В 1494 году в Венеции францисканский монах Лука Пачоли (1445-1517) опубликовал свой монуменальный труд «Трактат о счетах и записях». Не оцененная по достоинству при жизни автора, эта книга дала миру бизнеса язык, которым он пользуется до сих пор.
Ученик
Он родился в 1445 году в Борго Сан-Сеполькро, по-итальянски это звучит не слишком радостно: город Святого гроба. Борго Сан-Сеполькро упирается в правый берег Тибра, желтоватые воды которого плавно и быстро текут к Риму; с другой стороны городок прилепился к огромной горе — Монте Казале. В городе жили ремесленники, а на горе, в монастыре, построенном в XIII в. францисканцами, монахи нищенствующего ордена, именовавшие себя, согласно воле папы Гонория III (1216-1227), миноритами.
Весьма уважаемое в городе семейство возглавлял Бартоломео Пачоли, отец трех сыновей; одного из них звали Лука. Большое влияние на воспитание и образование Луки оказал его дядя по матери — Бенедетто, капитан армии Альфонса V. Мы не знаем, сколько было лет будущему бухгалтеру и математику, когда его отдали учиться в мастерскую художника Пьеро делла Франческа, слава которого гремела по всей Италии. Это была первая встреча маленького мальчика с этим великим художником и математиком.
Как свойственно людям эпохи Возрождения, учитель Л. Пачоли не был только художником, и мастерская его напоминала скорее своеобразный «университет культуры», чем школу живописи в узком и сугубо специальном смысле этого слова.
«В созданном Пьеро делла Франческа мире, — писал В. Лазарев, — парит железный закон чисел, поэтому он так ясен и логичен. Его господствующая сила — человеческий разум, вся и все себе подчиняющий, внутренняя просветленность и стоическая бесстрастность». Ученики, по мере своих сил и способностей, должны были приобщаться к ясному и логичному миру учителя.
Судя по тому, что мы знаем о Л. Пачоли, можно предположить, что чувство прекрасного было глубоко присуще ему. Вместе с тем он не был и, очевидно, не мог быть человеком искусства. Франческа был художником и ученым, но только вторая ипостась учителя нашла отзвук в сердце ученика. Юный Лука Пачоли, прирожденный математик, был влюблен в мир чисел, «число представлялось ему, как и его учителю, неким универсальным ключом, одновременно открывающим доступ к истине и красоте». На первом месте стоит истина, занятия наукой посвящены ей.
До девятнадцати лет Пачоли работает и учится в мастерской. Рутинные занятия сопровождаются церковными праздниками и поездками в другие города, куда по той или иной причине мэтр берет юного Луку с собой. Чаще всего ездили в Урбино к герцогу Федерико де Монтефельтро.
Это очень богатый двор, а его хозяин — человек, преданный великому миру искусства и науки. Он любит собирать художников, архитекторов, поэтов, ученых. Одна из самых ярких личностей в его окружении — Леон Баттиста Альберти (1404-1472) — ученый, писатель, музыкант, но прежде всего — великий зодчий. Он порвал с канонами средневековой готической архитектуры и стал возрождать великое наследие Древнего Рима.
В те времена «новые итальянцы», а Альберти можно вполне причислить к людям этой формации, полагали, что ценны не герои, чья грудь пропитана «пылью затерянных хартий», а просто активные люди, те, кто умеют делать деньги и добывать великие сокровища. Прежде всего человек не должен быть бедным — вот лозунг того времени. Лозунг скрытый, но явный, никто публично старается не произносить его, но все это чувствуют и почти все к этому стремятся. Может быть, только самый великий человек той эпохи — Леонардо да Винчи говорит откровенно, что «служит тому, кто больше платит» и что «ему почти все равно, чем заниматься и за что получать деньги».
Альберти рекомендует Пачоли венецианскому купцу Антонио де Ромпиази. Очевидно понимая, что художником ему не быть, Пачоли едет в Венецию. Это был 1464 год. Он поселился на острове Гвидека — одном из 70 островов, на которых расположилась сильнейшая морская и колониальная держава тогдашней Европы.
В новом городе у нового хозяина он становится воспитателем трех сыновей богатого купца. Воспитывая детей, он учит их тому, что знает и понимает сам; часто он учится вместе со своими учениками, посещая публичные лекции знаменитого математика Доменико Брагадино в школе Риальто. На лекциях Брагадино Пачоли знакомится с будущим видным математиком — Антонио Корнаро, дружба с которым продлится многие годы, помогает отцу учеников в ведении конторских книг, приобретая первые навыки в деле, в историю которого ему суждено будет вписать несколько замечательных страниц. У Ромпиази Пачоли не только воспитывал детей, но, как он потом скажет, «путешествовал на кораблях, перевозящих товары». В 1470 году он закончил свою первую книгу — учебник коммерческой арифметики, написанный для своих воспитанников. В том же году Л. Пачоли прервал карьеру воспитателя, решив покинуть город; он уехал в Рим.
