В обобщенном виде смысл и значение телеологического критерия можно сформулировать следующим образом: из всех вариантов толкования нормы права, допускаемых ее текстуальным содержанием и соответствующих достигнутому уровню правового развития, самым адекватным, обоснованным, правильным и перспективным является наиболее прогрессивное в юридико-телеологическом смысле толкование нормы права, т.е. тот вариант толкования, в котором содержание нормы уяснено и выражено с максимально высоких для времени ее реализации ценностно-правовых позиций. И довольно часто такое разъяснение происходило с помощью афоризмов. Например, в римском праве, отказываясь от систематического изложения материала в таких сочинениях, как Regulae, их авторы (Нераций, Помпоний, Гай, Сцевола, Павел, Ульпиан, Марциан, Модестин и др.), переложили этот материал на язык кратких, лаконических формул, превратившихся впоследствии в большой своей части в правовые афоризмы, которые надолго сохранились в юридическом обиходе.
Историко-правовая практика со времен римского права до современности подтверждает такой подход и свидетельствует о том, что именно прогрессивные в ценностно-правовом (т.е. в собственно правом) смысле толкования положений права – особенно со стороны авторитетных юристов и соответствующих высших судов – адекватно отражали как существо действующего права, так и потребности его развития и обновления. Такие толкования права являются: 1) эффективным средством сочетания надлежащей стабильности установленного права с его гибким и оперативным приспособлением ко все новым потребностям, проблемам и запросам общественного развития; 2) экономной и адекватной юридической формой своевременного разрешения назревших в обществе и государстве конфликтов и противоречий; 3) надежным, практически апробированным источником формирования и утверждения в праве и жизни новых юридических идей, принципов и ценностей, новых, более развитых форм и норм свободы, равенства и справедливости.
По объему толкования различаются три вида толкования норм права акта: буквальное, расширительное и ограничительное. Афоризмы и фразеологизмы относятся к расширительной форме толкования. Расширительное толкование необходимо там, где подлинный нормативный смысл правоположения текста шире его словесного выражения. Так принцип законности, например, лучше всего трактует известный афоризм Екатерины II «Лучше оправдать десять виновных, – чем обвинить одного невинного». В этом высказывании сформулирован не только принцип законности, но и принцип справедливости правосудия.
Юридическое значение толкования-разъяснения зависит от статуса субъекта толкования. По этому основанию выделяется два вида толкования-разъяснения: официальное и неофициальное. Афоризмы и фразеологизмы относятся к неофициальному виду толкования норм права. К неофициальным толкованиям относятся все толкования, не наделенные законом обязательной юридической силой.
Неофициальное толкование подразделяется на обыденное, профессиональное и доктринальное.
Обыденное толкование – это толкование соответствующей нормы права любым субъектом на основе его правопонимания и правосознания. Профессиональное толкование – это толкование нормы субъектами права, профессионально (по службе) занимающимися соответствующими юридическими вопросами. К этим субъектам относятся как отдельные юристы-практики (судьи, прокуроры, следователи, адвокаты, юрисконсульты и т.д.), так и государственные органы (в сфере их профессиональной юридической деятельности). Доктринальное толкование – это научно-юридическое толкование норм права, осуществляемое учеными-юристами. Результаты такого толкования (научная характеристика норм действующего законодательства, научно-практические комментарии, экспертные заключения и т.д.) публикуются в соответствующих монографиях, брошюрах, статьях и специальных сборниках.
Практическое значение неофициальных форм толкования (профессионального и доктринального) определяется авторитетом субъектов такого толкования, компетентностью и высоким уровнем прогностической достоверности соответствующих толкований. Афоризмы и фразеологизмы трактуют нормы права либо профессионально (юристами-практиками, но в неофициальной форме), либо на обыденном уровне, при этом иногда автор толкования может быть неизвестен, как, например, в знаменитом народном афоризме: «Закон, что дышло – куда повернет, туда и вышло».
