М. Бочачер
Радищев Александр Николаевич (1749—1802) — революционер-писатель. Родился в небогатой дворянской семье. Воспитывался в Пажеском корпусе. Затем в числе других 12 юношей был послан Екатериной II за границу (в Лейпциг) для подготовки «к службе политической и гражданской». В Лейпциге Р. изучал французскую просветительную философию, а также немецкую (Лейбниц). Большое влияние на политическое развитие Р. имел «вождь его юности», талантливый Ф. В. Ушаков, жизнь и деятельность которого Р. впоследствии — в 1789 — описал в «Житии Ф. В. Ушакова». Вернувшись в Россию, Р. в конце 70-х гг. служил в таможне чиновником. С 1785 он начал работать над своим главным произведением — «Путешествие из Петербурга в Москву». Оно было напечатано Р. в собственной типографии в 1790 в количестве около 650 экз. Книга, с необычайной для того времени революционной смелостью разоблачавшая самодержавно-крепостнический режим, обратила на себя внимание как «общества», так и Екатерины. По приказу последней 30 июля того же года Р. был заключен в Петропавловскую крепость. 8 августа он был присужден к смертной казни, которая указом 4 октября была ему заменена десятилетней ссылкой в Илимск (Сибирь). Из ссылки Р. был возвращен в 1797 Павлом I, но восстановлен в правах он был лишь Александром I, который привлек Р. к участию в комиссии по составлению законов. В этой комиссии, как и раньше, Р. отстаивал взгляды, которые не совпадали с официальной идеологией. Председатель комиссии напомнил Р. о Сибири. Больной и измученный, Радищев ответил на эту угрозу самоубийством (12 сентября 1802), сказав перед смертью: «потомство отомстит за меня». Впрочем факт самоубийства точно не установлен.
Взгляды, изложенные в «Путешествии», частично нашли свое выражение и в «Житии», и в «Письме к другу» (написано в 1782, напечатано в 1789), и еще раньше в примечаниях к переводу сочинения Мабли «Размышления о греческой истории».
Помимо того Р. написал «Письмо о китайском торге», «Сокращенное повествование о приобретении Сибири», «Записки путешествия по Сибири», «Дневник путешествия по Сибири», «Дневник одной недели», «Описание моего владения», «Бова», «Записки о законоположении», «Проект гражданского уложения» и др. В «Описании моего владения», написанном в Калужском имении по возвращении из ссылки, повторяются те же антикрепостнические мотивы, что и в «Путешествии». «Бова», дошедший до нас только в отрывке, — попытка обработки народного сказочного сюжета. Эта стихотворная повесть носит отпечаток сентиментализма и в большей мере классицизма. Эти же черты характеризуют и «Песню историческую» и «Песни Всегласа». До ссылки Р. написал «Историю сената», которую сам и уничтожил. Некоторые историки, как Пыпин, Лященко и Плеханов, указывают на участие Р. в «Почте духов» Крылова и на принадлежность ему заметок, подписанных Сильфой Дальновидом, хотя это указание и берется в некоторых работах под сомнение.
Самым значительным произведением Радищева является его «Путешествие». В отличие от «улыбательной» сатирической литературы екатерининских времен, скользившей по поверхности общественных явлений и не дерзавшей итти дальше критики лицемерия, ханжества, суеверия, невежества, подражания французским нравам, сплетен и мотовства, «Путешествие» прозвучало революционным набатом. Недаром так сильно встревожилась Екатерина II, которая на книгу Р. написала «замечания», послужившие основой для вопросов следователя, известного «кнутобойца» Шешковского. В приказе об отдаче Р. под суд Екатерина характеризует «Путешествие» как произведение, наполненное «самыми вредными умствованиями, умаляющими должное ко властям уважение, стремящимися к тому, чтобы произвести в народе негодование противу начальников и начальства, наконец, выражениями противу сана и власти царской». Она поэтому никак не могла поверить, что «Путешествие» было разрешено цензурой («Управой благочиния»). В действительности же такое разрешение тогдашним петербургским полицмейстером, «шалуном» Никитой Рылеевым, не прочитавшим книги, было дано. Хотя ода «Вольность», в которой особенно сильны антимонархические тенденции Р., и была в «Путешествии» напечатана со значительными купюрами, Екатерина все-таки уловила ее настоящую сущность; об этом говорит ее приписка к «Оде»: «Ода совершенно ясно бунтовская, где царям грозится плахой. Кромвелев пример приведен с похвалой». Испуг Екатерины станет особенно понятным, если вспомним, что «Путешествие» появилось в свет, когда еще свежа была память о Пугачеве и как раз в первые годы французской революции, сильно взволновавшей «философа на троне». В это время начались гонения на «мартинистов», на писателей вроде Новикова, Княжнина. В каждом передовом писателе Екатерина видела смутьяна. В отношении Радищева Екатерина полагала, что «французская революция решила себя определить в России первым подвизателем». Помимо запрещения «Путешествия» были отобраны и сожжены «Житие» и «Письмо к другу».
