Напомним, что к середине нынешнего века экономисты, исповедующие рыночные отношения, во многом утратили влияние на выработку социально-экономической политики и поддержку общественного мнения. На первый план вышли теоретики активного государственного вмешательства в экономику, прежде всего кейнсианцы. Несмотря на традиционную приверженность ценностям экономической и личной свободы, большинство американцев разделяли в тот период многие положения теории и практики социально ответственного государства или так называемого государства всеобщего благоденствия. Такие направления вмешательства государства, как поддержание определенных стандартов уровня жизни для неимущих слоев, особенно пенсионеров, инвалидов, сирот, признавались необходимыми повсеместно. Это же касалось и гарантий прав расовых и этнических меньшинств. В течение по крайней мере 40 лет после Великой депрессии активное участие государства в экономической жизни трактовалось большинством ученых-экономистов как необходимый и уже встроенный элемент общественного развития. В этот период государственные предприятия весьма успешно функционировали в разных отраслях экономики Европы - от транспорта (Великобритания) и автомобильной промышленности (Франция и Италия) до рекламы (Франция). Даже в США, несмотря на традиционно негативное отношение американцев к роли государства в экономике и безусловную приверженность большинства принципам свободного предпринимательства, многие стали воспринимать активное регулирующее вмешательство государства в общественно-политические процессы как данность и необходимость. Государство взяло на себя ответственность за уменьшение масштабов бедности в стране, развитие образования и в значительной степени здравоохранения, предоставление многих других социальных услуг, проводило все более активную макроэкономическую политику, причем как косвенными мерами, так и нередко мерами административного характера. Провозглашенная президентом Джонсоном задача построения "великого общества", по сути, мало чем отличалась от патерналистских государственных программ в социалистических странах. Совокупные расходы государства в процентном отношении к ВВП в большинстве развитых стран достигли к концу 70-х годов огромных размеров - от 57% в Швеции и Дании, 46-47% в Италии и Греции, 42% в Германии, Канаде и Ирландии, до 37% в Великобритании, Португалии и Финляндии, 34% в США и 28% в Японии. Вместе с тем многие экономисты и политики уже тогда видели недостаточную эффективность ряда государственных программ в социально-экономической области.
Примерно с начала 80-х годов стало очевидным, что экономическая роль государства в рыночной экономике имеет свои пределы, свою нишу, где она дает максимальный эффект: государственное вмешательство не должно подавлять сами основы рыночного механизма, конкуренцию, самостоятельность товаропроизводителей, нарушать экономические и социально оправданные пропорции между накоплением и потреблением. Вопрос может быть поставлен таким образом - каково оптимальное с точки зрения интересов экономики и общества соотношение между государственным и частным секторами экономики? Где проходят, с одной стороны, границы приватизации и эффективного частного сектора экономики и государства - с другой? Какова роль, и главное - каков вектор ответственности государства в современной экономике и обществе? Это отнюдь не только теоретические вопросы, они продолжают оставаться предметом острых политических дебатов и общественных дискуссий в США и других развитых странах на рубеже ХХI века.
В качестве теоретического обоснования необходимости приватизации и ограничения социально-экономических функций государства В качестве теоретического обоснования необходимости приватизации и ограничения социально-экономических функций государства важную роль сыграла классическая работа Фридмэна "Капитализм, свобода и демократия", опубликованная в 1962 году. В ней Фридмэн, признавая особую природу "общественных благ" и ответственность государства за их обеспечение, исходит из того, что оно должно реализовывать свои обязательства с помощью частных институтов через рыночные механизмы.
Несмотря на заметный общественный резонанс, в силу уже сложившихся общественных стереотипов о роли государства теоретические представления Фридмэна начали более доброжелательно восприниматься общественностью и тем более доводиться до практического воплощения лишь в конце 70-х годов и особенно в 80-е годы.
Современные представления о роли государства
Рассмотрим применительно к США следующий вопрос: как надо трактовать массированную интервенцию государства в социально-экономическую сферу, начиная с 30-х годов, - как прагматическую и вынужденную реакцию на Великую депрессию и на проявившиеся несовершенства рынка или как необходимую составляющую объективного процесса развития общественных институтов и производительных сил?
