Гвоздецкий В. Л.
Д. Г. Жимерин, — несомненно, одна из самых ярких фигур среди руководителей советской промышленности. Его и любили, и боялись, и глубоко уважали, но главное — ему все и абсолютно доверяли: от И. В. Сталина до рядового диспетчера энергосистемы. О его качествах: уме, целеустремленности, выносливости, смелости, организаторском таланте,— вспоминают и поныне. Особенно много рассказов сохранилось о его феноменальной профессиональной памяти. Он помнил положение дел на той или иной электростанции, технические характеристики и состояние оборудования, параметры и режим нагрузок в энергосистемах, фамилии и должности рядовых энергетиков. Уникальная память наркома дисциплинировала подчиненных, исключала небрежность, лукавство или умолчание с их стороны.
Д. Г. Жимерин родился в 1906 году в многодетной крестьянской семье. Он был первым сыном после восьми дочерей. Начало его трудового пути связано с работой монтером на электростанции Тульского оружейного завода, куда 18-летний юноша был направлен после четырехлетнего обучения в профтехшколе. Затем вечерний рабфак, комсомол, учеба в Московском высшем техническом училище, вступление в ряды ВКП(б). В 1931 году Жимерин закончил Московский энергетический институт, выделившийся из МВТУ. Важную роль в становлении его как инженера и организатора производства сыграла работа в эксплуатационно-наладочной организации ОРГРЭС и аварийной инспекции Главэнерго.
Дальнейшая деятельность Жимерина протекала на Юге страны. В это время происходит его стремительный служебный рост. Пройдя должности руководителя производственно-распределительного отдела Главэнерго по югу, главного инженера, а вскоре — и начальника Главюжэнерго, он в 1939 году назначается первым заместителем Наркома электростанций.
После начала Великой Отечественной войны Жимерин направляется на Украину для организации эвакуации на Восток страны энергетических объектов и трудовых коллективов. Очень сложной была задача консервации, а иногда и уничтожения потенциала отрасли. Объекты стремились выводить из строя путем демонтажа и вывоза приборов, электродвигателей и т. д., то есть наиболее легкого и транспортабельного оборудования. Это исключало использование электростанций противником и в то же время обеспечивало бы быстрое восстановление станций после изгнания оккупантов. На их разрушение шли только в случае военной необходимости.
Самые трудные участки возглавлял лично Жимерин. С покидаемых объектов он выезжал одним из последних. Так было и при подрыве Днепрогэса, и при поджоге Зуевской ГРЭС, на территорию которой в момент выезда жимеринского кортежа уже входили передовые немецкие части.
В декабре 1941 года, по дороге из Челябинска в Березники, скоропостижно скончался нарком А. И. Летков. Приказом И. В. Сталина главой Наркомата электростанций был назначен Жимерин. На плечи 35-летнего руководителя отрасли легла тяжелая ноша ввода в строй эвакуированных объектов и скорейшего наращивания энергетических мощностей. В центре внимания находился Урал — главный центр оборонной индустрии страны. Жимерин непрерывно курсировал между Москвой, Куйбышевым, где разместился Совнарком, Свердловском и Челябинском, куда был эвакуирован Наркомат электростанций. Начиная с 1943 года, к существовавшим проблемам прибавилась и задача скорейшего восстановления энергохозяйства на освобождавшихся от врага территориях.
Все проблемы, вставшие перед отраслью в годы войны, были решены, и в этом большая личная заслуга молодого наркома. "Вся жизнь в энергетике" — так он назвал свои воспоминания. И это не метафора, не преувеличение. Д. Г. Жимерин неделями не покидал учреждений, цехов, стройплощадок, спал на раскладушке или на диване в рабочем кабинете, там же завтракал, обедал и ужинал в станционных столовых или в дороге. Многотысячный коллектив отрасли работал как единый, хорошо отлаженный механизм. Собранность, чувство времени, ответственность и бесстрашие руководителя вселяли уверенность в подчиненных. В самых сложных, критических ситуациях он не изменял своим принципам, отстаивал личную точку зрения, вступал в полемику, исход которой мог бы стать для него трагичным. О его бесстрашии доверительно рассказывали и в кабинетах власти, и в цехах электростанций, и дома.
В 1937 году произошла большая авария в турбинном цехе на Шахтинской ГРЭС. При сбросе нагрузки не сработала система, регулирующая подачу пара. Турбина "пошла в разнос": в результате многократно возросших центробежных усилий и последовавшего разрушения крепежной системы статора и станины ротор развалился, а его бандаж, как мячик, взлетел в воздух, пробил кровлю машинного зала и рухнул на дорогу рядом со станцией. Естественно, что и у чекистов, и у обкома партии была единственная точка зрения на происшедшее: диверсия. Жимерину, возглавлявшему комиссию по расследованию причин аварии, стоило немалых усилий и мужества доказать невиновность персонала и руководства станции и признать причиной происшедшего конструктивно-технологический изъян в паровпускном механизме. Аргументация Жимерина была столь доказательной, что ее вынуждены были признать и принять абсолютно все. Так были спасены многие сотрудники станции.
