2.2 Эвтаназия в странах СНГ
Проведенное исследование уголовного законодательства стран ближнего зарубежья позволяет констатировать, что в настоящее время в уголовных кодексах лишь трех из двенадцати стран - участниц СНГ предусмотрены самостоятельные нормы, устанавливающие за убийство по просьбе потерпевшего более мягкое наказание, чем за простое убийство.
Результатом указанных трансформаций является «конституционное антропоцентрирование», вследствие которого на первый план в иерархии общественных приоритетов выходит человек, его права и внутренние духовные блага, что закрепляется в соответствующих положениях конституций стран СНГ. Так ст. 3 Конституции Украины гласит, что «человек, его жизнь и здоровье, честь и достоинство, неприкосновенность и безопасность признаются… наивысшей социальной ценностью». Предопределив за человеком и его незыблемыми правами первенство в иерархии общественных приоритетов, государство должно не только наполнить его реальным правовым содержанием, но и обеспечить эффективную правовую защиту, что отвечало бы современным европейским стандартам в сфере прав человека. И именно этот принцип вменён в основу деятельности большинства государств СНГ (ст. 12 Конституции Азербайджана, ст. 4 Конституции Армении, ст. 2 Конституции Беларуси, ст. 7 Конституции Грузии, ст. 1 Конституции Казахстана, ст. 1 Конституции Молдовы, ст. 2 Конституции Российской Федерации, ст. 3 Конституции Украины и др.).
Аналогичное «конституционное единодушие» продемонстрировали законодатели стран СНГ, закрепив за человеком его основоположное право – право на жизнь. Основным принципиальным положением такого подхода является не столько то, что право на жизнь было закреплено за человеком на высшем законодательном уровне, сколько то, что конституционно запрещено произвольное лишение человека жизни (ст. 27 Конституции Азербайджана, ст. 17 Конституции Армении, ст. 24 Конституции Беларуси, ст. 15 Конституции Грузии, ст. 15 Конституции Казахстана, ст. 24 Конституции Молдовы, ст. 20 Конституции Российской Федерации, ст. 27 Конституции Украины и др.). Безусловно, что такое положение дел отвечает общеевропейскому подходу, в соответствие с которым никто не может быть намеренно лишён жизни иначе, как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношение которого судом предусмотрено такое наказание (ст. 2 Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года). Интегрировав такое положение в национальное законодательство, большинство стран СНГ признали, что основным ограничением права на жизнь является смертная казнь. Исключением из этого правила стала, пожалуй, Украина, которая, ратифицировав протокол № 13 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, признала смертную казнь противоречащей праву на жизнь и такой, что не может быть применима на её территории.
Однако смертная казнь не является единственным ограничением права на жизнь, и посему законодатели разных стран изредка легализуют и иные случаи, при наступлении которых нарушение права на жизнь не является противоправным. И именно поэтому, учитывая указанную выше важность и незыблемость права на жизнь, наиболее актуальным представляется нам не столько исследовать особенности содержания и объёма данного права, сколько установить те легальные правовые ограничения, которые могут считаться «основательными» и «непроизвольными» при решении вопроса о лишении человека жизни.
Рассмотрев основные вопросы относительно сущности эвтаназии, полагаем необходимым заострить внимание на вопросах целесообразности и возможности легализации эвтаназии в странах СНГ на основании исследования законодательства зарубежных стран и практики его применения.
Довольно неоднозначно решался вопрос относительно легализации эвтаназии в Украине. Дело в том, что при подготовке одной из первых редакций проекта нового ГК Украины, которым регламентируется право на жизнь, как личное неимущественное право физических лиц, обеспечивающее естественное существование, вносились предложения относительно легализации пассивной формы эвтаназии. Однако в конечном варианте этого кодифицированного акта данное предложение не нашло своего места. Вместе с тем ч. 4 ст. 281 ГК Украины содержит положение, в соответствии с которым «запрещается удовлетворение просьбы физического лица о прекращении его жизни». А это означает, что Украина четко определила свое отрицательное отношение к возможности легализации эвтаназии. Дополнительная регламентация запрета эвтаназии предусмотрена и в ст. 52 основ законодательства Украины о здравоохранении. Там, в частности, четко указано, что медицинским работникам запрещается осуществление эвтаназии (как в активной, так и в пассивной форме).
Запрет на осуществление эвтаназии предусмотрен также и в ст. 38 закона Республики Беларусь «О здравоохранении», где предписано, что медицинским и фармацевтическим работникам запрещается осуществление эвтаназии, которая определена как добровольная, согласованная с врачом, смерть неизлечимо больного с помощью специальных обезболивающих средств. Аналогичная норма, запрещающая эвтаназию, содержится и в ст. 27 Закона Республики Казахстан «Об охране здоровья граждан в Республике Казахстан». В этой же статье говорится о том, что поддерживающая жизнь аппаратура может быть отключена только в случае констатации смерти. Аналогичные по своему содержанию законодательные конструкции помещены в отраслевом законодательстве остальных стран СНГ. По нашему убеждению, такое всеобщее негативное отношение к легализации эвтаназии на территории стран постсоветского пространства обуславливается не только общностью менталитета, но и осознанной и целеустремлённой политикой государств, которая направлена на обеспечение прав личности. Хотя сам по себе запрет, который не обеспечен правовой санкцией, зачастую остаётся бездеятельным. Ведь среди стран СНГ только в УК Азербайджана (ст. 135) и УК Грузии (ст. 110) введено уголовное наказание за совершение эвтаназии. Остальные же страны преследуют этот вид общественно-опасного деяния в общем порядке, который предусматривается либо за убийство, либо за неоказание медицинской помощи.