Существующие теории, объясняющие рост государственного вмешательства в экономическую и социальную жизнь, можно сгруппировать по нескольким главным направлениям.
Первая группа теорий связывает рост роли государства с вызовами социальной среды, например, с техническим прогрессом, демографическими сдвигами, изменениями в экономической системе.
Один из ведущих представителей этой школы американский экономист Олсон, основываясь на таком взгляде, считает, что развитие идеи государства всеобщего благоденствия и попытки ее практической реализации были необходимым ответом на вызовы времени. Так, демографические сдвиги (рост населения, урбанизация) вызвали необходимость усиления социальной политики, предоставления государственных услуг здравоохранения, регулирования жизни в городах, охраны окружающей среды и т.п. Технологические сдвиги всех типов потребовали от государства роста инвестиций в сферу образования и науки, организации патентной деятельности и т.п.
Другое научное направление, не отрицая роли социальной среды, объясняет усиление роли государства влиянием внутренних политических процессов. Ученые этой школы подчеркивают, в частности, роль политической культуры и изменений во взглядах на законность и обоснованность государственных функций и действий. Они отмечают огромную роль законодательства, которое неизбежно приводит к усилению роли государства как выразителя и координатора интересов различных общественных групп. Сюда же можно отнести и политическое влияние исповедующих различные социально-экономические взгляды политических партий, профсоюзов, других общественных организаций.
Еще одно научное направление связывает увеличение роли государства с его функцией обеспечения экономического развития. Так, американский историк экономики Ф.Гершенкорн отмечает, что те страны, которые позднее встали на путь индустриализации или иных крупномасштабных технологических и экономических преобразований, имеют, как правило, более обширный государственный сектор и более развитое государственное регулирование экономики. В этих случаях государство выступает своего рода локомотивом экономических преобразований, аккумулируя целенаправленные усилия на техническое перевооружение отраслей, научные программы, рост инвестиций, структурную политику. Такой путь прошли послевоенные Франция и Германия, Япония и, разумеется, СССР. Эти примеры, кстати говоря, подтверждают тезис о несовершенствах рынка: иногда возможно быстрее достичь технологических преобразований с помощью государства, нежели полагаясь лишь на "невидимую руку рынка".
Некоторые западные теоретики обосновывают расширение функций государства его внутренней природой и динамикой развития. Как и любая другая организация, государство в лице своих институтов склонно к самовоспроизводству и контролю и "не любит" самоограничения. Сторонники так называемой теории общественного выбора трактуют государство как своего рода монополию, действия которой во многом схожи с действиями любой другой монополии на рынке. К этому следует добавить социально-психологические мотивы тех, кто работает в государственном секторе - политики, чтобы быть избранными, обещают дополнительные расходы на различные программы, чиновники, со своей стороны, стремятся повысить статус своего ведомства и таким образом свой собственный статус, а также зарплаты, привилегии и пр. Все это почти неизбежно приводит к расширению государственных структур и их функций.
Несмотря на все различия, эти теории так или иначе исходят из презумпции расширения государственных функций и роли государства в экономике и обществе в принципе, из универсальности характера этого процесса в различных странах. Поворот на рубеже 80-х годов от этатистских теорий и практики к неолиберальным теориям экономики и рынка, новая волна приватизации в большинстве развитых стран позволяют иначе взглянуть на место и роль государства в экономике, на конкретные условия и границы государственного вмешательства, которые могут существенно различаться в разных странах.
Представляется, что более корректно говорить о роли и границах государства в экономике и обществе не вообще, а исходя из конкретно социально-экономической и политической ситуации в стране, прошлых традиций и представлений, преобладающих политических настроений, а также стоящих перед страной задач. Несомненно, что очень заметную роль при этом играет расстановка социально-политических сил. Если, например, те политические силы (и стоящие за ними экономические группы), которые получают преимущества от перераспределительной функции государства, теряют влияние в обществе, то роль государства будет уменьшаться.
Видимо, определенную роль в последней общемировой тенденции ограничения государственного вмешательства в экономику и усиления приватизационных процессов для каждой страны в отдельности сыграли факторы внешнего, международного характера, своего рода международно-психологический феномен. Меры по разгосударствлению, проводимые часто без учета конкретных местных условий, во многих случаях, в том числе и в США, не были реализованы до конца или не дали должного результата.