Выступление Р. исторически было вполне закономерно, как одно из самых ранних и последовательных выражений капитализации страны. «Путешествие» содержало в себе целую систему революционно-буржуазного мировоззрения.
В своих взглядах на политическое устройство Российского государства Р. склонялся к народному правлению. Проезд через Новгород (гл. «Новгород») Радищев использует для воспоминаний о былом, о народовластии в Новгороде. В «Путешествии» можно, правда, найти места, когда Р. со своими проектами и описаниями социальных несправедливостей обращается к царю. Это сближает его с некоторой частью западноевропейских просветителей, которые ожидали реализации своих утопических систем от содействия «просвещенных» монархов. Цари, говорили просветители, делают зло потому, что не знают истины, что их окружают плохие советники. Стоит заменить этих последних философами — и все пойдет по-иному. В главе «Спасская полесть» Р. рисует картину сна, являющуюся памфлетом против Екатерины II. Во сне он — царь. Все перед ним преклоняются, расточают похвалы и панегирики, и лишь одна старуха-странница, символизирующая «истину», снимает с его глаз бельмо, и тогда он видит, что все царедворцы, окружавшие его, лишь обманывали его.
Но несмотря на наличие таких мест, нельзя считать правильным утверждение кадетского профессора Милюкова, что Р. якобы своим сочинением обращался гл. обр. к «философу на троне». Р. был первым русским республиканцем, яростно выступая против самодержавия, считая его «тиранством» и основой всех зол общества. Любой факт и событие в жизни используются Р. для критики «самодержавства», которое «есть наипротивнейшее человеческому естеству состояние». Р. пользуется любым предлогом, чтобы противопоставить народ, отечество — царю. Екатерина верно по этому поводу заметила: «Сочинитель не любит царей и где может к ним убавить любовь и почтение, тут жадно прицепляется с резкой смелостью». Особенно последовательным борцом против монархизма вообще и российского самодержавия в частности Р. выступил в своей оде «Вольность». В последней Р. изобразил суд народа над преступником, «злодеем» царем. Преступление царя заключается в том, что он, «увенчанный» народом, забыв «клятву данну», «восстал» против народа. Эту сцену суда Р. кончает так: «Единой смерти на то мало... умри, умри же ты стократ!» Ода «Вольность», написанная с большой художественной силой, формально изображает казнь Карла Стюарта I восставшим английским народом, но, разумеется, воодушевить Р. и поднять его музу на большую высоту могла только российская действительность и ожидание народных восстаний, а не казнь монарха, совершенная в далекой Англии 150 лет назад.
Но Р. не столько занимал политический строй государства, сколько экономически-правовое положение крестьянства. В ту пору, когда крепостничество усилилось, Р. яростно, революционно смело и последовательно выступал против него. Р. понимал, что дело «Салтычихи» — не случайный эпизод, а законное явление крепостничества. И он требовал уничтожения последнего. В этом отношении Р. пошел дальше не только своих современников в России — Челинцева, Новикова, Фонвизина и др., — но и зап.-европейских просветителей. В то время, когда Вольтер в своем ответе на анкету Вольного экономического общества полагал, что освобождение крестьян — дело доброй воли помещиков; когда де Лаббе, предлагавший освободить крестьян, сделал это с оговоркой, что сначала надо воспитанием подготовить крестьян к этому акту; когда и Руссо предлагал сначала «освободить души» крестьян, а лишь затем их тела, — Р. поставил вопрос освобождения крестьян без всяких оговорок.
Уже с самого начала «Путешествия» — с Любани (гл. IV) — начинаются записи впечатлений о горемычной жизни крестьян, о том, как крепостники не только эксплоатируют крестьян в своем хозяйстве, но отдают их в наем, как скотину. В результате непосильной барщины материальное положение крестьян ужасно. Крестьянский печеный хлеб состоит на три четверти из мякины и на одну четверть из несеянной муки (гл. «Пешки»). Крестьяне живут хуже скота. Крестьянская нищета вызывает у Р. слова возмущения по отношению к помещикам: «Звери алчные, пьяницы ненасытные, что крестьянину мы оставляем? То, что отнять не можем, воздух». В главе «Медное» Р. описывает продажу крепостных с торгов и трагедию разделенной — в результате продажи по частям — семьи. В главе «Черная грязь» описывается брак по принуждению. Ужасы рекрутского набора (гл. «Городня») вызывают замечания Р., который рассматривает рекрутов как «пленников в отечестве своем». В главе «Зайцево» Р. рассказывает, как крепостные, доведенные своим тираном-помещиком до отчаяния, убили последнего. Это убийство помещика Р. оправдывает: «невинность убийцы, для меня по крайней мере, была математическая ясность. Если идущу мне, нападает на меня злодей, и вознесши над главой моей кинжал восхочет меня им пронзить, убийцею ли я почтуся, если я предупрежду его в его злодеянии, и бездыханного к ногам моим повергну».