После Мероэ мы ненадолго заглядываем в Атбару, когда-то бывшую главным транспортным узлом Судана, после постройки англичанами железной дороги. Затем мы съезжаем с автострады и направляемся прямо в пустыню, следуя разветвляющимся колеями, оставленными нашими предшественниками. Почти всегда предлагаются две или три «опции», но все они ведут в одном направлении. Дожди здесь редки, а потому колеи живут очень долго. По крайней мере наш Махмуд вёл машину очень уверенно.
В этой пустынной местности там и сям встречаются верблюды, ослы и то, что от них осталось. В тени акаций изредка виднеются малоэстетичные примитивные хижины неприхотливых кочевников из племени бишарин - тысячи лет они перегоняют стада коз и верблюдов туда-сюда в поисках корма и водопоя. Про «тысячи» я не оговорился. Бишарин - прямые потомки одного из древнейших кушитских кочевых племен - блеммиев (беджа). Они беспокоили египтян, завоевывая их города. Они служили в армии Птолемеев, мероитов, эфиопов (аксамитов). Вместе с христианскими государствами Нубии они противостояли арабам в VII-IX веках. Конечно, трудно представить себе грозных воинов, глядя на более чем скромных пастухов, какими они являются в наше время… Один раз мы сворачиваем к невысоким скалам, но в целом пустыня Байюда представляет собой достаточно ровную саванну, пересекаемую руслами высохших рек. Можно считать эти русла древнейшими караванными тропами Куша - через пустыню Байюда проходил кратчайший путь из Напаты в Мероэ, и впоследствии этой же «дорогой» срезали путь в верховья Нила и Эфиопию из Египта, заодно избегали нильских порогов.
Байюду мы пересекаем довольно быстро, и ищем ночлег примерно в тридцати километрах от области Напата, на «берегу» широкого вади Абу-Даун. Выбирая место помягче (то есть на песке, а не на камнях), ставим палатки. Вокруг нас - настоящий оазис: зеленеющие поля, финиковые пальмы, крестьяне где-то там копошатся. Двое из них подходят к нам поздороваться, но не увидев в нас готовности к братанию, осторожно ретировались. Памятуя, как в Эфиопии и Уганде нас обступали местные жители и «дежурили» вокруг лагеря ночь напролет, радуясь внезапному реалии-шоу «Палатка» (аналог «Дому» и «Дому-2”), мы сознательно старались заночевать подальше от населенных пунктов, но даже если бы мы расположились вблизи от них, суданцы вряд ли бы нас сильно беспокоили.
Утром мы продолжили путь по вади Абу-Даун, которое привело нас к развалинам христианского монастыря в Газали. Здесь в X-XI веках постоянно жили около пятидесяти монахов. На территории Нубии и Куша в промежутке историческом между мероитами и арабами существовали христианские государства Макурра, Нобатия, Алоа. Интересно отметить, что нубийцы-христиане использовали при богослужении не коптский, а греческий язык, и надписи после себя оставили тоже на греческом. Монастырь в Газали был оставлен под натиском арабов, которые в VIII - XIV веках постоянно третировали христианские государства Нубии. Стены монастыря в Газали сложены довольно грубо из необработанного камня. Хорошо сохранился центральный неф храма и алтарная часть; над аркой одного из проходов вырезан крест.
Ближе к Газали, на левом берегу Нила, находятся пирамиды Нури. Вообще, Нил делает столь огромную и хитрую петлю, что порой трудно сориентироваться в пространстве. Например здесь, у Напаты, он течёт с севера на юг, а не наоборот, как ему, вообще-то, предначертано.
Пирамиды Нури вытянуты в одну линию, за исключением трёх, стоящих отдельно. Их сооружение приходится на ту эпоху, когда в самом Египте «мода» на них уже прошла. Первым фараоном, погребенным в Нури, был Тахарка (умер в 664 году до н.э.). Его пирамида, понятное дело, самая большая в некрополе. Царский некрополь в Нури - крупнейший в районе Напаты (20 пирамид), но, к сожалению, его пирамиды находятся в худшем состоянии, чем в Мероэ. И дело не только в более солидном возрасте (лишние 300 лет простояли, как-никак), но и крайне убогом качестве строительного материала. Песчаник буквально крошился у меня в руках. Создавалось впечатление, что это даже не песчаник, а какой-то саман, наполненный камнями.
Тахарка был очень деятельным фараоном, оставившим после себя в Куше много «архитектурных и художественных следов». Однако он не был удачливым в военных делах. Возвышение независимого Куша началось после развала Нового Царства (его закат показан в знаменитом польском фильме «Фараон» с элементами смелой эротики в лице Барбары Брыльской). Правитель Кушу Кашта (706-751 гг. до н.э.) около 780 года завоевывает Египет. Кушиты завоевывали Египет по сути несколько раз, так как покидая пределы Верхнего и Нижнего Египта они давали «карт-бланш» местным князьям подниматься на восстания. Так же поступил сын Кашты Пианхи - большой любитель лошадей. Завоевав Египет, а вместе с ним и официальный титул «фараона Верхнего и Нижнего Египта», он вернулся в Напату, а Египет снова восстал. Приемник Пианхи - его брат Шабако - перенес столицу из Напаты в Фивы, чтобы быть всегда в центре событий, но тут пришла новая напасть - ассирийцы. Кушиты одержали над ними только одну громкую победу - под Иерусалимом, да и то при помощи исключительно Высших Сил: на армию ассирийского царя Сеннахериба обрушилась чума.
