Цитварные цветки, кроме смолы, жира, сахара, содержат как действующие начала: эфирное масло (около 2,5%) и сантонин (до 2%), белый порошок открытый в 1830 году в Ганбурге безвестным химиком. Народная медицина еще в глубокой древности рекомендовала кашицу из высушенных корзинок соцветий цитварной полыни в качестве глистогонного средства. Белый порошок обладал куда большими лечебным воздействием, чем традиционное средство. Аптекарь – дрогист Ферейн, быстро сообразив, что тут пахнет немалыми барышами, купил у так и оставшегося безвестным ученого его открытие и вскоре наладил выпуск препарата.
Вскоре и врачи, и больные поняли, что это очень надежный щит в борьбе против тяжкого недуга. Разгорелась «сантонинная лихорадка», в Англии и Германии сантонинные заводы стали расти, как грибы. Для поставки сырья на них начали самым интенсивным образом разрабатываться естественные заросли артемизии на Ближнем Востоке, в Северной Африке, Европейском средиземноморье, за океаном. Сырья заводы поглощали очень много. Но цитварная полынь, к сожалению, самостоятельно почти не восстанавливается. Английские и немецкие фармакологи с этим не посчитались, и сантонинный бум сменился сантонинным голодом. Тогда заросли цитварной полыни начали вырубать подчистую. И вскоре ее не стало ни в странах Леванта, ни в странах Магриба, ни на юге Европы, ни на севере Америки. Заводы остановились. И вдруг ошеломляющее известие: полынь, считавшаяся исчезнувшей с лика земли, в изобилии найдена в треугольнике, образуемом слиянием Арыси и Сырдарьи. Надо ли говорить, какую «сантонинную бурю» вызвало это сообщение на берегах Средиземного моря и за Ла-Маншем.
Торговый дом в Гамбурге оказался расторопнее и быстро прибрал к рукам туркестанскую дармину. Эксплуатация запасов велась хищнически. Если в 1853 году, когда немецкие промышленники впервые проложили путь к дармине, было вывезено 300 пудов сушеного цитварного семени, через 15 лет – 40 000 пудов, то спустя 12 лет – 130 000 пудов. Туркестанскую дармину ожидала та же печальная участь…
Дармина в основном произрастает в долине реки Арысь, на землях, где со временем был организован одноименный совхоз, – рассказывает Махмуд Ирисметов, доктор химических наук, профессор, всю свою жизнь проработавший на химфармзаводе и по крупицам собиравший его историю. – Сбором дармины занимались в основном женщины-казашки. Головки полыни сбивали палками, выламывали или сжинали серпами, затем обмолачивая семя на валу. Стебли шли на топливо, а семена охотно приобретали перекупщики. За аршин ситца ценой в десять копеек брали пуд сырья. За день удавалось сборщикам заготовить от двух до семи пудов семян полыни. Местное население получало за свой труд копейки, тогда как пуд семян на мировом рынке стоил три рубля. При этом только два процента сырья содержали непосредственно медицинский препарат, остальное же шло в отходы,
В Чимкентском государственном областном архиве хранится любопытный документ: прошение оренбургского первой гильдии купца Н.П. Савинкова военному губернатору Сырдарьинской области генерал-лейтенанту Н.И.Гродекову. документ этот, датированный примерно 1895 годом, ценен как свидетельство очевидца. Говоря о дармине, автор уже тогда подчеркивал, что «растение это есть исключительное достояние Туркестанского края. Оно есть представитель отжившей уже флоры земного шара … В настоящее время артемизия представляет ботаническую редкость и есть растение окончательно вымирающее на глазах нашего поколения». Отметив, что запасы этого растения были подорваны неумеренной эксплуатацией в предыдущие годы, когда крупные партии семян дармины «вывозились через Оренбург в Германию», Савинков резонно замечает: «На наших современников ляжет тяжелая ответственность перед грядущими поколениями, если мы не позаботимся о сохранении этого чрезвычайно полезного растения по крайней мере до тех пор, пока человеческий гений не найдет замены сантонина другим веществом.
Вопрос о сохранении артемизии, а следовательно, и дальнейшей добыче сантонина, не есть вопрос одной данной минуты и одного Туркестанского края. Это есть вопрос международный…, совпадающий с интересами более важными, чем интерес одного лица и даже одного какого-нибудь государства. Это совпадение будет иметь силу до тех пор, пока существует всемирная потребность лечить известные болезни тем продуктом, который заключает в себе туркестанская дармина».
Однако, забота эта была не бескорыстной. Весной 1882 года прусский поданный, химик по профессии и знакомый практически с производством сантонина, Вильгельм Пфафф, проживая в Москве и получив сведения о предприимчивости Н.И. Иванова в Туркестанском крае, обратился к нему с предложением заняться приготовлением сантонина.
