удэ, консультирует по вопросам философии буддизма бурятских востоковедов. Его знаний, накопленных в невыносимых условиях зоны, хватило, чтобы заняться наукой – буддологией на профессиональном уровне.

И в этот, ссыльный, период проявилась его способность к организационной деятельности. Именно он становится первым, кто не побоялся поддержать идею возрождения монастырского буддизма. Вместе с ламой Галсаном Хайдубом, он написал письмо на имя Сталина с просьбой восстановить дацаны( буддийские монастыри) в Забайкалье. Начинание было точным по времени, увенчалось успехом и в 1946 году началось строительство Иволгинского дацана.

Неизвестно, по каким причинам Дандарон был вынужден перейти на нелегальное положение. В это время он со второй женой Зундымой и сыном Леонидом укрылся в поселке Парабель, что на Оби, в десяти километрах от Нарына, где в свое время был в ссылке Джугашвили. Это было в 1947 году. По высказываниям Дандарона, в период ссылки (43–48 гг.) в тюрьме он общался с выдающимися деятелями бурятской культуры: Сампиловым, Барадийном, Жамсарано. Последний, по его словам, читал арестованным бурятам лекции по истории.

Дандарона снова арестовали 10 ноября 1948 года и 17 августа 1949 года осудили на 10 лет ИТЛ по ст. 58–10, ч.1. Его обвинили на этот раз в антисоветской агитации и клевете на советскую действительность.

На этот раз Дандарон провел в зоне восемь лет. Вышел он на свободу в декабре 1956 года с реабилитацией по делу 1948 года, а в 1958 году был полностью реабилитирован и по первому делу 1937 года. После недолгой передышки в родных краях он, стремясь к научной деятельности, едет в Москву. Там, пользуясь лагерными связями, он поселяется у супругов Свирских, замечательных людей, в квартире, полной книг, а главное, духом традиционного уклада, которое было свойственно кругу научной и гуманитарной интеллигенции России. Его вводят в круг востоковедов. У Черемисова он встречается со своим будущим учеником – Александром Моисеевичем Пятигорским. Там же его впервые видела Октябрина Федоровна Волкова. Свое впечатление она выразила в двух словах: «Как принц!» Это удивительно, измученный лагерями, нервный, социально неустроенный, этот человек производил неизгладимое впечатление достоинства, аристократической гордости и мужской красоты.

В это время в Ленинграде некто Гомбоев, аспирант восточного факультета ЛГУ, готовится к защите диссертации по Гэсэриаде. Работа была высоко оценена ученым советом факультета. Но неожиданно обнаружилось, что она почти целиком является плагиатом с рукописи из рукописного фонда Академии Наук. Выяснилось, что автором ее был Б.Д.Дандарон. Был сделан запрос, жив ли автор, в том числе и в Москву, в Институт востоковедения. Знавшие о судьбе Бидии Дандаровича китаист Скачков и монголист Черемисов сообщили, что Дандарон в Москве. Спустя некоторое время по поручению академика И.А.Орбели (директора Института востоковедения), профессор Алексеев Дмитрий Адрианович, зав. кафедрой монгольской филологии ЛГУ, будучи в Москве, связываются с Дандароном и приглашают приехать в Ленинград на встречу с академиком Орбели для переговоров об устройстве на работу. Дандарон несколько раз ездил в Ленинград, встречался Орбели и Алексеевым. Снова возвращался в Москву, надеясь устроиться на работу в московское отделение Института востоковедения. Московский период его жизни был очень знаменателен. Все свободное время он штудировал в Ленинской библиотеке книги по восточной и западной философии зная немецкий, очевидно, выучив его в лагере, он читает в подлиннике Хайдеггера и Фейхтвангера. Он перечитал горы книг по космологии и астрофизике. Но эти планы не осуществились, из-за жуткой советской бюрократии, правил прописки и из-за своего прошлого и в мае 1957 года он уезжает в Бурятию.