Своих припасов у испанцев, застрявших на реке, не хватало, и экспедиция жила главным образом за счет соседей-индейцев. Вначале отношения с ними были мирными, но вскоре поставки продовольствия стали индейцам в тягость. К тому же испанские моряки вели себя здесь, как в покоренной стране, захватывали все, что желали, насильничали. Колумбу, казалось, удалось взять верх, когда при удачном набеге испанцы захватили местного кацика и его семью. Но кацик ночью сумел бежать с испанского корабля, а те из его семьи, кому это не удалось, повесились в трюме на балках. Все это случилось в первой половине апреля 1503 г., когда мели у устья Белен стали постепенно проходимыми. 16 апреля три корабля уже были в открытом море, а четвертый решено было покинуть. Одна из испанских лодок, подвозившая на корабли пресную воду, подверглась яростному нападению, ее команда из десяти человек погибла [48].
Каравеллы, источенные корабельным червем, текли все сильнее, моряки то и дело брались за насосы. Одну из каравелл, только что вырвавшуюся из Белена, пришлось бросить как наиболее поврежденную. Колумб мог очистить днища в Белене или еще раньше, вытащив корабли на берег. Он этого не сделал, по-видимому, опасаясь нападения индейцев. Теперь следовало, пока корабли держались на плаву, как можно скорее возвращаться на Эспаньолу, находившуюся в 600 милях от Панамского перешейка. Но идти туда по прямой ввиду встречных ветров было очень трудно, и адмирал предпочитал держать курс на восток, вдоль берега, чтобы в дальнейшем повернуть на север, выйти на широту Гаити.
Экспедиция продвигалась на восток в течение двух недель, до 1 мая 1503 г., когда за заливом Сан-Блас обозначился поворот берега к юго-востоку. Вопреки желанию Колумба, команды кораблей настояли на прекращении прибрежного плавания, которое удлиняло маршрут и мешало скорейшему возвращению. Адмирал, измученный подагрой и малярией, не стал долго спорить с командами, поддержанными капитанами и кормчими. Корабли двинулись на север от Панамского перешейка, к Кубе, где моряки рассчитывали найти ветры, позволяющие скорее добраться до Эспаньолы.
Навигационная обстановка у островов близ южного берега Кубы, куда экспедиция вышла через 12 дней, была еще хуже, чем у Панамского перешейка. Более месяца корабли пытались продвинуться на восток вопреки непогоде, неблагоприятным ветрам и течениям. Судя по письму Колумба, отправленному в июле 1503 г. католическим королям с Ямайки, плыть в этих условиях до Эспаньолы было невозможно. Приходилось ждать перемены ветра, а тем временем вода сочилась в трюмы, как сквозь сито. В конце концов аварийное состояние кораблей вынудило прекратить попытки продвинуться на восток. Было решено покинуть безлюдные острова, прикрывающие южную часть Кубы, где не было хороших стоянок, и идти возможно скорее к Ямайке. Там берега были сравнительно густо заселены, и до Эспаньолы было немногим более сотни миль, если считать от крайней восточной точки острова.
В конце июня корабли достигли Ямайки и вошли в бухту Санта-Глория, ныне Сент-Анс-Бей. В трюмах вода поднималась до палуб, каравеллы стали плотами с глубоко затопленной подводной частью. Вытащенные на берег, они годились под жилье, но их днища были в таком состоянии, что о починке не было речи. Ближайшее индейское племя в обмен на безделушки согласилось временно кормить экспедицию, и теперь главной задачей Колумба было связаться с Эспань-олой, сообщить, что более сотни испанцев находятся неподалеку, на Ямайке, в положении потерпевших кораблекрушение.
Судя по дате на письме Колумба католическим королям - 7 июля 1503 г., - адмирал попытался установить связь с Эспаньолой недели через две после прибытия в Санта-Глорию. Но первая попытка кончилась неудачей. Гонца Колумба, Д. Мендеса, на Восточной Ямайке перехватили враждебно настроенные индейцы, и он лишь с трудом смог от них вырваться. Следующая попытка оказалась успешной. К восточной оконечности Ямайки под охраной доставили две пироги, куда сели 20 индейских гребцов, дюжина испанских моряков и два руководителя экспедиции, Мендес и Б. Фиеши. За три дня обе пироги смогли пройти около 80 миль на восток до острова Навасса, лежащего в Наветренном проливе, между Ямайкой и Гаити. В пути волны смыли продовольствие, кончилась вода, и один из индейских гребцов умер от жажды и зноя. На Навассе, где в расщелинах скал нашли воду, несколько индейцев опились до смерти. От Навассы до Гаити оставшиеся 30 миль прошли всего за одни сутки. На гаитянском берегу местные индейцы накормили путешественников, дали им отдохнуть и через несколько дней помогли на пирогах добраться до ближайшего испанского поста.
Казалось бы, прибытие Мендеса и Фиеши на Эспаньолу должно было положить конец злоключениям Колумба и его спутников. Но все оказалось не так просто. Губернатор Овандо, когда к нему явился Мендес, не стал никого отправлять на Ямайку, ссылаясь на то, что ему самому не хватало кораблей для снабжения Эспаньолы. Не исключено, что Овандо видел в Колумбе претендента на свое место, а потому оттягивал его возвращение из далекой экспедиции. Мендес, оказавшись не у дел, более полугода сопровождал в походах губернатора, который за это время, по словам посланца Колумба, "сжег и повесил восемьдесят четыре кацика" (Лас Касас округлил это число до 80, а другой историк XVI в., Ф.Л. де Гомара, сократил его до 40) [49]. Только в начале 1504 г., когда на Эспаньолу пришли из Европы три корабля, Мендесу разрешили зафрахтовать один из них. В ожидании этого корабля адмирал и его спутники провели на Ямайке целый год.
