Неожиданно сильные демографические отклики на эту инициативу государство было, в сущности, закономерным проявлением огосударствления всей общественной жизни. На Западе демографическое поведение населения редко являло собой непосредственную реакцию на действия государства. В России, напротив, ход демографических процессов во многом определялся именно характером адаптации населения к изменениям государственных институтов способностью или неспособностью различных групп населения адаптироваться к таким изменениям и способами адаптации, которые при этом выбирались.
К концу 1980-х гг. качество функционирования государственных институтов вызывало всеобщее недовольство. Однако «разгосударствление» социальной жизни также повлекло за собой массу отрицательных последствий. Государственные и негосударственные организации часто оказывались не более эффективными, чем их государственные предшественники, система в целом- хаотичной и непонятной рядовому гражданину. Вполне очевидно, например, что негативные последствия кризиса государственного здравоохранения были усугублены слабостью негосударственных здравоохранительных институтов, отсутствием у значительных по численности групп населения возможности или привычки использовать негосударственные здравоохранительные услуги. Резкое ослабление государственного контроля в сочетании со слабостью институтов гражданского общества, несомненно, внесли свой вклад в рост смертности от дорожно-транспортных происшествий, убийств, отравлений и травм.
В начале 1990-х гг. большие надежды возлагались на быстрый рост сети ассоциаций граждан, способных взять на себя ряд функций, выполнявшихся в светской системе государственными и партийными органами. Такие ассоциации граждан, как показывает опыт других стран, действуя на «низовом» уровне, способны осуществлять взаимопомощь и представительство интересов лиц, страдающих определенными заболеваниями, спортивно-оздоровительную, природоохранную и иную деятельность, направленную на укрепление здоровья и повышение продолжительности жизни.
Хорошо известен, из мировой практики и еще один путь, участия негосударственных организаций в формировании общественного здоровья - принятие ассоциациями производителей добровольных обязательств по обеспечению определенного уровня качества товаров и услуг, охране окружающей среды и т. д.. К сожалению, надеждам на быстрое становление гражданского общества и социально ответственного бизнеса в России не суждено было сбыться. Это отрицательно сказалось на качестве предоставляемой товаров и услуг, состоянии здравоохранения, правопорядка, природной среды и, в конечном счете, на продолжительности жизни населения.
3.4 Роль культуры, ценностей и норм
Кризис продолжительности жизни в России охватил период, включающий советскую эпоху, период экономического спада 1990-х гг. и подъема начала хх1 столетия. Наличие кризисных явлений, наблюдавшихся в столь разных условиях, позволяет предположить, что в их основе наряду с факторами, непосредственно связанными с социально-политической конъюнктурой, лежит и нечто более общее, не зависящее непосредственно от господствующего социально-экономического строя и политической системы. Это, в свою очередь, требует обратить внимание на роль культуры, норм и ценностей в демографическом кризисе.
Культура, среди прочего, представляет собой определенный набор способов адаптации человека и общества в целом к социальной и природной среде. Если продолжительность жизни ненормально низка, то этот набор нельзя признать удачным, в нем надо что-то менять. Несправедливо, да и вряд ли продуктивно обвинять в кризисе продолжительность жизни российскую культуру в целом. Более точным представляется иной подход- выделить в рамках столь многослойного и сложного феномена, как культура, те блоки, которые функционируют недостаточно эффективно, те элементы и связи, которые негативно влияют на продолжительность жизни.
Представив культуру в виде иерархической многоуровневой структуры, можно предположить, что основные «поломки» в культурном механизме, обусловливающие кризис продолжительности жизни, наблюдаются:
●на «верхних» уровнях культуры, ответственных за формирование смысла жизни;
●на более «приземленных» уровнях повседневной культуры и формулируемых его бытовых практик;
●в каналах прямой и обратной связи между названными уровнями.
Формулирование смысла жизни является одной из главных функций культуры. По словам известного российского учета и мыслителя В. В. Налимова, «психика человека неустойчива, легко уязвима. Она нуждается в постоянном терапевтическом воздействии, которое осуществляется путем привносимого культурой раскрытия новых аспектов реальности мира, порождающих новые смыслы, новые ценностные представления». Формируя базовые смыслы жизни (то, ради чего стоит жить), культура тем самым придает осмысленность и нормам здравоохранительного поведения: если есть ради чего жить, то есть ради чего беречь здоровье, а если уж жертвовать им, то во имя каких-то (также сформулированных культурой) идеалов.