Исследовав проблему эвтаназии в России и странах СНГ, мы пришли к определенным выводам. В России возникает острая необходимость выделения эвтаназии в самостоятельный состав менее опасного вида убийства, так как из-за отсутствия специальной нормы об ответственности, Уголовный Кодекс рассматривает ее как обычное убийство (ст. 105 УК РФ). Пока же такие попытки в России не имеют успеха, несмотря на то, что большинство россиян считает эвтаназию оправданной. На современном этапе ясно одно – легализация эвтаназии в России требует детального подхода, качественного изучения и обсуждения. Совершенно невозможно решать проблему эвтаназии с категоричной позиции «да – нет». Так как отношение к эвтаназии в обществе неоднозначно, причем, каждую сторону можно понять или, наоборот, осудить.
Лишь три страны-участницы СНГ содержат в Уголовном Кодексе нормы, устанавливающие более мягкое наказание за убийство по просьбе потерпевшего. Уголовное наказание за совершение эвтаназии введено лишь в Уголовном Кодексе Азербайджана и Грузии.
3. Легитимация и легализация института эвтаназии в зарубежных странах
3.1Правовая регламентация эвтаназии в европейских странах
Следует констатировать, что проблема эвтаназии не нашла своего решения и в международно-правовых актах, в частности в Европейской конвенции о правах и основных свободах человека, принятой 4 ноября 1950 г. и вступившей в силу 3 сентября 1953 г.
В соответствии с Венецианской декларацией о терминальном состоянии, принятой 35-й Всемирной медицинской ассамблеей (ВМА) в октябре 1983 г., в процессе лечения врач обязан, по возможности, облегчить страдания пациента, всегда руководствуясь интересами последнего. При этом считается, что врач не продлевает мучения умирающего, прекращая по его просьбе, а если больной без сознания – по просьбе его родственников, лечение, способное лишь отсрочить наступление неизбежного конца. Вместе с тем отказ от лечения, согласно Декларации 1983 г., не освобождает врача от обязанности помочь умирающему, назначив лекарства, облегчающие страдания. В октябре 1987 г. 39-я ВМА в Мадриде приняла Декларацию об эвтаназии. Текст документа гласит: «Эвтаназия, как акт преднамеренного лишения жизни пациента, даже по просьбе самого пациента или на основании обращения с подобной просьбой его близких, не этична. Это не исключает необходимости уважительного отношения врача к желанию больного не препятствовать течению естественного процесса умирания в терминальной фазе заболевания».[9]
Таким образом, Венецианская и Мадридская декларации ВМА допускают пассивную форму эвтаназии: врач ничего не предпринимает для продления жизни больного, а применяет лишь обезболивающие средства.
В некоторых зарубежных государствах убийство по мотиву сострадания, совершённое по просьбе потерпевшего, представляет собой самостоятельный привилегированный вид умышленного причинения смерти. В этих случаях уголовное законодательство предусматривает более мягкое наказание по сравнению с тем, которое назначается за простое или квалифицированное виды убийства. Те государства, в которых предусмотрен привилегированный вид убийства, совершённого по просьбе потерпевшего, как правило, включают в свои уголовные кодексы и составы пособничества самоубийству либо склонения к нему. Помощь другому лицу в самоубийстве наказывается в Австрии (§ 78 УК Австрии) и в Дании (§ 240 УК Дании). В УК Швейцарии установлена уголовная ответственность за пособничество самоубийству, совершённое из корыстных побуждений (ст. 115). Согласно УК Польши, тот, кто путём уговоров или оказания помощи доводит человека до покушения на свою жизнь, подлежит наказанию лишением свободы на срок от трёх месяцев до пяти лет (ст. 151)».[10] По результатам опроса, проведенного ЦИОМ в 2009 году, по мнению около половины поляков (48%) врачи должны выполнять волю страдающих неизлечимыми болезнями, которые добиваются предоставления им средств, вызывающих смерть. Противоположное мнение выражает 39% опрошенных. В вопросе юридической регуляции эвтаназии, большинство исследуемых (61%) считают, что право должно разрешать, чтобы по просьбе неизлечимо больного, страдание которого нельзя облегчить, и его семьи врач мог сократить жизнь пациента с помощью безболезненных средств. Каждый четвертый взрослый поляк (26%) не имеет относительно этого никаких сомнений. Противоположного мнения почти треть опрошенных (31%).