Право вводит специальные конструкции, посредством которых удостоверяется переход прав и обязанностей от одного лица к другому, не создавая, как правило, собственно механизмов передачи прав и обязанностей от одного лица к другому самостоятельно, без их вручения или иных фактических действий, направленных на их перемещение. Различные правовые инструменты, используемые для осуществления правопреемства, выполняют лишь символическую функцию, определяя для правопредшественника и правопреемника, что с определенного момента произошел переход прав и обязанностей.
В гражданском праве традиционно принято подразделять правопреемство на универсальное и сингулярное. Понятие универсального правопреемства прав и обязанностей получило свое развитие в наследственном праве в римском праве на основе представлений о правопреемстве личности. Критерием разграничения правопреемства на универсальное и сингулярное выступает объем передаваемых прав и обязанностей, причем объем этот определяется в соотношении к совокупности всех прав и обязанностей. Если от правопредшественника переходят все его права и обязанности в их совокупности, имеет место универсальное (общее) правопреемство, если часть - то сингулярное (частное).
В наследственное праве сингулярному правопреемству придают еще более узкое значение, отмечая, что при сингулярном правопреемстве возможен переход только прав, исключая обязанности.
При универсальном правопреемстве происходит переход всех прав и обязанностей, в том числе и скрытых, которые возникнут в будущем. При отсутствии полной определенности в составе имущества, при универсальном правопреемстве правопреемник должен приобрести все имущество в совокупности, в результате чего он приобретает даже те права и обязанности, о существовании которых не знал.
Если субъективные права и юридические обязанности не относятся к числу категорий реальной действительности и не могут быть объектами правоотношений, то вот какой вопрос тогда возникает: как становится возможным и что представляет собою с точки зрения своего содержания процесс преемства в правах (правопреемства)? Отринув выше римскую теорию наследника как продолжателя личности наследодателя обратимся к теориям современным. Таковых существует три: (1) теория перемены лиц-участников правоотношения, (2) теория передачи (перехода) прав и (3) теория замены (прекращения с последующим возникновением) прав. Начнем с разбора сущности второй как более понятной и, вероятно, естественной; рассматривать теории перемены лиц и замены прав гораздо удобнее именно "на контрасте" с теорией передачи прав.
Сущность теории передачи прекрасно отражается ее названием: субъективные права и юридические обязанности подобно вещам могут быть предметами вручения и принятия (сдачи-приемки). Актом передачи вещей "передаются" не только сами вещи, но и состояние владения ими, а также имеющие переданную вещь своим объектом вещные права. Кроме того, права на вещи могут сменить своего обладателя не только в результате передачи вещей-объектов, но и перейти к другому по иным основаниям. Все эти явления механически экстраполируются на иные субъективные права, в т.ч. и обязательственные, а также на долги. Собственно, никакой особой "теории" здесь даже и не складывается: речь идет, скорее, о чисто терминологическом решении.
Очевидно, что единство терминов само по себе не означает единства обозначаемых ими понятий. Права не могут передаваться так, как передаются вещи; тем более, они не "переходят" так, как меняют своих владельцев вещи. Если и говорить о "передаче прав", то совершенно ясно, что речь пойдет о процессе качественно ином, нежели "передача вещей" и наоборот. Еще в Институциях Гая (§ 38 главы II) отмечалось, что "если я захочу, чтобы следуемое мне принадлежало тебе, то я никаким из тех способов, которыми переносятся на другого физические вещи, достигнуть этого не могу...".
Причина проста: принципиально различная природа объектов тех действий, которые обозначаются словом "передача". Вещь - предмет физический (материальный, осязаемый), имеющий независимое от людей существование; право (долг) - субстанция идеологическая (идеальная, невещественная), не существующая вне пределов человеческого общества. Передача вещей - действие фактическое, совершаемое в сфере реальной действительности; право способно лишь обеспечивать возможность его совершения; передача прав - действие юридическое, принципиальное немыслимое вне правового регулирования (правопорядка). В этой сфере право способно на принципиально иные достижения, чем в реальном физическом мире: право может только обязать передать вещь, но не может само перенести (переместить) таковую. Если во исполнение этой обязанности не будет совершено реального действия, то обязанность останется неисполненной, а вещь не переданной. В отношении же субъективного права и юридической обязанности право может сделать все что угодно, в т.ч. и переменить их носителей помимо и вне зависимости от чьих-либо действий.
