В целях определения на военную службу или уклонения от нее многие приобретают новое гражданство, что может изменить статус членов их семей. Обычно отношение к так называемым "дезертирам" — лицам, сменившим гражданство или приобретшим его в период боевых действий, а не только в мирное время, отрицательное. Потребность в людских ресурсах заставила отказаться от конскрипции и переходу к всеобщей воинской обязанности. Правда, несмотря на то, что кадровая система стала доминирующей формой организации многих вооруженных сил, включая армии России и Беларуси, в ряде государств в мирное время не осуществляется обязательный призыв на военную службу (Великобритания, Канада, США, Франция, Япония), отсутствует обязанность несения гражданами военной службы (Бахрейн, Оман), отдельные страны не имеют армий (Коста-Рика, Лихтенштейн), а некоторые наряду с обязательной военной службой допускают и альтернативную (ФРГ, Дания, Украина) или предусматривают выборочную воинскую повинность (Кувейт). Исходя из этого, полагаем, что военная служба, обязанности и права, связанные с ней или заменяющие ее, которые обычно называют "гражданским долгом", т. е. связанным с гражданством, сейчас не имеют обязательной правовой связи с ним, а тем более с наличием одного гражданства. Даже многие страны СНГ, признавая особый статус военной службы, уже заключают договоры о службе граждан в иностранных вооруженных силах, не изменяя при этом гражданства военнослужащих и членов их семей, что является новым шагом в их практике регламентации военной службы. Поэтому нельзя не согласиться с допустимостью дальнейшего существования концепции обязательной нераздельности статусов гражданства и военной службы. Ее нормы справедливы лишь в отношении концепций, определяющих гражданство не как равноправные правоотношения, а как принадлежность лица к государству, низводящих человека к средствам достижения каких-либо целей, объекту права собственности государства. Отказ от данной концепции позволит несколько уменьшить число случаев и проблем бипатризма, вызванных автоматическим предоставлением гражданства.
К XX в. уже были выработаны разнообразные меры для решения проблем военной службы бипатридов и уменьшения их числа на международном и национальном уровнях, которые заложили основу современной регламентации этих вопросов, подвергнувшись некоторым модификациям. В числе международно-правовых мер можно условно выделить: 1) имеющие своей целью устранение бипатризма (назовем их американским методом, так как он активно использовался США в XIX—XX вв.) или предотвращение возможности его возникновения и 2) регулирование военной службы бипатридов (можно назвать французским методом, так как он широко используется Францией с XIX в.). Заключавшиеся в целях устранения бипатризма и конфликтов военной службы знаменитые Банкрофтовы договоры27 долгое время частично обеспечивали развернутую международно-правовую систему решения этих вопросов. Так, в договоре США и Бельгии от 16 ноября 1868 г. оговаривалось, что натурализовавшиеся граждане, которые прожили пять лет в стране, натурализовавшей их, не могут привлекаться к военной повинности в стране своего происхождения, если они туда возвратятся. В германо-швейцарском трактате 1876 г. его стороны резервировали за собой право не принимать в свое гражданство лиц, которые не освободились от воинской повинности по законам Германии или Швейцарии. Однако дискреционность этого права не исключала конфликтов по поводу военной службы бипатридов, хотя облегчала разведывательную деятельность, регулируемое прохождение военной службы. Конвенция от 30 июля 1891 г. между Францией и Бельгией о применении законов, регулирующих военную службу в двух странах, способствовала более эффективному решению вопросов бипатридов в мирное время. Правда, Первая мировая война заставила приостановить действие этой конвенции, нормы которой впоследствии были изменены Конвенцией от 12 сентября 1928 г. между Францией и Бельгией о решении споров, касающихся набора иностранцев в вооруженные силы. Эти конвенции, в отличие от ряда Банкрофтовых договоров, не потеряли своей актуальности, сохраняя долгое время свое действие.
К числу национальных методов можно отнести: непризнание в отношении бипатрида ссылок на гражданство другого государства в качестве оправдания для неисполнения обязанностей (в XIX в. закреплен в Швейцарии, был характерен для ССРБ, СССР, сейчас действует в Российской Федерации, возрождается в белорусском праве), признание военной службы в одном из государств равным прохождению военной службе в государстве гражданства (Российская Федерация с 1993 г.). Как правило, стремясь избежать бипатризма при военной службе, государства предусматривают утрату (лишение) гражданства, что представляет собой отход от классических правил концепции "служащий — гражданин". Лишение гражданства при добровольной службе в иностранной армии было распространено в начале XX в. После распада СССР аналогичные нормы восприняты рядом бывших союзных республик (Грузией и др.). При этом Закон Республики Беларусь 1991 г. о гражданстве имел некоторые отличия, предусматривая утрату гражданства не только при военной службе, но и при службе в органах безопасности, полиции, других органах государственной власти и управления, но не касался службы в судах, прокуратуре и контрольных органах. Недостатком белорусского закона можно считать и то, что он не учитывал, санкционировано поступление на соответствующую службу государством гражданства или нет, произошло оно добровольно или вынужденно. Полагаем, что совершенствованию белорусского права могут помочь формулировки грузинского закона, учитывающие признак добровольности службы, что больше отвечает потребностям государства, в том числе в сфере национальной безопасности, и реализации права человека на занятие профессиональной деятельностью. Отметим, что Грузия и Беларусь стремятся избежать бипатризма. Однако представляется, что эти нормы оторваны от постсоветских реалий, условий прохождения службы.
