Споры вызывает и толкование понятия «доходы от предпринимательской деятельности». Неоднозначно оцениваются несколько аспектов: во-первых, момент, когда данные доходы считаются полученными, во-вторых, период, за который они заработаны, и, в-третьих, в особенности применительно к такому объекту, как предприятие, их состав и порядок определения, поскольку вся прибыль предприятия может постоянно вкладываться в его развитие без передачи в денежном виде в доход собственника – одного из супругов.
Так, И.М. Кузнецова в комментарии к ст. 34 СК РФ отмечает, что «в отношении доходов, полученных супругами от трудовой и предпринимательской деятельности, СК РФ сохраняет не очень определенную формулировку ранее действовавшего КоБС, применяя для этого термин «имущество, нажитое супругами», который нужно понимать как заработанные средства. Однако в силу законного режима общности имущества супруг приобретает право на вознаграждение, причитающееся другому супругу, даже если эти средства еще не получены в силу задержки их выплаты или по иным причинам. Ведь между правом на доходы от предпринимательской, интеллектуальной деятельности и их получением может пройти значительный срок. Иное решение этого вопроса предоставляет широкие возможности для злоупотребления правом, позволяя супругу задержать до расторжения брака получение доходов, чтобы исключить их из возможных объектов раздела».
Если применительно к доходам от трудовой деятельности вопрос о моменте, когда таковые считаются полученными, может найти решение в соответствии с толкованием И.М. Кузнецовой, то применительно к предприятию, собственник которого может изымать из него любые суммы по своему желанию, а может и не забирать из оборота ничего, данный вопрос, на наш взгляд, остается открытым. Поскольку семейное законодательство не дает своего определения доходов от предпринимательской деятельности, то для разрешения споров остается лишь обратиться к толкованию налогового законодательства и законодательства о бухгалтерском учете, подразумевающих под таковыми налогооблагаемый доход. В самом общем виде под доходом понимается «экономическая выгода в денежной или натуральной форме, учитываемая в случае возможности ее оценки и в той мере, в которой такую выгоду можно оценить, и определяемая в соответствии с отдельными главами Налогового кодекса (НК) РФ (ст. 41 НК РФ). Анализ соответствующих положений глав 23 и 25 НК РФ, содержащих определение доходов, приводит к выводу о том, что под налогооблагаемым доходом от деятельности предприятия понимается доход, полученный от использования предприятия за вычетом расходов, связанных с работой этого предприятия и определяемых в соответствии с положениями главы 25 НК РФ. Таким образом, логично предположить, что для целей определения общей собственности супругов на доходы от деятельности предприятия должны учитываться также и расходы, уменьшающие налогооблагаемый доход от деятельности предприятия. Иначе исключалось бы продолжение нормального функционирования самого предприятия.
В то же время перечень расходов, предусмотренный ст. 264 НК РФ, включает в себя затраты на освоение новых производств, цехов и агрегатов, а также многие иные, позволяющие перераспределять доход предприятия. В этой ситуации понимание термина «доход» в ст. 34 СК РФ как дохода предприятия, учитываемого для целей налогообложения, позволяет на практике полностью исключить предпринимательский доход одного из супругов из их совместной собственности, если такой доход направляется на дальнейшее развитие бизнеса предпринимателя. Удачным представляется решение данного вопроса в последних изменениях Германского гражданского уложения (ГГУ), где при расторжении брака каждый из супругов получает право на половину прироста имущества, полученного в период брака.
Представляется, что использование данной идеи гражданского законодательства Германии возможно и в российских условиях с использованием ст. 37 СК РФ. Данная статья устанавливает, что имущество каждого супруга может быть признано их совместной собственностью, если будет установлено, что в период брака за счет общего имущества супругов или имущества каждого из супругов были произведены вложения, значительно увеличивающие стоимость этого имущества (в том числе ремонт, реконструкция, переоборудование). Предпринимательские доходы от предприятия, вкладываемые в его развитие, несомненно, увеличивают его стоимость, что влечет возможность признания предприятия совместной собственностью.
Что касается второго и третьего аспектов толкования предпринимательских доходов, а именно определения соответствующего периода времени и их состава, то здесь необходимо отметить следующее: период времени, за который происходило получение предпринимательского дохода, можно определить, лишь исходя из данных бухгалтерской отчетности, хотя и здесь у предпринимателя существует возможность перенести предпринимательский доход на иной временной период путем авансирования или получения предоплаты по сделкам товарного (коммерческого) кредита и т.д. Кроме того, нужно иметь в виду, что в науке налогового права остается дискуссионным вопрос о доказательной силе бухгалтерской отчетности предприятия, в частности, для налоговых правонарушений.
