Н. Рыкова.
Фейхтвангер Лион (Feuchtwanger Lion, 1884—) — немецкий писатель, уроженец Мюнхена. Изучал литературу и философию в университетах Мюнхена и Берлина. Занимается журналистикой и театром. В 1912—1914 путешествовал. Оказавшись во время мировой войны военнопленным Франции, бежал и вступил в ряды германской армии.
Свою литературную деятельность Ф. начал с драматургии, в которой пытался осмыслить опыт империалистической войны 1914—1918 и немецкой революции 1918—1919. Он пишет драматический роман «Томас Вендт» (1920), драмы «Еврей Зюсс» (1917), «Голландский купец» (1921). Ф. охотно пользуется формой сатирического обозрения для высмеивания буржуазных политиков. Такова его «Англосаксонская трилогия» (1927). Ф. принадлежат переделки Эсхила, Аристофана, Кальдерона (1916), «Король и танцовщица» (1917) и сборник сатирических баллад (РЕР) — (вышел в 1927 г., но написан раньше). В этих произведениях Ф. выступает как левый экспрессионист.
Известность Ф. приобрел своими историческими романами.
Для исторического романа Ф. существенна одна особенность: роман этот повернут в сторону современности, полон злободневных намеков и аналогий.
Всю историю человечества Ф. рассматривает как борьбу прогресса и реакции, осознаваемых им как отвлеченные понятия «света» и «тьмы», «разума» и «неразумия». Он склонен абстрактно, неисторически переносить в современность старые просветительские идеалы разума и справедливости, не отдавая себе отчета в том, какое конкретное социальное наполнение имели эти понятия в разные эпохи. Это и дает ему повод в своих исторических романах легко отождествлять прошлое и настоящее. «В своих исторических романах я хотел дать то же содержание, что и в современных», — говорит он сам. Этот подчеркнутый антиисторизм мешает Ф. понять существенные черты изображаемых эпох, своеобразие каждой из них. В его исторических романах народная жизнь — в тени; центральное место занимают выдающиеся личности, поборники разума, неизменно одинокие и не понятые современниками; Ф. всегда строит свои исторические романы на абстрактном противопоставлении «героя» и «толпы». Однако достоинство исторических романов Ф. — в их мастерском воспроизведении обстановки, нравов эпох прошлого, в их реализме деталей (изображение дворянского и придворного быта немецких княжеств в «Безобразной герцогине», в «Еврее Зюссе»).
Первый исторический роман Ф. — «Безобразная герцогиня». История Маргариты Тирольской, южногерманской герцогини XIV века, написана как роман о «борьбе двух укладов» — феодального и еще только складывающегося в его рамках буржуазного. Этот исторический конфликт осложнен индивидуальной биологической трагедией героини — энергичной и одаренной, но внешне отталкивающей и потому несчастной в личной жизни «безобразной герцогини». Герцогиня Маргарита — положительный герой, но это не мешает ей ненавидеть в своей сопернице Агнессе фон Флавон не только политического врага, но и обаятельную красавицу. Впрочем, Маргарита и Агнесса — символы двух эпох. Если Маргарита воплощает в себе дух буржуазного прогресса, то красавица Агнесса — олицетворение феодальной реакции со всеми ее претензиями на красоту.
Другой роман Ф. «Еврей Зюсс» (1925) посвящен Германии XVIII в. Подлинная история Вюртембергского финансиста, сделавшегося первым министром одного из мелких германских самодержцев и проводившего жестокую, разорительную для народа политику хищного абсолютизма, повернута Ф. так, чтобы «исторический пессимизм» получил моральное и философское оправдание. Это вводит в концепцию Ф. абстрактный морализм, а порою даже мистику: вся вторая половина романа построена на темах борьбы «духовного и материального», иррациональной власти рока, мистического искупления некоей «вины против духа». Все это помогает восторжествовать историческому пессимизму. Ф. склонен осудить здесь всякую активность. История против человека, не надо действия, не надо истории. Судьба героя тем трагичнее, чем блистательнее его активность. Но трагедийность бывает разная, и для того, чтобы очистить ее от безвыходного пессимизма, — надо было придать ей высокий человеческий смысл, великодушие и бескорыстность. Ф. и сделал это в своем романе об иудейско-римском историке Иосифе Флавии; первая часть романа — «Иудейская война» — вышла в 1932, а вторая — «Сыновья» — в 1935.
Иосиф Флавий, патриот и участник восстания Иудеи против римского владычества, перешел на сторону римлян и стал одним из знаменитейших писателей-историков античного мира. Встречу Ф. с Иосифом Флавием предопределил уже «Еврей Зюсс», ибо с известной точки зрения тема Зюсса была темой выхода из некоей замкнутой культуры в мир более широких связей и отношений. Если на «Еврея Зюсса» смотреть с этой точки зрения, в нем можно увидеть отрицательное решение вопроса и понять судьбу Зюсса как некую кару за отход от еврейства. В «Иудейской войне» и «Сыновьях» проблема поставлена совершенно иначе. Тема отхода от еврейства оборачивается здесь темой борьбы за единую космополитическую культуру, в которой должно найти гармоническое сочетание все то лучшее, что несли в себе культуры греко-римская и еврейская. Историческая активность Зюсса была объективно вредоносной, даже преступной, трагизм личной судьбы — бесплодным. Историк-философ античности Иосиф Флавий героичен уже в полной мере: его активность имеет общечеловеческую цель — слить воедино два мощных культурных потока, уничтожить бессмысленную и преступную ненависть между людьми «разной крови». Трагедия Иосифа в том, что он одинок в своем сознании «гражданина вселенной» и что поэтому его задача невыполнима. Но это одиночество героя интерпретируется Ф. не как историческая трагедия передового мыслителя, выдвинувшего идею, для реализации которой не созрели еще объективные социальные предпосылки, а как вечная роковая судьба всякого рыцаря «разума». Да и сам конфликт национализма и космополитизма привносится Ф. изне в показываемую им эпоху: в античном обществе подобные проблемы не могли возникнуть. Все это — существенные недостатки романов Ф. об Иосифе Флавии, хотя лежащий в их основе замысел — противопоставить национальной и расовой розни идею дружбы и братства народов — имеет несомненное положительное значение.