Долгое время Колумб не знал, добрались ли до Эспаньолы Мендес и Фиеши. Не дожидаясь вестей от них, в январе 1504 г. почти половина участников экспедиции отказалась повиноваться адмиралу и попыталась без его ведома уехать на Эспаньолу. У восточной оконечности Ямайки бунтари насильно посадили в пироги индейских гребцов, но далеко отплыть не смогли ввиду встречного ветра и вынуждены были вернуться.
Разлад между участниками экспедиции назревал давно, его причиной было, прежде всего, найденное на Панамском перешейке золото. Спутники Колумба были недовольны королевской инструкцией, которая им возбраняла самостоятельно заниматься торговлей, требовала сдавать адмиралу драгоценности, вымененные у индейцев. Такие же инструкции были у других экспедиций, но кое-кто из их руководителей, в отличие от Колумба, смотрел сквозь пальцы на нарушения. Кроме того, адмирал, действуя в духе времени (и, скорее всего, по договоренности с католическими королями), запрещал морякам составлять географические карты новых земель, а те, что были составлены, отобрал. Тем самым Колумб к неудовольствию моряков ограничивал их возможности когда-нибудь заняться поисками золота в Новом Свете.
На психологической обстановке экспедиции сказалось ухудшившееся здоровье адмирала. Его работоспособность упала, в частности из-за приступов лихорадки, он был зачастую вынужден перекладывать руководство всеми делами на капитанов и маэстрес. Так, в апреле 1503 г., когда экспедиция с трудом выбиралась из устья Белена, Колумб, судя по его июльскому письму католическим королям, мог лишь молиться о спасении экспедиции и подыскивать соответствующие места из Библии. Это письмо напоминало другие письма: сыну Диего после прибытия в Испанию. Их общий жалобный тон, постоянные сетования на здоровье и тяжкие обстоятельства выглядели контрастом с письмами, дневниками и отчетами предыдущих лет, наполненными сведениями об открытиях, оптимистическими проектами колонизации.
Если адмирал все видел в мрачных тонах, то что можно было сказать о большинстве матросов, простых крестьянах, выходцах из городской черни, подчас бывших заключенных? Среди них трудно было поддерживать дисциплину после кораблекрушения на диких берегах Ямайки. Авторитет адмирала теперь сохранялся больше всего за счет преданности его окружения - брата, сына, нескольких моряков, участвовавших в предыдущих экспедициях, - за счет его знания людских характеров [50].
В начале 1504 г. экспедиция голодала. Ее участники не стали заниматься посадками продовольственных культур, опрометчиво полагая, что отъезд на Эспаньолу - не за горами, что продукты все время можно будет выменивать у индейцев на безделушки. Когда выяснилось, что это не так, что спрос на безделушки стал равен нулю, было уже не до посадок. Экспедицию выручил адмирал, прибегнув к старинному средству, способному смутить простодушных индейцев. По календарям он знал, что 29 февраля 1504 г. будет лунное затмение, о чем объявил индейским кацикам как о знамении небес, недовольных плохим снабжением испанцев. Когда затмение началось, пораженным индейцам сообщили, что Колумб молится об их спасении, которое будет даровано, если они возобновят поставки продовольствия. Кацики на все соглашались, и впредь продовольственных проблем у испанцев не было [51].
В марте 1504 г. наконец пришли вести о Мендесе и Фиеши. С Эспаньолы прибыла небольшая каравелла, посланная губернатором, чтобы выяснить, живы ли еще Колумб и его спутники. Капитан каравеллы отказался взять кого-либо на борт, но оставил адмиралу немного продовольствия. После ухода каравеллы отношения между сторонниками и противниками адмирала еще более обострились. Дело дошло до вооруженных столкновений, в ход пошли шпаги. Бунтари желали захватить вытащенные на берег корабли, где Колумб, по-видимому, хранил драгоценности, но ничего не добились. Несколько человек были ранены и убиты, адмирал распорядился взять двух зачинщиков столкновений под стражу.
Корабль, зафрахтованный Мендесом, прибыл в конце июня 1505 г. Это была разбитая, сильно протекавшая каравелла с треснувшим гротом и полуистлевшими парусами. На борт поднялись все, правые и виноватые, 100 с лишним человек. 33 моряка погибли в стычках с индейцами, вследствие болезней и нечастных случаев, происшедших на Ямайке и еще раньше.
До Санто-Доминго перегруженная каравелла добиралась полтора месяца, окончательно измучив участников экспедиции. Многие из них отказались плыть дальше в Европу. Возможно, для такого плавания у них не было больше сил, а, скорее всего, моряки рассчитывали, несмотря ни на что, отыскать в Новом Свете золото и вернуться в Испанию богачами. Колумб пробыл на Эспаньоле около месяца, после чего зафрахтовал другой корабль и отправился на нем через океан с двумя десятками своих моряков. В пути больной адмирал не покидал койки, но зато нашлась работа участникам его экспедиции. Корабль дважды попадал в бури, ломавшие мачты. Не известно, чем бы все кончилось без умелых спутников адмирала. Под руководством Бартоломео Колумба была поставлена запасная мачта, и через восемь недель после отплытия, 17 ноября 1504 г., корабль с одним латинским парусом вошел в порт Санлукар-де-Баррамеда, в устье Гвадалквивира.