Если помолвка состоялась в детстве, а будущий муж умер до свадьбы, существовал обычай обвенчать девушку с поминальной дощечкой умершего жениха: тогда она становилась вдовой в самый момент своего венчания и, как всякая другая вдова, была лишена возможности вторично выйти замуж.
Вдова, осмелившаяся вновь выйти замуж, была обречена на изгнание из своей среды, подвергалась риску быть убитой родителями или родственниками покойного мужа, да и по закону не могла стать женой, а только наложницей.
Древний обычай предписывал вдове совершить самоубийство, чтобы соединиться с мужем в загробном мире. Она объявляла о таком решении родственникам и близким, и ее поступок рассматривался как подвиг.
Если вдова решилась последовать за умершим мужем, ее торжественно усаживали в паланкин и с сопровождении родственников, знакомых и просто любопытных направляли к месту, где она должна была совершить самоубийство. Вдову выводили на заранее подготовленную площадку, после чего присутствующие низко кланялись ей. Затем на шею женщине одевали петлю, при помощи которой один из ее ближайших родственников совершал удушение.
После смерти вдовы ее чаще всего хоронили в одной могиле с мужем или вблизи его могилы. Этот обычай восходит к тому неподтвержденному факту, что Конфуций в назидание потомкам похоронил свою мать рядом с могилой отца.
Существовал обычай, в соответствии с которым близкие друзья давали друг другу клятвенные обещания: если у них родятся дети, то мальчик и девочка станут мужем и женой, мальчик и мальчик – братьями, девочка и девочка – сестрами. Договор о браке часто был заключен, когда будущие жена и муж находились еще в утробе матери. И даже если впоследствии кто-нибудь из них оказывался душевнобольным, калекой и т.д., все равно договор не мог быть расторгнут. Единственной причиной его расторжения могла быть только смерть одного из помолвленных.
Свадебные обряды совершались не по абсолютному незыблемому и одинаковому обряду. К свадебному столу сушили различные фрукты – символ многодетности. Дарили арахис и каштаны с пожеланием – чтобы будущий ребенок рос крепким и здоровым, финики, чтобы ребенок родился быстрее, семена лотоса – чтобы дети рождались один за другим.
Многодетность также символизировали гранаты и огурцы, ими наполняли вазы на столах, а в семьях победнее они изображались на картинках, которые развешивались во время свадьбы.
Первым совместным имуществом жениха и невесты независимо от их социального положения были: подушка, постельные принадлежности, вазы, зеркало, чайник, чашки. Обычно старались приобрести эти вещи в четном количестве.
В Южном Китае состоятельные родители жениха посылали невесте золотые или серебряные браслеты, а ее родителям – свиные ножки, двух куриц, двух рыб, восемь кокосовых орехов и т.д. Родители невесты одаривали родителей жениха пятью сортами сухих фруктов, искусственными цветами, сладостями, посылались также пара гусей как символ семейного блаженства. Иногда подарки в дом невесты приносили на больших подносах носильщики, одетые в яркие халаты.
Невеста из состоятельной семьи приходила в дом жениха не с пустыми руками. Она приносила в приданное домашнюю утварь, одежду, постельное белье и предметы украшения. Все это складывалось в массивные сундуки. В некоторых районах кроме всего прочего, дарила жениху пару туфель – это означало, что она передает себя во власть мужа. Богатый жених в назначенный день посылал за невестой позолоченный паланкин.
Существовал обычай закрывать ворота дома невесты и некоторое время не пускать прибывший паланкин. В это время братья и сестры невесты выглядывали из-за ворот и требовали денег у друзей жениха. Им передавали сверток с монетками и чаем. После этого ворота открывались.
Девушка должна была в течение трех дней до свадьбы плакать, отказываться от пищи, выражая этим печаль по поводу расставания со своим родным домом. Тогда и у соседей не будет повода говорить, что она так уж мечтает выйти замуж. В день свадьбы, когда девушка собиралась оставить свой дом, она обычно куда-нибудь пряталась. Мать начинала громко звать и искать ее, делая вид, что дочь исчезла. Дочь же в это время запиралась в своей комнате. Музыканты также начинали громко звать невесту, уверяя, что не могут больше ждать. Наконец девушка, достаточно продемонстрировав непокорность, открывала двери своей комнаты и со слезами на глазах следовала к паланкиту. Отец невесты запирал на замок дверцы паланкита, а ключ передавал верному слуге для вручения жениху.
За день до свадьбы невесте делали специальную прическу, которую носили замужние женщины: волосы на лбу обривали или выщипывали, чтобы сделать ее выше. Перед тем как усадить в свадебный паланкин, на ее голову надевали пышный головной убор, разукрашенный камнями.
Обычай запрещал матери и отцу провожать дочь в ее новый дом. Замужество фактически означало для девушки полный разрыв с родными, так как считалось, что после свадьбы она принадлежит новой семье. Поэтому расставание с матерью и отцом всегда проходило тяжело.