Стремясь подчеркнуть общефилософскую, не ограниченную рамками античной истории, тенденцию своего романа, Ф. сознательно идет на модернизацию истории. Его герои говорят о политике, культуре, философии не так, как могли говорить евреи, греки или римляне I века н. э. В стиль романа эта модернизация проникает современными оборотами речи говорящих и рядом других черт, в совокупности своей дающих целую систему.
Лишь в одной из своих исторических вещей Ф. провел модернизацию последовательную и уже совершенно нарочитую — в романе «Лже-Нерон» (1936). Это памфлет, полный всяческих намеков и аналогий с современностью. Это вымышленная история о самозванце. У античных писателей, на которых ссылается Ф., имеются лишь намеки на авантюру Лже-Нерона.
Ф. написал ряд романов о современности. Эти вещи глубоко злободневны. Им свойственны публицистичность и памфлетность. В «Успехе», «Семье Оппенгейм», «Изгнании» развернута «современная история» Западной Европы — крушение буржуазной демократии, крушение буржуазно-интеллигентского гуманизма со всеми его иллюзиями.
Замысел «Успеха» — дать развернутую картину общества, раскрыть его основные конфликты и в то же время судить изображаемую эпоху самым взыскательным судом — требовал соответственного стиля. И Ф. принимает обличие летописца будущих более счастливых, справедливых и мудрых времен. Суховато-торжественным языком летописи дается у него общий экономический, политический и культурный фон эпохи: отсюда нарочитая обстоятельность статистических данных об инфляции, о юстиции, о географии и этнографии Баварии и т. п. Конечно, вся эта «историческая объективность» лишь сатирический прием, отнюдь не означающий бесстрастности. Капиталист фон Рейндль, министр юстиции Кленк, министр народного просвещения, впоследствии премьер и генеральный комиссар Флаухер как будто бы в максимальной степени «очеловечены». И все же они осуждены и осуждены, прежде всего, с позиций «исторической объективности»: их действия, гнусные и преступные, в изображении Ф., не личные ошибки, а выражение их функций в обществе и государстве, их деятельность и есть у Ф. насилие над историческим прогрессом. И чтобы не нарушалось единство образа («человек просто» и «человек-политик»), Ф. делает их основными «личными» чертами: безграничное себялюбие и цинизм (фон Рейндль), грубость и узколобость (Кленк), бюрократическую тупость и мстительное честолюбие (Флаухер).
В романе выведен коммунист — Каспар Прекль. Это весьма мало типичный образ революционера: в Прекле много узколобого сектантства, болезненного индивидуализма, ему свойственны деревянный схематизм мышления и в то же время порывы к отвлеченной мечте. Гораздо большими симпатиями Ф. пользуются те его герои, которые протестуют против капиталистического варварства с позиций отвлеченного гуманизма, отвергая революционные методы борьбы — Иоганна Крайн, Жак Тюверлен; их Ф. наделяет и душевной свежестью, и смелостью, и умением самостоятельно мыслить. Ф. склонен солидаризироваться со своим героем Тюверленом, когда тот говорит: «Я больше верю в хорошо исписанную бумагу, чем в пулеметы», когда тот мечтает «тихо и бесшумно переделать мир с помощью разума». Что значит коммунизм, что может и чего хочет революция? Ф. не сумел найти ответа. Так возникла в романе и стала в нем ведущей тема отвлеченной «справедливости», воплощенная в борьбе за освобождение Крюгера, заключенного в тюрьму из политических соображений — на основании лжесвидетельства.
Хотя «Семья Оппенгейм», вышедшая в 1933, ничем внешне не связана с «Успехом», вещь эта является естественным продолжением «Успеха». Если судить поверхностно, этот роман всего-навсего повествование о страданиях еврейской буржуазной семьи в период крушения буржуазной демократии в Германии. Но этот «частный случай» как бы вбирает в себя все наиболее характерное для времени, о котором идет речь. Каждое новое событие в романе, наносящее новый удар семье Оппенгейм, становится многозначительным и общезначимым. Такова история юного Бертольда Оппенгейма. Бертольд уходит из жизни вовсе не потому, что он оказался слаб, не потому, что «сдался». Бертольд Оппенгейм погибает на посту. Аналогична судьба другого гуманиста — его дяди Густава Оппенгейма. Этот эпикуреец, не очень сильный, не очень смелый человек, пытается стать борцом. Показывая деятельность Густава Оппенгейма, Ф. подчеркивает все то положительное, великодушное и ценное, что было в отважном, но бессильном предприятии Густава. Ф. не удалось дать образы настоящих борцов и революционеров.