Лес традиционно считается не только экономическим, но и политическим ресурсом власти, обеспечивая тех, кто входит в ее состав или приближен к ней, средством укрепления своего положения и влияния в обществе. Именно поэтому доступ к использованию лесных ресурсов в Таиланде на протяжении длительного периода был ограничен и связан с иерархией положения той или иной группы в стране. Это достигалось за счет сосредоточения в руках ограниченного числа представителей властной элиты рычагов перераспределения национального богатства. Неудивительно поэтому, что в числе тех, кто обогащается на лесных концессиях, прежде всего – военные. Легитимность их права на получение части прибыли от использования общегосударственной собственности, каковыми являются лесные ресурсы, объясняется самим фактом их присутствия в политической системе. Однако признание за политической элитой права на часть национального дохода не уменьшает ее стремления к еще большему обогащению. И чем прочнее позиции той или иной политической группировки в обществе, тем большие возможности открываются для ее нелегальной деятельности.[14]
В Лаосе и Камбодже военные открыто участвует в вырубке леса. Процесс обезлесения в Бирме (Мьянме), которая обладает половиной оставшихся девственных лесов на полуострове Индокитай, возрос в два раза после прихода к власти военного режима в 1988 году. Его выживание в значительной степени зависит от экспорта тика, обеспечивающего приток в страну финансовых средств, необходимых для закупки из-за границы современного вооружения, а также поддержку – политическую и дипломатическую – Таиланда, которому было предоставлено право на лесоразработки в приграничных районах, богатых ценными породами древесины, на площади 830 000 га, в том числе в местах, контролируемых повстанцами из национальных меньшинств (они получают свою долю прибыли).[15]
Экспорт древесины в Таиланд из Бирмы составляет 8–30 млн. куб. м. в год (по официальным данным, 1,2 млн. куб. м.). Таиландские компании, осуществляющие лесоразработки по краткосрочным контрактам, мало заботятся о поддержании экологического баланса, осуществляя операции с нарушением всех предписаний – не рубить деревья на склонах гор, в районе водораздела, вблизи ручьев и рек. Принятая ранее в Бирме система устойчивого ведения лесного хозяйства требовала жесткого соблюдения 30 летнего цикла выборочной рубки тика, позволявшая в течение 100 лет дорасти дереву до установленного размера (3,2 метра в диаметре). В отсутствии контроля со стороны государства таиландские фирмы нарушают эти предписания, ведя бессистемную рубку. Из Бирмы в Таиланд стало поступать такое количество древесины, что таиландская сторона поставила на рассмотрение вопрос о получении права на реэкспорт бирманского леса. По оценкам ФАО, с начала вступления в силу соглашения между соседними странами только за период 1988–1990 годы количество срубленных деревьев возросло на 500%.[16]
Крупномасштабные лесозаготовительные работы в странах Индокитая становятся главной причиной процесса обезлесения, распространение которого угрожает потерей девственных лесов во Вьетнаме, Камбодже, Бирме и Лаосе, где они покрывают 30–40% территории. Не исключается вероятность повторения ими негативного опыта развития Таиланда, который из ведущего экспортера древесины превратился в ее импортера. Еще 30 лет назад 60% территории страны занимали лесные угодья, теперь же они сократились до 18%.
Если сохранится нынешний темп лесоразработок в Бирме (600 тыс. – 1 млн. га в год), то лес будет уничтожен там к 2010–2025 гг. В Лаосе процесс обезлесения развивается также быстро и через десять – пятнадцать лет страна может лишиться своих девственных лесов, которые сейчас сохранились лишь на 6,2 млн. га, в то время как в 1950 году занимали 17 млн. га. В течение последних 25 лет Вьетнам теряет 350 тыс. га лесов ежегодно, что привело к его сокращению с 40% занимаемой ранее площади страны до 25%. В настоящее время влажные леса составляют лишь 30% от уровня 1940-х годов. 13 млн. га, или 40% территории Вьетнама относится к категории "пустошь", из которых 12 млн. га – результат хозяйственной деятельности человека. Ранее эти земли были покрыты лесом, сейчас же – они биологически мертвые.[17]
Урон, наносимый лесным ресурсам их коммерческой разработкой намного превосходит тот, который связан с подсечно-огневым земледелием, хотя именно этот вид хозяйственной деятельности официально считается главной причиной процесса обезлесения. Во Вьетнаме лес в горных местностях уничтожен на 56%. По мнению вьетнамских властей, в деградации 5 млн. га леса виновны этнические меньшинства, занимающиеся подсечно-огневым земледелием в горных районах. По аналогичной причине, ежегодно в Лаосе его жителями уничтожается от 70 до 300 тыс. га леса. Данный вид хозяйственной деятельности в течение длительного исторического времени оставался экологически устойчивым, однако с ростом числа проживающих в горных районах и притоком в леса в поисках земли крестьян с низин, незнакомых с традиционной практикой ведения подсечно-огневого земледелия, хозяйственная нагрузка на экосистемы стала превышать допустимую величину. Кроме того, местные жители используют лес на дрова. На 80% энергетические запросы сельского населения Лаоса удовлетворяются за счет древесины.[16]
Проводимая во Вьетнаме и Лаосе экологическая политика ориентирована на то, чтобы заставить горные народы принять оседлый образ жизни и иную культуру сельскохозяйственного производства. Во Вьетнаме уже переселено 500 тыс. горных народов и планируется в ближайшее время удвоить их число. Лаосское правительство поставило своей целью к 2000 году переселить 900 тыс. человек, занимающихся подсечно-огневым земледелием, с перспективой его полной ликвидации к 2040 году. Однако вероятность быстрой замены одной формы сельскохозяйственной деятельности на другую – выращивание зерновых – остается весьма низкой. [13]
Потеря лесного покрова ускорила процесс эрозии почв, заиливание рек, участились случаи наводнений. В результате большой ущерб был нанесен аграрной сфере.