2. Значение и использование в современной юриспруденции афоризмов и фразеологизмов
Афоризм как жанр включает в себя самые различные типы короткой мысли: пословичные изречения, крылатые слова, сентенции, максимы, гномы, высказывания, парадоксы, анекдоты. Несомненно, познавательное и воспитательное значение этого жанра. Широко известна, например, ленинская оценка крылатых слов, «которые с удивительной меткостью выражают сущность довольно сложных явлений». Для многих юристов знакомство с афоризмами явилось своеобразной школой мудрости, истоком духовного самосовершенствования.Фразеологическим оборотом, или фразеологизмом, называются семантически неделимые словосочетания, которым свойственно постоянство особого целостного значения, компонентного состава, грамматических категорий и определенной оценочности.
Применение принципов законности в юриспруденции неотделимо от нравственности. Нравственность – это такая сфера культуры, где слово – не просто «изреченная мысль», самоценная в своем языковом бытии, а как бы «тень дела» (Демокрит), человеческого поведения, поступка. Существенно и то, что исторически исходным языком не только культуры, но и законодательства, на котором выражалось моральное сознание, был язык кратких изречений и «мудрых мыслей». Об этом свидетельствуют и изречения народной мудрости, широко представленные в пословицах и поговорках народов мира, и дидактическая афористика Древнего Египта, и библейские – моральные заповеди, и древнеиндийские короткие сентенции, на языке которых излагается, например, такой свод «нравственной мудрости», как Дхаммапада, и моральные парадоксы древнекитайских мудрецов Лао-цзы и Конфуция, так же как и афористическая символика «Ицзина» (китайской «Книги перемен»), и гномы древнегреческих мудрецов и принципы римского права. Корни морального сознания – в этой житейской, народной и, позднее, «книжной» мудрости, предельно емкой и лаконичной, явившейся как бы непосредственным отпечатком нравственной жизни (во всей ее сложности и противоречивости), своеобразной формулой поступков в различных жизненных ситуациях. Но моральное сознание не удовлетворяется одним рационалистическим характером выражения, а постоянно стремится дополнить и обрести себя в различных чувственно-образных проекциях – в эссеистике, публицистике, художественной литературе и искусстве. И афоризм выступает здесь весьма адекватным жанром морального сознания. Без афоризмов на моральную тему не обходится ни одна подборка мудрых мыслей, в том числе и юридических.
Любая система афоризмов при удержании внутренней противоречивости практически предполагает исходный выбор приоритетов, которые задаются мировоззрением, а применительно к морали его соответствием общечеловеческой тенденции нравственного прогресса. Особенно важен данный набор приоритетов для юриспруденции. Взятая в контексте приоритетов, нравственная противоречивость предстает как выражение сложности и многомерное самой нравственной жизни. Поэтому, отражая в своей совокупности многообразие ситуаций морального выбора и моральных решений, а также реальные нравы, афоризмы могут дать достаточно целостную картину общественной нравственности. Афоризм как жанр таит в себе еще одну возможность. Он предстает наиболее точным «переводом» нравственности с «языка сердца» на «язык разума» и наоборот. И в этом своем качестве он особенно созвучен основной проблеме нравственности: обрести целостность, единство мотива и поступка, воли и действия, слова и дела, мысли и поведения, чувства и рассудка. Широко известен афоризм Г. Гейне о том, что если бы мир раскололся, то трещина прошла бы через сердце поэта. Перефразируя его применительно к нравственности, можно сказать, что в «расколовшемся» нравственном мире трещина пролегает между сердцем и разумом. Бытие человека настолько противоречиво, что раздваивает его на человека личного и общественного, внутреннего и внешнего, эгоиста и альтруиста, человека чувственного и разумного. Это повлекло за собой разрыв самого тонкого центрального звена внутреннего мира личности, распадение его духовной целостности на разум и сердце. И нравственность становится одновременно как выражением, так и связующей нитью этой раздвоенности человека, своеобразным разумом сердца и сердцем разума. Ее сверхзадача определяется исканием путей единства и борьбы сердца и разума, долга и склонностей, страстей и рассудка, личного интереса и общественного требования. Взаимоотношения сердца и разума можно рассматривать своеобразным символом и знаменем этой борьбы и примирения, наиболее обобщенным выражением и внутренней пружиной саморазвития нравственности. И не случайно вокруг идеи обретения единства и целостности частного и общего, мысли и поступка, сознания и поведения, воли и действия, слова и дела, сердца и разума вращается общечеловеческая нравственная мысль, принимая в каждую эпоху свои особенности в понимании и разрешении этой проблемы.