Если же говорить о составе доходов от предпринимательской деятельности, подлежащих включению в совместную собственность супругов, то системное толкование нормы ч. 2 ст. 34 СК РФ, ставящей в один ряд доходы от трудовой, предпринимательской деятельности, а также иные денежные выплаты, предполагает лишь предпринимательские доходы в форме денежных выплат предпринимателю в качестве распределения прибыли от деятельности предприятия. Однако никаких выплат предприятие, не являясь субъектом права, не осуществляет. Оно лишь аккумулирует прибыль либо в виде средств на счетах собственника, либо в виде иного имущества. Таким образом, указание на доходы от предпринимательской деятельности в ч. 2 ст. 34 СК РФ является нецелесообразным, во всяком случае, по отношению к предприятию, поскольку не позволяет достичь тех целей, на которые рассчитывал законодатель.
Намного более подходящей в данном отношении является норма ст. 37 СК РФ, использующей критерий увеличения стоимости имущества, произошедшего за период брака за счет общего имущества супругов или имущества каждого из супругов, либо труда одного из супругов. Но нормы ст. 37 СК РФ в случае с предприятием требуют дополнительного толкования.
Особенность предприятия как имущественного комплекса и как особого объекта имущественных отношений супругов заключается в том, что предприятие определяется как имущественный комплекс, используемый для осуществления предпринимательской деятельности (ст. 132 ГК РФ). Отсюда можно сделать два вывода:
а) имущественный комплекс, не используемый для предпринимательской деятельности, не является предприятием и потому представляет собой обыкновенное имущество, которое может находиться в совместной собственности супругов наряду с иным имуществом;
б) собственник предприятия имеет статус гражданина-предпринимателя.
Сказанное ставит ряд вопросов о возможности предприятия находиться в совместной собственности.
В науке гражданского права идет дискуссия по вопросу о субъектах права собственности на предприятие. Статья 559 ГК РФ, регулирующая продажу предприятия, называет такими субъектами продавца и покупателя без каких-либо ограничений, из чего логично заключить, что субъектом договора купли-продажи, а значит и собственником предприятия может стать любое лицо – субъект гражданского права. Но вправе ли быть такими субъектами граждане, не занимающиеся предпринимательской деятельностью, и некоммерческие юридические лица? Гражданский кодекс РФ не дает прямого ответа на этот вопрос. Можно лишь истолковать данное в ст. 132 ГК РФ определение предприятия. Как пишет В.С. Ем, «системный анализ п. 1 ст. 559 и п. 2 ст. 132 ГК РФ позволяет сделать вывод о том, что законодатель, конструируя модель договора продажи предприятия, имеет в виду как продажу имущественного комплекса – предприятия, не представляющего собой живое предпринимательское дело (так называемое лежачее предприятие), так и продажу предприятия как особого вида недвижимости, являющегося живым предпринимательским делом». Далее названный автор пишет, что покупателями предприятия могут быть лишь граждане-предприниматели, юридические лица, государство, муниципальные образования.
Но существует и иная точка зрения. Так, В.Н. Табашников полагает, что «предприятие может принадлежать по праву собственности, или на ином вещном праве, тем субъектам, правосубъектность которых, как правило, предполагает возможность осуществлять приносящую доходы деятельность. Предприятие может принадлежать и физическим лицам, причем не только индивидуальным предпринимателям. По наследству предприятие может перейти от предпринимателя к физическому лицу. При этом последнему следует для обеспечения целевого использования имущественного комплекса передать права по пользованию предприятия лицу, имеющему право осуществлять предпринимательскую деятельность». С данной позицией трудно согласиться. Действительно, открывшееся наследство может содержать предприятие как имущественный комплекс. И наследником, возможно, станет физическое лицо, не являющееся предпринимателем. Но при этом наследник лишь получает право принять предприятие в наследство, которое с момента его открытия и до принятия наследником является «лежачим», а предприятием руководит управляющий, назначенный нотариусом. А чтобы принять предприятие в наследство, гражданин должен зарегистрироваться в качестве предпринимателя.
В силу специфики предприятия как живого действующего дела, приносящего прибыль, само его приобретение в собственность означает начало осуществления предпринимательской деятельности. Даже при отсутствии регистрации в качестве предпринимателя к наследнику, получившему предприятие в наследство, будет применима норма ч. 4 ст. 23 ГК РФ, т.е. de facto и de jure он становится предпринимателем. В случае, если гражданин не желает регистрироваться в качестве предпринимателя, предприятие должно быть реализовано с публичных торгов в пользу наследника. Иными словами, предприятие как объект права является ограниченным в обороте, хотя, надо признать, с учетом ч. 4 ст. 23 ГК РФ это утверждение далеко не бесспорно.