Река Черная - тайна и загадка Вьетнама
О гигантской плотине на реке Чёрной, которую потом дополнят ёще несколько, давно говорит весь Вьетнам, ибо борьбу за обуздание этой реки люди ведут, как свидетельствуют старинные хроники и памятники материальной культуры, более двух тысячелетий.
Пожалуй, ни одна битва со стихийными силами в Юго-Восточной Азии не достигала таких масштабов как эта, когда 11 миллионов жителей вьетнамских провинций Хашонбиньг, Шонла, Лайтяу и Хоанглиеншон беспрерывно противостоят напору реки Чёрной.
Старики из этих мест в своих сказаниях среди всех крестьянских бед- пожаров, набегов бандитских феодальных дружин и иностранных нашествий наводнения ставят на первое место.
Нет, в фольклоре кинь и мыонгов богатыря, который укротил бы нрав Чёрной, прозванной в народе бешеной, хотя во вьетнамских преданиях немало героев, чудесным образом отбивавших нападения врагов. Многочисленные дамбы и обводные каналы тянутся вдоль дороги от Хоабиня, свидетельствуя о нескончаемых усилиях людей защитить себя.
И вытесанная из камня фигура Будды, поставленная в давние времена на одном из холмов, вокруг которого обвивается дорога, говорит скорее об отчаянии, чем о надежде.
Присмотритесь к воде. Она постоянно течёт в тени, которую отбрасывают берега, поэтому её и называют Чёрной.
Напористое течение и водовороты невольно напомнили их описание в одиссее французского писателя Пьера Буля.
Вступив в « свободные вооруженные силы», он пытался в 1944г. сплавиться на утлом плоту с китайской территории по Черной до её слияния с Красной, а затем и до Ханоя. Он чудом не погиб, был арестован на вьетнамской территории французской жандармерией, сохранившей верность вишистскому правительству Петэна, и посажен в тюрьму.
Свои приключения он описал в книге «У истоков реки Кваи», успех которой заставил его всерьёз отнестись к возможности заработать на жизнь пером. Название ему подсказала географическая карта Индокитая. Иравади, Салуин, Меконг, Менам, Черная и Красная - все великие и крупные реки, « отцы» и « матери» более мелких, сетью покрывающих этот район Юго-Восточной Азии, как бы составляют единую общность.
Если бы Буль утонул или его расстреляли, не родилось бы произведение, столь знакомое всем, кто следит за приключенческой литературой об Азии проникнутый гуманизмом роман « Мост на реке Кваи».
Если присмотреться к рекам дельты во время наводнений, то можно заметить, что, по мере того как постепенно увеличивается паводок, потоки воды несут все большее и большее количество ила.
Он оседает по краям потока, поскольку течение тут медленнее, чем на стремнине. Из нагромождающегося таким образом ила образуются своеобразные « подлокотники» вдоль ложа реки, которые постепенно поднимаются над общим уровнем долины,
В межень, когда вода сходит, перед наблюдателем предстает естественный канал, зажатый между валами ила. Остается только их закрепить, нарастить и утрамбовать, чтобы паводок следующего года, если он окажется злее, не вырвался из проложенного им же в предыдущие сотни и тысячи лет русла.
Есть у дельты и отличительная черта. Куда здесь ни пойдешь, всюду люди. Тесно, скученно и в деревнях и на полях. В провинции Тхайбинь, например, плотность населения составляет 1100- 1600 человек на квадратный километр, а один гектар возделываемой земли приходиться в среднем на 15 жителей.
В дельте Красной есть прекраснейший уголок- огромный холм, поднимающийся среди подернутый голубоватой дымкой плоской долины, по которой извивается тихий ручей. Называется он Нон Ныок, что в дословном переводе означает « гора и вода».
Возможно, здесь и зародилось у вьетнамских поэтов и художников, живописующих природу, стремление слить в общей гармонии утесы и водную гладь. Места эти пользуются известностью в стране причудливыми и изящными пейзажами, про них ходит немало романтических легенд, но подлинную легендарную славу им принесла быль.
На юге дельты Красной, там, где начинается приморье, бывает, что густое от испарений жаркое марево занавесит горизонт, и океан будто не существует.
Видно лишь, как плоская долина соприкасается с вялым, еле живым прибоем. Легкие дышат паром, и голова наливается свинцом.
А бывает, вдруг задует бриз, воздух сделается стеклянным, зеленоватая морская даль высветится, поднимаясь в небо, разгуляются волны, намывающие песчаные валы. Капризна и изменчива здесь погода, тяжелы лучи тропического солнца.
Под стать климату и земля. Между ребер бесчисленных дамб провисают поля. Сеть каналов становится столь густой, что машину как бы бросает с одного горбатого мостика на другой.
А когда глядишь из окна самолета, пролетающего над этими краями, предстает затейливый рисунок рек- драконов, всосавшихся в илистую низину извивающимися щупальцами притоков.
Напрямую тут ни пройти, ни проехать. Завоеватели прошлого и настоящего именно здесь губили кто отборную конницу, кто лучшие моторизированные части, но далеко вглубь пробраться не могли. Та часть « смехотворной линии Мажио», которая пришлась на поля, давно погрузилась в засасывающийся ил.