В те времена карта Италии представляла собой мозаику маленьких и враждебных друг другу государств. Древний Рим, центр всего католического мира, был вместе с тем и столицей Папской области — одного из государств Италии. Взгляду Луки Пачоли предстали многочисленные руины старой императорской столицы, огромное число обветшалых средневековых зданий, готовых рухнуть в любую минуту, и немногочисленные постройки новых великих зодчих. Одним из зачинателей нового архитектурного стиля был старый знакомый Пачоли — Леон Баттиста Альберти — второй великий человек на его жизненном пути. В доме Альберти был принят и поселился Пачоли. Беседы с ним и совместные занятия, теперь уже повзрослевшего юноши, оказали большое влияние на духовный мир математика и бухгалтера.
Влюбленный в мир чисел Пачоли повторит за Пифагором мысль о том, что число лежит в основе вселенной. В доме Альберти Пачоли расширил круг своих знакомств. Он осознает очень важную мысль: успех в жизни зависит от друзей, которых мы выбираем (или нас выбирают).
Не ясно, обратила ли семья делла Ровере внимание на начинающего математика или он сам сумел обратить внимание на себя, но ясно одно, что это знакомство сыграло огромную роль в жизни Пачоли. Глава семейства в то время, о котором идет речь, Франческа делла Ровере, был генералом ордена францисканцев. В 1471 году он станет папой под именем Сикста IV. Оба его племянника хорошо относились к Луке Пачоли, но важной для Пачоли окажется дружба с Джулиано. Полагают, что Пачоли провел в Риме не более двух лет. Он постарался покинуть «самый неопрятный город тогдашней Европы».
Эпоха
Это было страшное время.
Приведем тексты бесстрастного историка и философа А. Ф. Лосева. «В эпоху Ренессанса, — тихо и спокойно свидетельствует он, — гадали на трупах, заклинали публичных женщин, составляли любовные напитки, вызывали демонов, совершали магические операции при закладке зданий, занимались физиогномикой и хиромантией, бросали в море распятия с ужаснейшими богохульствами и зарывали в землю ослов для вызывания дождя во время засухи. В массовом порядке верили в привидения, в дурной глаз и вообще во всякого рода порчу, верили в черных всадников, якобы намеревавшихся уничтожить Флоренцию за ее грехи, но отстраненных заклинаниями праведника; околдовывали детей, животных и полевые плоды. Верили, что женщины совокуплялись с бесами и были колдуньями, хотя иной раз и добрыми. Публичные женщины для привлечения мужчин пользовались разными снадобьями, в состав которых входили волосы, черепа, ребра, зубы и глаза мертвых, человеческая кожа, детский пупок, подошвы башмаков и куски одежды, добытые из могил, и даже трупное мясо с кладбища, которое они незаметно давали съесть своим любовникам. Протыкали фигурки из воска и золы с известными припевами для воздействия на тех, кого изображали эти фигурки, мстили пророкам за их предсказания».
«Когда умирал какой-нибудь известный человек, — продолжал Лосев, — сразу же распространялись слухи, что он отравлен, причем очень часто эти слухи были вполне оправданны». «Казни, убийства, изгнания, погромы, пытки, заговоры, поджоги, грабежи непрерывно следуют друг за другом».
«Священнослужители, — писал Лосев, — содержат мясные лавки, кабаки, игорные и публичные дома, так что приходится неоднократно издавать декреты, запрещающие священнослужителям „ради денег делаться сводниками проституток“, но все напрасно. Монахи читают „Декамерон“ и предаются оргиям, а в грязных стоках находят детские скелеты как последствия этих оргий. Тогдашние писатели сравнивают монастыри то с разбойничьими вертепами, то с непотребными домами. Тысячи монахов и монахинь живут вне монастырских стен. В Комо вследствие раздоров происходят настоящие битвы между францисканскими монахами и монахинями, причем последние храбро сопротивляются нападениям вооруженных монахов. В церквах пьянствуют и пируют, перед чудотворными иконами развешены по обету изображения половых органов, исцеленных этими иконами».
В эпоху Ренессанса впервые католическая церковь признает существование ведьм. Булла Иннокентия VIII Summis desiolerantes (1484) освятила новые времена огнями инквизиторских костров. Сожжение ведьм становится «…специальной юридической обязанностью церковных руководителей. Подсчитано, что за 150 лет (до 1598 г.) в Испании, Италии и Германии было сожжено 30 тысяч ведьм.
Лука Пачоли — не мнимый, а действительный титан, и стать титаном в такие времена было подвигом. Думать о дебете и кредите, о тонкостях математики, а не об инкубах и сугубах, т.е. не заниматься самой прогрессивной из наук того времени — демонологией, было большим подвигом.
Стремясь к науке, он уехал из Рима.
Францисканец
Куда уехал Пачоли, не совсем ясно. Я. Кубеша приводил, по его же словам, «непроверенное предположение», что он уехал в Неаполь, собираясь там торговать.
В 1472 году Пачоли было 27 лет. Никаких видимых успехов ни в накоплении богатств, ни в занятии торговлей он не достиг. Лука Пачоли надел на босые ноги сандалии, натянул коричневую грубо-шерстяную рясу и перепоясался белой веревкой с тремя узлами, в знак трех обетов: послушания, целомудрия и бедности. Он уходил из мирской жизни. «Причина счастья или несчастья людей, — писал Макиавелли, — состоит в том, соответствует ли их поведение времени или нет».