Затем нельзя не учитывать, что права и обязанности не могут существовать сами по себе, независимо от субъектов (лиц). Права потому и называются субъективными, что возникают ради удовлетворения интересов субъектов и неразрывно "прикрепляются" к ним. Не бывает прав, не принадлежащих никому, равно как и не бывает ничьих обязанностей; оба этих понятия лишаются если и не всей, то значительной доли своей смысловой нагрузки, если приобретают бытие "самих по себе", "своих собственных". Не бывает, стало быть и "ничьих", "висящих в воздухе" правоотношений. Ничьи материальные предметы существуют; ничьих прав - существовать не может. Известный пример с открытым обремененным долгами наследством, в отношении которого не объявилось ни одного наследника, не может служить доказательством того, что требования и долги наследодателя являются в данный момент "ничьими". Они представляют собой элементы имущества, составляющего наследственную массу. Обладатели этих прав и носители этих обязанностей (наследники или государство) в действительности имеются, другое дело, что в течение какого-то времени кредиторы наследодателя о них не знают. Но если кто-то не знает, кому принадлежат права или кто является носителем обязанностей, это не значит, что права и обязанности становятся ничьими.
Известно, что субъективные права на вещи описываются через совокупность правомочий и качества, характеризующие процесс осуществления этих правомочий. Например, право собственности слагается из правомочий владения, пользования и распоряжения вещами, осуществляемых собственником "своей властью и в своем интересе", "наиболее абсолютным образом", "по собственному усмотрению". Если мы причислим субъективные права и долги к сонму объектов гражданских прав, следовательно, аналогично (через правомочия) должно определяться и содержание субъективного права на иное субъективное право. Из каких же правомочий будет слагаться "право на право", например, "право на право собственности"? Максимум, что можно предложить для ответа на этот вопрос, так это перечень правомочий, которые входят в состав всякого субъективного гражданского права: (а) правомочие на собственные действия или бездействие; (б) правомочие требования от обязанного лица активных действий или от связанного лица воздержания от таковых; (в) правомочие самостоятельного осуществления и защиты субъективного права. Но если перед нами правомочия, входящие в состав всякого субъективного права, в том числе и в состав субъективного права собственности, то мы, выходит, так и не описали субъективного права на право, а, кроме того, пришли к следующему вопросу: зачем нужна категория "право на право"? Чем правовое положение собственника вещи отличается от правового положения лица, являющегося собственником права собственности на вещь? Чем правовое положение кредитора по определенному требованию отличается от правового положения собственника этого же требования? Вопросы можно продолжать и усложнять.
Разумеется, подобные вопросы остаются чисто теоретическими (отвлеченными) до тех пор, пока повода к их постановке не дает положительное законодательство. Вот один пример. Статья 209 ГК говорит о том, что в собственности может находиться любое имущество. На фоне уже упоминавшейся статьи 128 ГК, причисляющей к имуществу, среди прочих объектов, еще и имущественные права, данную норму чрезвычайно соблазнительно истолковать в том смысле, что объектами права собственности могут быть не только вещи, но и имущественные права! Так получаются категории типа "собственник права собственности" или "кредитор права собственности"; "продажа" и "дарение" права. Закон о рынке ценных бумаг, объявив ценной бумагой "совокупность прав" (ст. 2, 16) в то же время говорит о праве собственности на ценные бумаги, т.е. - по существу, о праве собственности на права.
Все вышесказанное не может не привести к мысли о том, что имущественные права не могут и не должны, вопреки нашему российскому законодательству, быть относимы к разряду имущества. Имущественные права - это не имущество и вообще не объекты иных гражданских прав. Это значит, что имущественные права не обладают таким важным качеством, как их обороноспособность в традиционном понимании, т.е. не могут передаваться и вообще переходить от одного их обладателя к другому, подобно тому, как передаются и переходят материальные предметы (вещи).
Суть теории перемены лиц заключается в трактовке процесса правопреемства как преемства не столько в правах, сколько в местах, занимаемых субъектами правоотношений. Такой процесс было бы логично обозначить терминами "перемещение" или "перемена лиц". Видно, что перед нами - по сути, прежняя теория передачи, с той только разницей, что объектом передачи в ней становятся не сами права и обязанности, а те качества, которые характеризуют их носителей и обладателей как субъектов определенных правоотношений (свойства лиц как субъектов определенных правоотношений или их места в этих правоотношениях). Но в таком случае абсолютно все, сказанное выше об условности термина "передача" и невозможности распространения обозначаемого им понятия, сложившегося применительно к вещам, на процесс правопреемства, вполне применимо и к теории перемены лиц.