В нескольких десятках километров южнее Тхайбиня шоссе номер 1 упирается в трехъярусную гору и, сделав зигзаг на небольшом подъёме, огибает её. Сразу меняется цвет обочин.
Из красных они становятся желтоватыми. С дальнего карьера, где добывают гравий, нам просалютовал глухой взрыв, и огромная гора закуталась в облако рыжей пыли, будто в мягкую пушистую шубу. Отсюда начинается провинция Тханьхоа.
На первый взгляд она может показаться скучнейшим местом во всей стране, но не верьте своему первому впечатлению. Тханьхоа - одна из привлекательнейших провинций Вьетнама.
А какие здесь неповторимые, изумительные закаты и восходы! Около пяти часов пополудни выцветшее от жары небо становится светло- фиолетовым. Где- то высоко, в стратосфере, бесшумно разряжаются яростные взрывы зарниц.
Через полчаса эта световая симфония завершается мощным аккордом: небо окрашивается багровыми мазками, фиолетовыми хвостами комет, оранжевыми и желтыми зигзагами. А потом красновато- зеленые лучи солнца еще долго тлеют на востоке и отражения пальм плавятся в красноватой воде каналов…
Утром, чуть только занимается заря, все оживает, играет в её сочных оранжевых лучах. Но по мере того как день вступает в свои права, все становится белесым.
Тханьхоа - тоже дельта, но дельта другой реки - Шонг Ма. Ее берега живописно уставлены холмами и скалами. На огромных утесах Хоанг Зианг обитают стада обезьян.
Четко вырисовываются на горизонте одинокие среди долины холмы, которые имеют свои названия: « Буйвол», « Слон», « Женщина». Известняковые глыбины причудливых очертаний, торчащие среди заболоченной низины, словно их в гневе разбросали мифические божества, округлые холмы сланцев, гранитный хаос, о который разбиваются в клочки, обступающие его невозделанные земли, песчаники - вся эта картина невольно приковывает взгляд, удивляет и поражает.
Здесь не так многолюдно, как в перенаселённой дельте Красной. Жители Тханьхоа кроме риса выращивают батат, фасоль, тутовые деревья, масленичные культуры, ананасы и чай- культуры, некогда завезенные во Вьетнам с трудностями и ухищрениями из других стран.
Удивительно, что в этой провинции, где деревни разбросаны по склонам гор, а пагоды лепятся на кручах, у алтарей никогда не увидишь местных плодов и растений. В храмах спросить об это было не у кого. Они пустовали. И только за Тханьхоа, на крестьянском рынке, раскинувшемся на песке между филао, женщина, продававшая « вань- зан»- рисовые пампушки, рассказала:
- Давным- давно наш очень высокий мандарин заметил, выполняя обязанности посла в Китае, какую выгоду все эти растения могут принести. Захотелось ему забрать с собой их семена, хотя за вывоз их из Китая любой человек карался смертью. Поразмыслив, мандарин решил запрятать семена в… ну, сами можете догадаться, куда… А побег батата запрятал в пояс…
- Вот с тех пор эти растения и считаются не чистыми, что бы их можно было положить на алтарь…
В известняковых скалах Тханьхоа бессчетное количество пещер.Местные жители отождествляют фантастической формы сталактиты, поднимающиеся со дна этих подземных пустот, с различными божествами. В галерее Ким Шон на левом берегу Шонг Ма по традиционным праздникам до сих пор устраиваются красочные шествия вдоль светлого ручья, текущего в подземелье.
В Тхайбине как бы сконцентрирована общая для всей дельты проблема- диспропорция между высокой плотностью населения и ростом урожайности. Хотя в последние 20 лет в результате коллективизации, ирригационных работ, механизации, новых агротехнических приемов урожайность риса выросла с 2-3 до 5-6 тонн, а в показательных хозяйствах - и до
7-10 тонн с гектара в год, выход товарного зерна в дельте отстает от растущих потребностей республики.
Весна во Вьетнаме неповторима. В апреле листва меняется на сочную, густо- зелёную. В самых неожиданных местах: в ущельях городских переулков, на обочинах дорог, в двориках пагод, у колодцев - баньяны выбрасывают желтые и белые цветы, аромат которых вызывает легкое и сладостное головокружение. « Закипают» озера: мириады пузырьков газа поднимаются с илистых лож, с наступлением сумерек на свет луны выбрасывается с плеском рыба.
Летучие мыши, не больше воробьёв, врезаются в роящуюся вокруг ночных фонарей мошкару. Небо становится выше, облака вытягиваются гигантскими бусами и, подсвечиваемые луной, разбавляют ночь каким- то матовым светом, словно огромные полу притушенные плафоны…
Но удивительнее всего солнце. В апреле оно не закатывается, а как будто падает за горизонт.
В Ханое около шести часов пополудни в перспективе улицы Чан Хынг Дао по прямой, словно меч, пронзающий город от Красной до восточной заставы, можно наблюдать уникальное явление.
Над вокзалом зависает большой шар, и одно из крупнейших зданий Ханоя становится вдруг ничтожной коробкой. Наползающая дымка « съедает» затем солнце над самым коньком вокзальной крыши.