В 1942 году, когда темпы развертывания оборонной промышленности на Урале, стали особенно высокими, энергосистемы зачастую не справлялись с лимитами отпуска энергии на стратегические объекты. В период пиков нагрузок, утром и вечером, частота в сети падала, происходили сбои в электроснабжении. В результате жалоб наркомов в Кремле было собрано совещание. Проводивший его И. В. Сталин в ультимативно-жесткой форме потребовал от Жимерина объяснить ситуацию. Выслушав четкую формулировку наркома о необходимости разгрузки турбин и уменьшения лимитов отпуска энергии потребителям, Верховный угрожающе тихо произнес: "Вы предлагаете остановить уральские заводы?". Наступили самые критические минуты, в кабинете воцарилась абсолютная тишина. Жимерин спокойно, но твердо, не теряя самообладания, объяснил присутствующим положение дел: перебои в энергообеспечении наступают в течение суток в "часы пик", что можно легко устранить. Для этого нужно изменить график работы оборонных предприятий, равномерно рассредоточив загрузку по всему времени суток, включая ночные часы. Кроме того, необходимо снизить лимит нагрузки по промышленным наркоматам на 15 процентов. Доводы Жимерина были настолько убедительны, что нашли полное понимание Сталина, сказавшего: "Хорошо, но дело надо поправить". По его распоряжению, на следующий день в ЦК партии состоялось расширенное совещание, на которое были приглашены все наркомы. Основным вопросом был доклад Жимерина. В итоге был выработан завизированный наркомами текст постановления Государственного комитета обороны о снижении энергонагрузки и мерах по снабжению электроэнергией промышленных объектов.
В конце 40-х годов в системе Мосэнерго произошла крупнейшая авария. В течение получаса столица была полностью обесточена. Без электроэнергии остались Кремль, правительственные учреждения, стратегические объекты. В городе наступила полная темнота. Для выяснения обстоятельств случившегося в кабинет Л. П. Берии прибыли Д. Г. Жимерин и управляющий Мосэнерго М. Я. Уфаев. В приступе гнева Берия выхватил пистолет и направил его на Уфаева. Жимерин мгновенно кинулся к Уфаеву, заслонил его собой и бросил в лицо Берии: "Стреляйте, он не виноват!". Берия медленно опустил пистолет.
В послевоенный период энергетика страны в кратчайшие сроки была восстановлена, мощности и выработка электроэнергии превысили довоенные показатели. К началу 50-х годов под руководством Жимерина были сформулированы и реализованы главные направления научно-технического прогресса в отрасли: рост мощностей оборудования и станций; повышение показателей экономичности, в первую очередь, снижение удельных расходов топлива; перевод тепловых электростанций на высокие параметры — температуру и давление — пара; укрупнение энергосистем; ввод в действие высоковольтных ЛЭП.
С приходом к руководству страной Н. С. Хрущева наступило время бесконечных реорганизаций и кадровых перестановок. Вышедшие из горнила индустриализации и военного лихолетья крупные хозяйственники были у него не в чести. В "немилость" попал и Жимерин. На рубеже 50–60-х годов энергетическое ведомство претерпело несколько реорганизаций, и каждый раз его руководителями назначались фигуры, во всем проигрывавшие своему предшественнику. А Жимерина держали в тени, перебрасывая с одного внешне почетного, но не соответствовавшего его потенциалу места, на другое: аппарат Совмина, Госплан, Саратовский совнархоз. Переживания от вопиющей несправедливости усугублялись личной трагедией — загадочной гибелью сына в поезде Москва–Ленинград. В результате Жимерин перенес два тяжелых инфаркта и три года провел в вынужденном, по его выражению, "пенсионном сидении". За это время он подготовил и издал две фундаментальные монографии о развитии советской энергетики.
В 1959 году после смерти Г. М. Кржижановского, долгие годы возглавлявшего Энергетический институт АН СССР, флагман энергетической науки начал испытывать трудности и утрачивать позиции лидера в своей области. Постепенно в Институте сложилась неблагоприятная ситуация: размытая, далекая от практики научно-исследовательская тематика, конфликты и неурядицы в коллективе, противостояние различных школ и группировок, большая текучесть кадров. Академия наук и Министерство энергетики и электрификации обратились к Жимерину с просьбой возглавить Институт. Он согласился. У него уже были четкие представления о специфике и особенностях жизни научных коллективов, приобретенные в период руководства кафедрой экономики энергетики МЭИ. За годы директорствования в ЭНИНе Жимерин кардинально реорганизовал структуру и исследовательскую тематику Института, укрепил его материальную базу, консолидировал коллектив. Пребывая на научном поприще, он успешно защитил докторскую диссертацию в МЭИ, а в 1970 году был избран членом-корреспондентом АН СССР.