В то же время здравоохранительное поведение (или отсутствие такового) во многом определяется повседневной («бытовой») культурой, в рамках которой формируются практики, более или менее благоприятные для здоровья. Именно они оказывают непосредственное влияние на здравоохранительное поведение. Такие практики относительно независимы от верхних этажей культуры, но все же в известной степени «подчинены» им: если на верхних уровнях культуры человеческая жизнь считается высшей ценностью, то на нижних, «бытовых» этажах создается благоприятный фон для бережного отношения к своему и чужому здоровью. Если же смысла - образующие функции, за которые отвечают «верхние этажи» культуры, ослабевают, то на «нижних этажах», бытовом уровне, начинается буйный рост «сорняков», «цветов зла».
Исходя из сказанного, можно предположить, что свой вклад в кризис продолжительности жизни в России последовательно внесли сразу несколько факторов культурного характера:
●разрушение дореволюционных культур: традиционной «деревенской», интеллигентской, дворянской;
●разочарование значительной части населения в идеалах, предлагаемых (а части навязываемых) официальной советской идеологией и культурой;
●разрастание в образовавшемся вакууме алкогольной, а в последние годы и наркотической субкультуры.
С середины 1960-х гг. наблюдается заметный рост смертности от так называемых алкогольно - связанных внешних причин-отравлений, других несчастных случаев, убийств и самоубийств. У мужчин вероятность умереть от таких причин в 1980 г. было на 50% выше, чем в 1965 г. Между тем хорошо известно, что значительная часть смертности от внешних причин прямо или косвенно связана со злоупотреблением алкоголя.
Свой вклад в «жатву смерти», несомненно, вносит и еще один социально-культурный синдром-склонность к авантюрному поведению (уверенность в том, что шампанское пьет только тот, кто рискует) вкупе с не профессионализмом. Исторические корни уважения к людям, способным рисковать жизнью, в стране, пережившей две мировые и ряд локальных войн, вполне очевидны. Однако мирная жизнь течет по своим, отличимым от законов военного времени, законами. Кроме того, в любых, как мирных, так и военных-условиях риска, не подкрепленные профессионализмом, влечет за собой бессмысленные, неоправданные потери. Об их размере можно судить по числу погибших в результате дорожно-транспортных происшествий: 312,5 тыс. человек за последние десять лет.
Немалый вклад в негативные тенденции в области продолжительности жизни внесли, как представляется, и поломки в механизме ценностно-нормативного регулирования жизни общества, нарушение баланса между аномией и солидарностью. В любом обществе существует система правовых норм, препятствующих поведению, которое создает неоправданные риски для жизни. Однако эффективность этой системы норм зависит от готовности граждан соблюдать ее на практике. Антиподом законопослушности выступает аномия («безнормие») - такое состояние общества, при котором заметная часть его членов, зная о существовании обязывающих их норм, относится к ним негативно или равнодушно. Аномическое поведение было широко распространено и в советский период, однако его распространение при переходе от одного социально-экономического строя к другому еще более увеличилось.
Распространение аномического поведения характерно для революционных эпох, когда старые нормы, равно как и институты, контролирующие их соблюдение, оказываются полностью дискредитированными или серьезно ослабленными. Нарастанию аномии, безусловно, способствовал распад господствовавших в советский период артефактов массового сознания - воображаемых картин мира, создаваемых художественными произведениями и идеологией и представляющих собой необходимый компонент морального регулирования в любом обществе. Кроме того, в сознании многих людей, не искушенных в хитросплетениях политических наук, критика тоталитарного государства и его правоохранительных структур воспринималось как моральная санкция на нарушение любых законов, установленных любым (неважно «хорошим» или «плохим») государством. Внезапно ослабление государственного контроля над повседневным поведением было воспринято значительной частью населения как индульгенция на прожигании жизни, свобода «от», а не «для». В том же направлении воздействовал на ситуацию и «конфликт поколений»: раз старшие жили «неправильно», то и нормы, которых они придерживались, также устарели.