Ст. 209 современного Гражданского кодекса содержит хорошо продуманную норму, но путь к ней был непростым. Эта история складывалась, например, из ст. 420 Х тома Свода законов дореволюционной России, которая определяла данное право следующим образом: «Кто был первым приобретателем имущества по законному укреплению его в частную принадлежность, получил власть в порядке, гражданскими законами установленном, исключительно и независимо от лица постороннего владеть, пользоваться и распоряжаться оным вечно и потомственно, доколе не передаст сей власти другому, или кому власть сия от первого ее приобретателя дошла непосредственно или через последующие законные передачи и укрепления, тот имеет на сие имущество право собственности». Дореволюционные цивилисты не поскупились на едкие слова, критикуя это законодательное понятие. Его называли излишне растянутым, многословным[22] и даже неправильным[23]. Предложенная дореволюционным законодателем формула уводила от сути понятия. За нагромождением оснований приобретения права собственности терялось само содержание понятия.
За дореволюционной историей последовала советская. Гражданский кодекс 1922 г. в ст. 59 определил, что собственнику принадлежит в пределах, установленных законом, право владения, пользования и распоряжения имуществом (тем самым установил упоминавшуюся триаду полномочий собственника). При этом ст. 53 того же кодифицированного закона закрепила государственную собственность на особо ценные объекты недвижимости, в частности, земельные участки. В итоге понимание права собственности было сужено до триады полномочий, а нужда в конкретно-правовом регулировании отношений собственности во многом исчезла с ростом господства и могущества права государственной социалистической собственности.
Гражданский кодекс РСФСР 1964 г. продолжил советскую традицию регулирования отношений собственности. Собственность по-прежнему связывалась с триадой полномочий.
Поэтому сама конструкция права собственности в Гражданском кодексе Российской Федерации 1994 г. не могла не встретить общей положительной оценки всей юридической общественности. Норма ст. 209 ГК РФ воплотила положительный опыт зарубежного правового регулирования. Были решены, по крайней мере, три задачи.
Первая связана с признанием того факта, что право собственности — не есть сумма отдельных правомочий. Эти правомочия могут быть не только владением, пользованием, распоряжением, о которых упоминало предшествующее законодательство России. Можно также назвать, например, право потребления, видоизменения. Следовательно, право собственности — это возможность наиболее полного господства, которая вполне может быть заключена в формулу «любые действия по своему усмотрению».
Вторая касается ограничений, ее суть можно сформулировать кратко: «собственность обязывает». Такого словосочетания ГК РФ не содержит, но ограничения собственности рассматривает в ст. 209 («действия, не противоречащие закону и иным правовым актам и не нарушающие права и охраняемые законом интересы других лиц»), а также в ст. 210, посвященной бремени содержания собственности.
Третья задача связана с правами других лиц на объект права собственности. Статья 209 ГК РФ разрешает собственнику обременять вещь, например, сдачей в залог. Такое обременение, подчеркивает законодатель, не лишает собственника его права. Это право только «отступает» на время. Иногда говорят, что оно «сжимается», обладая свойством эластичности. Когда же отпадают обременения, право собственности вновь обретает свою первоначальную форму. Нам представляется, что при разработке ст. 209 ГК РФ законодатель во многом использовал идеи п. 903 Германского гражданского уложения (ГГУ), в котором также подчеркивается, во-первых, возможность собственника «обращаться с вещью по своему усмотрению», во-вторых, его право исключать других от всякого на нее воздействия, в-третьих, упомянуты ограничения права собственности законом и правами третьих лиц.
И все же, как ни хороша норма ст. 209 ГК РФ, сформулированная с учетом достижений мирового опыта, ни она, ни весь раздел II ГК РФ «Право собственности и другие вещные права» не решили всего комплекса задач конкретно-правового регулирования отношений принадлежности материальных благ. К большому сожалению, мы не находим там ответов на многочисленные конкретные практические вопросы, связанные с утверждением частной собственности в России.
Так, одну женщину крайне интересовало, какова должна быть высота забора. Будучи человеком замкнутым и не желая видеть лица соседей, она построила высокий забор. Этот способ решить свои психологические проблемы женщина нашла во время поездки в Англию, где повсюду видела подобные заборы. Вернувшись домой, она, затратив большую сумму денег, реализовала свою идею. Но это вызвало негативную реакцию соседей, так как тень от забора закрыла от солнца часть их грядок и возникло опасение, что урожай значительно уменьшится. Как следствие, был предъявлен иск в суд о сносе забора.