На Н.И. Иванова доводы Пфаффа оказали большое влияние, и он образовал в следующем году товарищество под фирмой «Химический завод Иванова и Савинкова в Чимкенте» и начал постройку завода. Машины для завода заказаны братьям Бургдорф в Альтоне, близ Гамбурга, которые приняли на себя и обязательство поставить на завод все машины и затем пустить завод в ход. Сбыт продукции принял на себя гамбургский торговый дом Биберс. «Летом 1883 приступили к строительству первого крупного на территории края промышленного предприятия. И все же строить завод решили не на берегу Арыси – рядом с плантациями дармины, а в городе. Он стоял на тракте Аулие-Ата – Ташкент, да к тому же так было легче решить вопрос привлечения на объект строителей, а затем и рабочих. На возведении первого корпуса завода площадью 650 квадратных метров было занято порядка шестидесяти человек. Глину для кирпичей добывали на месте, здесь же построили и несколько печей для ее обжига.»/ Любовь Доброта, "Казахстанская Правда", 05.02.2004 Весной 1884 года все машины и аппараты были привезены в Чимкент. Перевозка столь тяжелого груза осуществлялась в два этапа. По железной дороге из Германии оборудование было привезено в г. Оренбург. А вот доставка от Оренбурга до Чимкента была делом чрезвычайной трудности и обошлась товариществу в десятки тысяч рублей. Приходилось сооружать особые телеги с массивными колесами и осями, могущими выдержать тяжесть больших машинных частей. Перевозка производилась на верблюдах. Завод пущен в ход в 1885 году. В последствии завод перешел к Савинкову и теперь существует под фирмой «Сантонинный завод Савинкова и Никитина». Стоимость завода до 500 000 руб. Работает завод 4-5 месяцев в году и не каждый год, что находится в зависимости от спроса на сантонин. Рабочих бывает во время действия завода 50-60 человек. Приготовляется на заводе в среднем не вполне очищенного сантонина до 600 пудов в год. Обороты завода по словам владельцев до 155 000руб. в год.
«За год на предприятии установили паровую машину, восемь паровых котлов, четыре насоса, две мешалки, 44 диффузора, перегонные аппараты и центрифуги. Помимо заводского корпуса, построили двухэтажное здание для администрации предприятия и конторы, несколько складских помещений и конюшню на шесть лошадей. Строили на совесть, ведь один из первых корпусов завода, к слову, являющийся памятником архитектуры, использовался вплоть до последнего времени. Первые 189 тонн сантонина завод дал осенью 1885 года. Запуск предприятия позволил сразу в шесть раз увеличить в уезде выпуск промышленной продукции. Практически весь сантонин шел на экспорт. Посредником в продажах на внешнем рынке выступала гамбургская фирма «Бибер & Цибель», заключившая с предприятием выгодный для обеих сторон контракт. Это обеспечивало устойчивый сбыт кристаллического сантонина в Японию, Германию, Индию и Англию, США.» /Любовь Доброта, "Казахстанская Правда", 05.02.2004
После революции, 19 апреля 1918 года, «находящийся в Чимкентском уезде сантонинный завод и все производства, связанные с ним» были объявлены «национальной собственностью рабоче-крестьянского правительства Российской Советской Федеративной Республики». 15 мая Совнарком Туркестанской республики издал декрет «О национализации зарослей дармины».
А вскоре Чимкентский сантонинный оказался в центре внимания В.И. Ленина. Год 1921 обрушился на разоренную войной и интервенцией республику Советов еще одним страшным бедствием – засухой. Голод охватил миллионы семей рабочих и крестьян российских губерний. В это тяжелое время мировой пролетариат еще раз проявил свою классовую солидарность со страной победившего Октября. В «Правде» тех дней по предложению В.И. Ленина два раза в месяц публиковались сообщения о сборах средств заграничными рабочими в помощь голодающим России. Но совершенно по-иному повели себя капиталисты. В ответ на просьбу Советского правительства о предоставлении кредитов и продовольствия так называемая Брюссельская конференция выдвинула кабальные неприемлемые условия.
Оставалось единственное средство, которое могло спасти – валюта. Однако упадок производительных сил привел к резкому сокращению внешнеторгового баланса государства. Дальнейшее развитие внешней торговли требовало изучения и мобилизации всех товарных резервов, имевших спрос на мировом рынке.
Среди экспортируемых товаров сантонин занимал особое место. За границей один килограмм его оценивался в 2000 рублей золотом. Стало быть, Чимкентский завод мог сделать неоценимый вклад в накопление валюты, в которой нуждалось молодое государство.
Член правления завода химик Б.Т. Сеславин в своем обстоятельном докладе правительству о положении дел на Чимкентском сантонинном заводе отметил: «Образно говоря, завод в системе народного хозяйства является курицей, несущей золотые яйца».
В.И. Ленин проявил большой интерес к уникальному предприятию, продукция которого могла составить важную статью экспорта и поступления валюты. Несмотря на свою занятость, он нашел время вплотную заняться заводом.
15 сентября 1921 года Владимир Ильич поручил заместителю наркома внешней торговли И.И. Радченко выяснить и прислать данные: