Поиск причинразвала СССР шелкак с позиций серьезного анализа, так и, увы, больше всего — со спекулятивных позиций “запрограммированности” такого развала. Тезис “запрограммированности” в наиболее массовом варианте сводится к весьма тривиальному: “СССР — империя”, “Все империи разваливались” — значит… и т. д.
Куда более неожиданным кажется другое объяснение “запрограммированности” — естественно-географическое — виновато оказывается, слишком большое пространство. Это действительно неожиданно, ибо вся история русской и мировой геополитики говорит о плюсах больших пространств[1].
К сожалению, начало положили не журналисты, а ученые. В популярном журнале “Знание — сила” (Лев Гумилев шутливо называл его “Знание через силу”) появилась статья доктора географических наук Б.Родомана2, где эта идея пагубности пространства почему-то называется тривиальной. “Огромность России—причина ее бедствий. Громоздкое государство, фактически унитарное, не может защищать права и свободы человека потому, что более всего озабочено самосохранением. Своими огромными размерами Россия обречена на геополитическое одиночество... В гигантской унитарной стране невозможен парламент”3.
Где же выход по Б.Родоману? “Надо дать мировому сообществу переварить Россию по кускам (выделено автором — С.Л.), иначе и мир нами подавится, и мы погибнем в его глотке”4. Автору вообще не нравится наша история, ибо “почти вся территория России образовалась путем завоеваний и неравноправных договоров под угрозой силы”, и оказывается, в России даже “сформировался своеобразный тоталитарный ландшафт”5.
Куда “мягче” позиция других известных географов — А.Трейвиша и В.Шупера. Их, с одной стороны, вроде бы обнадеживает тот факт, что Россия остается системой “от моря и до моря”, а с другой — они же сочувственно цитируют мнение еще одного географа — В. М. Гохмана: “..пространство — наш бич”. А далее следует совсем неожиданный пассаж, огорчивший бы М.В.Ломоносова: “..если бы за Уралом плескался океан, скорее всего, Россия уже давно была бы полнокровньм членом сообщества цивилизованных стран”. (Трейвиш А., Шупер В. Пространство России: богатство или бремя / Знание — сила, 1993, март. С. 91).
Удивляет здесь не столько раздвоенность позиции (надежда или бич?), сколько повторение серьезными учеными печально известной формулы “нобелевского тракториста” о вхождении в “цивилизованное сообщество”. Для него-то Пушкин и Толстой, Чайковскийи Шостакович, Вернадский и Королев — не пропуск в этот мир, но для наших коллег это вроде бы должно быть очевидным.
Все цитированные “идеи” не совсем новы. Но в последнее время спекуляции с пространством усилились, и на этом “поле” работают уже не одиночки, а целые коллективы, и распространяет их уже не “Знание — сила”, а куда более многотиражный “Огонек”. Видимо, после масштабной идеологической работы по развалу СССР постперестроечный журнал решил внести свою лепту и в развал России.
Цитируем: “Предельно допустимая (!) (выделено автором — С. Л.) площадь государства, после превышения которой существование страны делается энергетически невыгодным, равна приблизительно 500 тыс.км2”6. Для убедительности тезиса статья предваряется эпиграфом: “Да знаете ли Вы, что такое Россия? Ледяная пустыня. А по ней ходит лихой человек” (К.Победоносцев). А для “научности” указывается, что лаборатория глобальных проблем при Институте безопасного развития атомной энергетики дает не просто, а “выявленные физические закономерности развития страны”.
Напомним, что территория России — более 17 млн.км2, т.е. в 35 раз (!) выше “нормы”. Спрашивается, правда, а как же живут другие “запредельные” страны и кто вообще эти “монстры” с большой территорией? Оказывается, их не так и мало — 24 страны мира имеют площадь более 1 млн.км2, т. е. явно “запредельную”, а среди них и самые развитые (США, Канада, Австралия), и самые быстро развивающиеся (Китай), и другие самые крупные по населению (Индия, Бразилия). Кстати, грядущие энергетические проблемы Китая отнюдь не в его территории, а в потенциальном исчерпании нефтяных ресурсов...
Согласно “Огоньку”, в России все безнадежно и по другим параметрам. Кроме обширной территории у нее еще два “греха”: многонациональность (“культурно-психологическая разница регионов”, по элегантному выражению авторов) и еще худший — морозы. Оказывается, среднегодовая температура в России +5,5°, тогда как в Канаде +5,1°(но живут же!), в Исландии +0,9°, а в Финляндии, которая все-таки севернее основного массива России, +1,5°. Парадоксы? Но беда наших авторов в том, что среднегодовая температура огромной страны — показатель почти бессмысленный, некорректный, все равно что средняя температура у пациентов больницы: кто-то при смерти, а у других, наоборот, 36,6°...