Вторая проблема взаимоотношений собственников была связана с излишней бытовой активностью одного из соседей. Он очень любил строить и целыми сутками что-нибудь мастерил, причем далеко не бесшумно. Увлечение было настолько серьезным, что он приобрел множество разнообразных агрегатов и приспособлений для своей деятельности, которые не просто шумели, но буквально грохотали. В доме справа от него жили очень пожилые люди, с другой стороны — семья с маленькими детьми. Несмотря на просьбы, активный сосед продолжал дымить, шуметь, сотрясать окрестности. Соседи предъявили иск в суд, возникла проблема разрешения конфликта.
Третий судебный конфликт был связан с яблоней, которая росла у границы земельных участков. Год был урожайным, и яблоки падали как на участок собственника, так и на соседский. Рациональный сосед собирал плоды, попадавшие на его участок, и варил варенье и компот. Собственник дерева был возмущен этим самоуправством и предъявил иск о возмещении ущерба.
Судам рассматривать предъявленные иски несложно лишь на первый взгляд. Простота ситуаций оборачивается при вынесении решения большими проблемами. Чем должен руководствоваться суд, рассматривая подобные дела? Только общей нормой ст. 209 ГК РФ о сочетании интересов собственника с интересами других, в том числе соседей. Но как определить «золотую середину» в конкретных ситуациях? Для этого нужны специальные правила, а закон, действующий в настоящее время в России, их не содержит.
Судебная практика также пока не сложилась. Да если бы и сложилась, мы не можем надеяться на судебный прецедент, поскольку наша судебная система построена по иному принципу. Выход из ситуации заключается только в совершенствовании действующего гражданского законодательства. Опыт Германии оказался в некоторой степени полезным российским законодателям, когда требовалось сформулировать понятие права собственности. Он может пригодиться и при разработке статей, содержащих конкретные нормативные предписания.
Так, в ГГУ есть п. 907, который дает возможность суду без всяких затруднений разрешить конфликт соседей по поводу забора. Данная норма устанавливает, что собственник может требовать «не возведения» и «не сохранения» сооружения, если данное сооружение «будет иметь своим следствием недопустимое воздействие на его земельный участок». Суд при наличии такого правила должен оценить только «степень воздействия» сооружения — очень ли оно вредит культурам, произрастающим на соседнем участке, или это воздействие несущественно.
Закон может оказать неоценимую помощь в разрешении конкретного дела суду, задача которого будет состоять только в том, чтобы дать правильную оценку доказательствам, объективно разобраться в ситуации. В решении же суд всегда сможет сослаться на конкретную норму закона, которую он применил.
Для разрешения второй описанной нами ситуации применима норма п. 906 ГГУ, в которой речь идет о газах, парах, запахе, дыме, копоти, а также шумах и сотрясениях. В пункте 1 этого параграфа говорится, что сосед не может воспретить их производить, если они не влияют или незначительно влияют на использование участка. В нашем примере соседям жить стало практически невозможно, и для решения конфликта вполне мог бы подойти п.2 п. 906 ГГУ. Здесь устанавливается право собственника (соседа) потребовать выплаты соразмерной денежной компенсации, если шумовое воздействие «выходит за рамки обычного для данной местности использования земельного участка». Насколько удобна для применения эта норма, можно поспорить, но думаю, что подобное правило, введенное в наш ГК РФ, во многом облегчило бы судам разрешать спорные ситуации такого рода.
Спор, касающийся яблочного варенья, также можно было бы легко разрешить, используя нормы закона Германии. В п. 911 ГГУ закреплено правило о том, что плоды, упавшие с дерева на соседний земельный участок, считаются плодами этого земельного участка. Следовательно, предусмотри российский законодатель подобную норму, спор соседей-собственников был бы разрешен уже на пороге суда. Достаточно было показать им эту статью в гражданском законе.
Подводя некоторые итоги, отметим, что отечественное гражданское законодательство о собственности сегодня находится «в пути» — пути от общего к частному. Преодолены многие трудности при выработке определения права собственности, провозглашена собственность на земельные участки — даны ответы на принципиальные вопросы. Самое время двигаться дальше, однако практика свидетельствует о торможении процесса. Не действует глава 17 ГК РФ, не принят Земельный кодекс, а спорные вопросы собственников судам надо разрешать уже сегодня. Вот почему нашему законодателю необходимо еще раз присмотреться и к главе 17 ГК РФ (поскольку ответов на вопросы практиков в ней нет), и к проекту Земельного кодекса России, чтобы не остались без внимания те конкретные вопросы, которые рождает жизнь и на которые уже ответил законодатель в других странах. Мы не изобрели велосипеда собственности, поэтому, разрешая его использование, важно позаботиться о деталях, которые, как и сам велосипед, давно существуют.