Часто служба в иностранной армии вызвана невозможностью реализовать на родине способности или потребности (например, офицеры-подводники в Беларуси не могут реализовать право на занятие этой профессиональной деятельностью) либо иными обстоятельствами, включая принуждение. В этом случае система утраты (лишения) не только затрудняет защиту прав таких лиц и членов их семей, но может затруднить и традиционную деятельность отдельных государственных органов, например, при службе по поручению государства гражданства в иностранной армии. Думается, что эта санкция не разумна, если служба не вредит интересам государства гражданства. Утрата гражданства при иностранной военной службе хотя и снижает уровень возможных угроз, но не способствует лояльности лишенного гражданства лица и его родных к государству бывшего гражданства, а тем более укреплению связей между этим государством и государством военной службы. И если нежелательная иностранная военная служба дает моральную, но не правовую основу утраты гражданства37, особенно при состоянии войны, то при вынужденной службе мы не обнаруживаем и их. Считаем, что нежелательная служба не должна вести к утрате гражданства и может иметь иные санкции (так, согласно пункту 1 параграфа 257 УК Австрии австрийский гражданин, который во время войны или вооруженного конфликта, в котором принимает участие Австрийская Республика, поступает на службу в вооруженные силы противника или применяет оружие против ее интересов, наказывается лишением свободы на срок от одного года до десяти лет). К сожалению, белорусский Закон о гражданстве 2002 г. не идет по этому пути.
Многие страны, допускающие к службе в армии иностранцев (Франция, США), создают этим лишь предпосылки к получению гражданства, но автоматически не изменяют его, обеспечивая не реальный, а условный бипатризм, "квазибипатризм". Поэтому представляется, что нормы об утрате гражданства при службе теряют смысл как средство борьбы с бипатризмом. К армии — основе существования ряда государств, можно экстраполировать не потерявшее значимости мнение видного русского юриста-международника Ф. Мартенса об эмиграции как форме утраты гражданства: "Слагая с себя обязанность помощи выселенцам, упускают из виду, насколько полезно правительству сохранить их привязанность к себе на чужой территории. Мало обращают внимания на громадное международное значение эмиграции в том отношении, что чем многочисленнее и влиятельнее эмигранты в стране, их принявшей, чем сильнее любовь их к прежней родине, тем прочнее могут установиться связи дружбы между обоими государствами"39. Учитывая угрозы недружественных и нелегальных бипатридов, отдельные страны (ФРГ) обеспечивают особый режим военной службы для некоторых групп граждан, могущих иметь иное гражданство. Полагаем, что регулируемая военная служба бипатридов могла явиться консолидирующим фактором при интеграции и снизить угрозы миру.
Право ряда стран запрещает выход из гражданства, если это может навредить их военным интересам. Российский закон о гражданстве 2002 г. устанавливает такой запрет для граждан, не выполнивших перед государством обязательств, установленных федеральным законом (например, служба в армии). Довоенное право Японии, хотя и стремившейся в силу национальных особенностей избежать бипатризма, также устанавливало, что "подданный мужского пола, достигший 17 лет и более старшего возраста, не должен терять своего подданства… если он еще не отбыл действительной военной службы в армии или во флоте и если в отношении его существует обязательство военной службы". Подданные, занимающие официальное служебное по гражданской или военной линии положение, могли выйти из подданства лишь после освобождения от служебных функций. Однако государства не обязаны отказывать в приеме таких лиц в свое гражданство. Это создает бипатризм и осложняет правовой статус бипатридов, от которых могут потребовать исполнения обязанностей во всех государствах гражданства, которые обычно преследуют уклонистов, включая пацифистов. Для защиты пацифистов и подобных им лиц иногда предусматриваются альтернативные обязанности (например, в РСФСР, в период Гражданской войны). Уклонение от них также может повлечь для бипатрида неблагоприятную правовую оценку, что не способствует нормальному правовому решению его вопросов, но оправдано спецификой армии (особенно воюющей), основанной на дисциплине, или государства, превращающегося в армию.