Углубление кризиса во взаимоотношениях между природой и обществом происходит на стадии его "разлома" в результате ускоренной трансформации. Это переходное состояние общества вызывает эффект двойного давления на окружающую среду. Природа становится объектом усиленной эксплуатации как со стороны государства и новых хозяйственных структур, для которых использование ее ресурсов – наиболее легкий и доступный источник увеличения доходов, так и со стороны местного населения, которое своей примитивной хозяйственной деятельностью вызывает их истощение. Проведение действенной политики защиты природных ресурсов затруднено в условиях бедности преобладающей части населения.
Осознание угрозы экологического кризиса для перспективного экономического и социального развития стран Индокитая, с одной стороны, а с другой, давление мировой общественности, озабоченной уничтожением тропических лесов и сокращением биоразнообразия, заставило руководство этих стран пересмотреть свое отношение к экологической проблеме и осуществить некоторые меры защиты природных ресурсов.
Общая позиция стран Индокитая по проблеме сохранения лесных ресурсов выражается в принятии лесной политики и введении запрета на вывоз необработанной древесины.[15]
Таиланд был первым в регионе, запретившим еще в 1977 г. экспорт необработанной древесины, а позже в 1989 г. – коммерческую лесоразработку в ответ на протесты общественности. Однако закон сохранял за компаниям, которые получили концессии до введения этого запрета, право на лесоразработки. Последние также разрешались в районах реализации различных проектов развития – строительства дорог, плотин. Предполагалось сократить процесс обезлесения на 11%, однако в действительности запрет на коммерческую лесоразработку привел к ее перемещению в соседние страны.
Вьетнам ввел запрет на экспорт необработанной древесины в 1991 году, а с 1992 года – на экспорт всей древесины с исключением для министерства сельского и лесного хозяйства, а также организаций, занимающихся реэкспортом древесины из Камбоджи в Таиланд. Однако закон зачастую не соблюдается – у местной администрации не хватает ресурсов и политической воли, чтобы его контролировать. Ситуация осложнена также отсутствием жесткого контроля со стороны центральной администрации за деятельностью лесозаготовительных компаний, которые в большинстве своем находятся в подчинении провинциальной власти. Во Вьетнаме центр контролирует лишь треть лесных территорий, т.е. не более 1,4 млн. га.
В Лаосе, подобно Вьетнаму, 72% добычи леса осуществляется на провинциальном уровне вне контроля центральной власти. В 1988 г. был введён запрет на экспорт необработанной древесины с целью оказания поддержки деревообрабатывающей промышленности, развитие которой, однако сдерживалось ее низкой конкурентоспособностью на мировом рынке. В итоге – распространилась нелегальная лесоразработка, и Лаос лишился значительной части своих валютных поступлений, а лесам был нанесен непоправимый урон.
В 1990 г. лаосские власти приступили к реализации программы приватизации лесной промышленности, а в 1991 г. запретили коммерческую добычу лесных ресурсов. Однако годом позже правительство отменило это решение, разрешив вырубку леса иностранным компаниям, включая таиландские. [17]
С 1993 г. Камбоджа пытается установить более жесткий контроль над лесозаготовками, запретив экспорт необработанной древесины, вопреки протестам красных кхмеров, которые лишаются важнейшего источника дохода. В 1995 г. принято постановление о введении моратория на лесоразработки и экспорт древесины, что однако не помешало двум премьер министрам заключить новые контракты без консультации с кабинетом. В то же время без сотрудничества с Таиландом по пресечению незаконного вывоза древесины из Камбоджи действие принимаемых постановлений ограничено.