В первую брачную ночь в комнате новобрачные ставили две зажженные свечи. Смотря по тому, будут ли эти свечи гореть ровно или одна сгорит скорее другой, будет ли стекать воск, станут ли свечи трещать, прогорят ли за ночь и какая из них погаснет раньше, делались «прогнозы» о продолжительности совместной жизни мужа и жены, об их радостях и печалях.
Рождение детей. Рождение детей на благо родителей считалось основной целью брачной жизни и, как думали верующие, обеспечивало старшему поколению загробный покой.
Большим событием в жизни каждой китайской семье считалось рождение сына. Близкие и друзья навещали роженицу, приносили подарки: одежду для ребенка и продукты для матери. Чтобы отблагодарить друзей и знакомых, накрывали праздничный стол или просто угощали гостей вареными яйцами, окрашенными в красный цвет. В этих случаях полагалось приглашать друзей на лапшу, которая символизировала долголетие новорожденного.
Ребенок в семье был радостью, если рождался мальчик, но становился обузой, если на свет появлялась девочка.
На третий день совершался обряд омовения ребенка. В таз наливали теплую воду, туда же клали подаренные медные и серебряные монеты, а также орехи, каштаны, финики, семена лотоса, вареные куриные яйца. Все это, за исключением монет, было окрашено в красный цвет – цвет радости.
Новорожденному дарили различные украшения. Подарки это могли быть действительно ценными – золотая цепочка на шею или украшение из серебра в форме замочка, но могли быть и совсем простые, например косточка от персика с вырезанными на ней разнообразными узорами. Через косточку продевалась нитка, которая привязывалась к руке ребенка.
Национальная кухня. Китайская кухня, имеющая древнюю историю и пользующаяся славой во всем мире, является одним из важных компонентов блестящей китайской цивилизации. Наряду с французской и турецкой кухнями китайская кухня составляет три главные мировые кухни.
«Чифань» по-китайски означает «кушать». Для китайца еда – главное занятие в жизни. Если что-то и может увлечь его всерьез и надолго, так это прием пищи. В мире для жителей Поднебесной существует только одно явление, не уступающее по уровню значимости еде – это деньги. Все остальное – второстепенное, пустое и большого внимания не заслуживающее.
Завтрак, обед и ужин в Китае такие же обязательноые процедуры, как умывание или чистка зубов – никому и в голову не придет пропустить прием пищи из-за занятости. И никто не верит, что голодать – это полезно.
Как правило, китайцы кушают за круглыми столами. В центре стола обычно ставят вращающуюся подставку из толстого стекла. Приспособление это довольно удобное – заметил среди множества блюд на другом конце стола самое аппетитное, повернул подставку, и желанное кушанье оказалось перед тобой. Не надо тянуться через весь стол или кого-то просить передать кусочек.
Основным отличием китайской кухни является отсутствие блюд, приготовленных как одно целое. В принципе нет котлет и бифштексов. Китайцы не едят: картофельное пюре, хлеб, сыр, творог, сметану, не пьют молоко.
К особым блюдам относятся «дворцовые» (которые готовились прежде для императоров), вегетарианские блюда, блюда мусульманской кухни и целебные блюда. Китайцы говорят, что они едят все, что летает, кроме самолетов, и все, что плавает, кроме кораблей. Это очень похоже на правду. Даже больше того – можно добавить третью часть – все, что ходит или ползает, кроме людей и танков. Почему же возникла такая всеядность? Традиционно ученые утверждают, что в Китае было много людей и мало еды. А потому в пищу шло все, что попадалось под руку. Это не совсем так или даже совсем не так. Ведь даже в меню богатейших людей Поднебесной империи попадались такие блюда, от которых у добропорядочных европейцев мог случиться инфаркт. Наше познание китайских древностей неизменно сопровождалось познанием китайской национальной кухни. Исторически сложилось, что существует четыре ее вида – южный, северный, западный и восточный. Все они отличались между собой по главной, назовем это вкусовой, доминанте. Нан тиань – юг сладкий, бей сиань – север соленый, донг ла – восток острый и си суан – запад кислый. Сегодня, правда, это разделение выражено не так ярко, как раньше.
Поражает то, что китайцы даже из самых обыкновенных вещей способны сотворить настоящий ритуал. Например, пельмени. Не каждый из нас назовет больше десятка их видов. Ну и еще что лучше всего их есть с водкой. Не тут-то было. Благодаря старанию китайских поваров город Сиань – древняя столица Китайской империи – превратился в столицу пельменную. Со всей страны люди приезжают в этот ресторан, расположенный в самом центре города, чтобы отведать фантастических сианьских пельменей. Дело в том, что примитивная, в общем-то, еда превратилась здесь в настоящее произведение не только кулинарного, но и, пожалуй, скульптурного искусства. Чтобы вылепить один такой пельмень, требуется немало сил, старания и фантазии.