Технократические объяснения в геополитике не срабатывают. Справедливо в них лишь то, что энергетически эффективными бывают преимущественно небольшие страны. Не срабатывают и любые объяснения, игнорирующие географическое положение страны, в частности сравнения показателей сельского хозяйства СССР—России и США, проводимые без учета “северности” нашей страны.
Смехотворны и “выводы”, делающиеся на такой шаткой основе, например, о том, что “сепаратизм” оказывается “не глупая амбициозность отдельных местных лидеров, а выражение объективных энергофизических механизмов истории"7. Пример Армении, объявившей когда-то свою АЭС источником всех зол, а недавно — с помощью России, восстановившей ее, —куда более объективная реальность. Довольно странно выглядит их “вывод” о том, что достаточно благополучным США, Канаде и Китаю тоже грозит развал...
Вообще судить о чем-то в области другой науки очень сложно, часто это оборачивается самоуверенно дилетантскими “выводами”. Оказывается, через 50 лет Россию ждет потепление, и можно определить, какое именно, — на 2,1° (0,1 —тут трогательная деталь — все, дескать, просчитано и ясно), а заодно добавляется, что пусть хоть при этом пол-Европы потонет, зато “даст Бог, возможен скорый распад страны” (России — С.Л.), и это доведет ее “до эффективных площадей”8.
Беда в том, что авторы не знают новейших авторитетных прогнозов “парникового эффекта”, хотя и до них все было достаточно спорно и неоднозначно. В 1995 г. на Международной климатической конференции ООН в Берлине было четко сформулировано, что в первой половине XXI в. никакого заметного потепления в мире не произойдет. И что, у России и здесь “особенная стать”? (Подробнее этот вопрос освещен К.Я.Кондратьевым). (Кондратьев К.Я. Новые тенденции в исследовании глобального климата // Известия РГО, 1996, т. 128. ...6. С. 47, 54.)
А теперь насчет пространства России всерьез. Со времен Петра I (с сегодняшних позиций его можно назвать геополитиком) и вплоть до 1914 г. Российская Империя ежедневно расширялась на 83 км2, т.е. на 80 тыс.км2 в год. В одном лишь XIX в. ее территория увеличилась на 1/3, согласно подсчетам американских журналистов. Это означает, что территория бывшего СССР была на 90% создана не “тоталитарным режимом”, а столетними усилиями русских государственников. И это была не "лоскутная" колониальная империя, а органически единое геополитическое, экономическое и культурное пространство. Л.Н.Гумилев отмечал, что “только в XVIII в. России удалось решить важнейшую проблему обретения естественных границ”9, при этом “включение в Московское царство огромных территорий осуществлялось не за счет истребления присоединенных народов или насилия над традициями и верой туземцев, а за счет комплиментарных контактов русских с аборигенами или добровольного перехода народов под руку московского царя”10. “Цивилизованные народы” поступили со своими колониями иначе — отмечает ученый.
Хорошо известно (но, увы, забыто сегодняшними политиками Грузии), как просила Грузия быть присоединенной: “..долгое время первые Романовы — Михаил, Алексей, даже Петр — не хотели принимать Грузию, брать на себя такую обузу. Только сумасшедший Павел дал себя уговорить Георгию XIII и включил Грузию в состав Российской Империи. Результат был таков: в 1800 г. насчитывалось 800 тыс. грузин, в 1900-м их было 4 млн. И когда русские войска защитили Грузию от горцев, она много выиграла от этого”11.
Задолго до Л.Н.Гумилева значимость пространства подчеркивал великий русский географ П.П.Семенов-Тян-Шанский: “...устойчива территория, которая простирается “от моря до моря"”. Писал об этом и В. И. Вернадский: “Мы недостаточно оцениваем значение огромной непрерывности нашей территории. Подобно северо-американским Соединенным Штатам, мы являемся государством-континентом... Огромная сплошная территория, добытая кровью и страданиями нашей истории, должна нами охраняться как общечеловеческое достижение, делающее более доступным, более исполнимым наступление единой мировой организации человечества”12.
Значение и выгоду больших пространств признавали как неоспоримую истину крупнейшие западные географы и геополитики — от немца Ф.Ратцеля до англичанина X.Маккиндера — отца геополитики как науки. Да и родилась-то геополитика как “наука о пространстве с точки зрения государства”, по одному из кратких определений. А внутри нее развилась теория "больших пространств", особенно важных в нашем веке авиации и освоения космоса. Конечно, геополитические мотивы использовались и в целях оправдания агрессии (“жизненное пространство”, которого якобы не хватало Германии 30-х—40-х годов), но это — не вина теории.
Для России ее пространство — это и зона формирования евразийского суперэтноса, зона длительного сосуществования и сотрудничества народов леса и степи, причем разнообразие ландшафтов было импульсом связей и развития. Недаром сейчас много и справедливо говорится об утере единого экономического, военно-стратегического, информационного, экологического пространства и однозначны выводы — сугубо негативные.