Тахарка был сыном фараона Пианхи. Ему пришлось противостоять ассирийским царям Асаргаддону и Ашурбанапалу. После того, как Ашурбанапал напал на Фивы в 666 году до н.э., власть Куша над Египтом подошла к концу: тиара фараонов Верхнего и Нижнего Египта стала символической реликвией кушитских правителей на многие поколения вперед. Реликвией, но не более того. Последним кушитским фараоном XXV династии, который пытался взять реванш в Египте, был Танветамани (умер в 653 году до н.э.), но он спровоцировал лишь страшное разграбление Фив и избиение его жителей ассирийцами. Для Напаты пришло время сосредоточится на себе самой.
Сам город Напата находился скорее всего у подножия священной горы Джебель-Баркал на правом берегу Нила. Сейчас оба берега связал новенький мост. «Священная гора» - прямой перевод. Эта останцовая «столовая» гора возвышается над плоской долиной Нила примерно в километре от его берега. Она слишком заметна для того, чтобы люди не придавали её мистического значения. Египтяне Нового Царства считали её «Троном бога Амона». Фараоны Тутмос III, Аменхотеп II и Рамзес II построили у подножия горы грандиозный храм в честь Амона-Ра, который по площади мог быть сравним с карнакским. С южной стороны гора немножко «расщеплена»; стоящий одиноко каменный «отщеп» торчит как свеча, или как фаллос (кому как нравится), но египтяне видели в нём Уреуса - божественную кобру, покровительницу Египта, символ фараоновой власти. В Карнаке есть даже изображение Амона, сидящего в пещере, а перед ним - Уреус. Считается, что это символическое изображение Джебель-Баркала. На вершине джебель-баркальского каменного «Уреуса» был устроен маленький храм с золотым «зеркалом»: Солнце отражалось в нём, и Уреус служил символическим маяком для проплывавших по Нилу кораблей и караванов, идущих по пустыне.
Мы обогнули Джебель-Баркал и направились в Курру, что лежит примерно в двенадцати километрах на юго-запад от городка Каримы, где у нас запланирован ночлег. В Курру относительно хорошо сохранилась только одна пирамида. Некрополь в Курру насчитывает несколько «подземных» склепов, к которым ведут лестницы. Большинство склепов разрушены; лестницы заканчиваются тупиками, а сами эти тупики завалены мусором, который, похоже, никто не собирается убирать. Когда мы спросили сторожей в Джебель-Баркале, почему бы не убрать мусор с территории исторических памятников, нам ответили, что у них нет денег для этого. Очевидно, ждут волонтеров из Европы.
В Курру был похоронен фараон Пианхи вместе с двадцатью четырьмя лошадьми в серебряной упряжи. Последний кушитский фараон, которому посчастливилось напоследок поправить Египтом до того, как кушитов оттуда окончательно выбили ассирийцы, был Танветамани, и он тоже погребен в Курру. Склепы Танветамани и его матери Калхаты очень хорошо сохранились. Ключник-кафир с фонарем в руке проводит посетителей внутрь склепов, в которых можно полюбоваться фресками на стенах и сводах, хоть и не обладающими выдающимися художественными достоинствами, но сохранившими свежесть красок. Я, к своему стыду, был в настоящей египетской (в данном случае «египетской» нужно взять в кавычки) гробнице в первый раз; из-за молодого возраста мне не удалось поучаствовать в экспедиции Картера, открывшего гробницу Тутанхамона. Но зато у меня ещё всё впереди.
Между Курру и Каримой шоссе пересекает ну очень пересеченную местность, изрытую глубокими ущельями и оврагами, причудливо извивающимися. В одной из ложбин разбросаны разбитые и почти целые стволы окаменевших деревьев. На Мадагаскаре, к примеру, эти стволы нарезают тонкими «ломтями», как колбасу, и делают великолепные столешницы. Товар идёт на ура; в Судане, к счастью, до этого пока не додумались, а то бы все каменные деревья из страны вывезли бы китайцы. А так и нам что-то досталось; один кусочек каменного дерева у меня теперь в аквариуме стоит в песке из озера Ньяса, а другой служит пресс-папье.
В сорокаградусную жару не очень приятно ходить по развалинам, поэтому в полдень мы размещаемся в «Нубийском гостевом доме» на окраине Каримы. Не надо путать этот «гостевой дом» с «рест-хаузом», принадлежащим тем же вездесущим (в Судане) итальянцам, который находится на самом краешке Каримы и смотрит прямо на Джебель-Баркал. Наш «нубийский домик» намного скромнее: это небольшой уютный и чистый частный дом с тремя комнатами, гостиной, кухней и двориком, горячей водой и полоскальней для белья. В домике были мы одни, нас вообще никто не беспокоил, так как сами хозяева живут в соседнем доме. После сиесты мы отправились к храму Амона у самого подножия Священной горы.
Храм Амона-Ра у Джебель-Баркала может считаться самой большой архитектурной постройкой в Куше наряду с «Большим комплексом» в Мусавварат-эс-Софре. Прусская экспедиция Лепсиуса в 1840-х годах составила первый план храмов и пирамид у «Священной горы». Храмы получили условные номера 100, 200, 300 и так далее, хотя их здесь, конечно, в сотни раз меньше. Самый большой храм Амона предваряют каменные овны. Изначально они украшали храм Аменхотепа III в Солебе, но Тахарка перевёз их сюда, когда затеял грандиозные работы по расширению храма в Напате. Слева торчит каменная кобра; закатное солнце светит точно в расщелину, и Уреус буквально залит светом, и сам источает свет.