Отметим также и недопустимость единоличия при апелляционном и кассационном производствах.
Выше мы указали два на наш взгляд наиболее необходимых сейчас Латвийскому правосудию по уголовным делам изменения, и теперь может возникнуть вопрос о том, какое из них наиболее необходимое. Если бы приходилось выбирать из этих двух, то мы бы указали на первоочерёдность сокращения категорий дел рассматриваемых единолично. Однако, к счастью нет необходимости в таком выборе, ибо законодателю по силам принять, а судебной власти по силам исполнить оба этих важных изменения.
Глава 3. Существенные аспекты сочетания единоличного и коллегиального в правосудии по уголовным делам.
Полемика о сочетании единоличных и коллегиальных форм рассмотрения уголовных дел имеет давнюю историю. Так, например, Ш.Монтескье будучи основоположником теории разделения властей считал, что «такое важное дело, как правосудие нельзя доверить усмотрению одного лица»[85]. Г.С. Фельдштейн соглашаясь с этим, всё же был в свою очередь менее категоричен и считал, что коллегиальность суда — это способ компенсировать недостатки отдельного судьи, который как правило, по своим качествам не может быть, поставлен «выше коллегии»[86].
В свою очередь и единоличность судопроизводства издавна имело своих сторонников. И.Бентам, являясь родоначальником теории утилитаризма, полагающей главной ценностью любого социального института его практическую полезность, полагал, что единоличной судебной деятельности свойственна тщательность и ответственность, а отсутствие чувства ответственности у коллегиального судьи ведёт к его пассивности и бездеятельности. По его личному мнению «не следует забывать о том, что та доля энергии, которая остаётся у коллегиального судьи, должна тратиться на устранение столкновений, часто даже не вытекающих из существа дела». Бентам также высказывал экономический аргумент за единоличность ставший ныне извечным, ибо он полагал, что удешевление правосудия позволяет повышать жалование судьи и тем самым привлечь в судейский корпус людей обладающих высокими качествами.[87]
Петроградский съезд мировых судей расценивал нападки на единоличность, как недоразумение, ибо «суд коллегиальный медленнее суда единоличного почти пропорционально количеству своего персонала».[88]
Касательно вышеуказанных суждений, от себя хотелось бы указать на то,
что каждое из них по-своему право, но поскольку они все за исключением Фельдштайна категоричны, то ни одно из них, в общем, не является правым. Ибо известно, что нет правил без исключений, да, и многообразие ситуаций, с которыми приходится сталкиваться суду при осуществлении правосудия не позволяет заключить, что человеческое общество может ограничиться одной процессуальной формой, единоличной либо коллегиальной, которая могла бы одинаково справедливо разрешать множество различных по своим категориальным особенностям уголовных дел.
Но было бы неправильным не заметить, что каждое из этих суждений содержит в себе определенную долю разума. Так Бентамовские обвинения коллегиальности в отсутствии чувства ответственности и как следствие в её пассивности, можно даже подкрепить тем, что уже с середины 1980-ых годов адвокаты и прокуроры на постсоветском пространстве не без веских на то оснований оскорбительно называют судебных заседателей «кивалами» так, как они, будучи юридически равными в правах с профессиональным судьёй фактически безучастны в разрешении дела, а лишь, как правило, бессознательно соглашаются в любом вопросе с председательствующим по делу профессиональным судьёй посредством кивка головы; но это никак нельзя признать убийственным доводом против коллегиальности, так как этот имеющийся порок устраним. Просто необходимо культивировать в обществе сознание того, что принимать участие в осуществлении правосудия, будучи частью состава суда, это отнюдь не просто формальная и бессмысленная, а очень ответственная и существенная миссия для общества в целом, и для каждого его члена в отдельности. Неюрисдикционным судьям нужно дать понять, объяснять, что они приглашаются для участия в составе суда не для вида, а для дела, чтобы они могли более объективно и всесторонне взглянуть на исследуемые судом обстоятельства, а затем, вынесли, справедливый, приговор, с тем чтобы, ни один невиновный не был, подвергнут в отличие от виновных наказанию, и чтобы ни один заслуживающий наказания не был подвергнут более суровому наказанию, чем он того заслуживает; представители общества чётко должны представлять то, чего от них ожидают, что от них не ждут как это порой им кажется правильного юридического анализа обстоятельств дела, ведь для этого в составе суда есть профессиональный юрист, от них ожидают привнесение в судебное разбирательство широты мышления судейской коллегии, чтобы они своим «незамыленным» глазом защитили обвиняемого от профессиональной деформации председательствующего судьи заключающейся в чрезмерной эмоциональной чёрствости, формальном отношении к делу. Когда люди, приглашающиеся в суд для участия составе суда будут знать свои права не только формально, но и фактически не боясь осуждения председательствующего при их активной реализации, тогда аргумент пассивности и безответственности коллегиального правосудия сам собой лишится основания, а для этого исполнительная власть не должна своим безразличием к общественному сознанию допускать той ситуации, которая проявилась в середине 1980-ых годов в СССР — кризис института народных заседателей, длящийся и по ныне, превративший юридическую коллегиальность в фактическую единоличность юрисдикционного судьи.[89] Выше высказанное относительно судебных заседателей, также в полной мере относится и как к суду шеффенов так и к суду присяжных заседателей.
Довод Бентама и многих других об экономичности правосудия очень хотелось бы парировать так, как некогда это сделал выдающийся дореволюционный русский юрист Анатолия Федорович Кони словами: « Дешёвое правосудие дорого обходится народу», но все же надо не отрываться от реальности. Коллегиальное правосудие действительно дороже единоличного, поэтому и надо проводить дифференциацию форм судопроизводства, с тем лишь, чтобы стремление к удешевлению не слишком отразилось на качестве рассмотрения дел. Поэтому, как правило, существует положение, что дела по наименее тяжким и простым преступлениям, где грозящее виновному наказание наименее сурово рассматриваются единолично, а дела о тяжких преступлениях, требующих более сложного анализа и грозящие в случае признания виновным более суровым наказанием рассматриваются коллегиально.
Всегда когда мне приходится сталкиваться с аргументом о дороговизне коллегиальности за упрощение процессуальной формы судебного разбирательства у меня напрашивается вопрос: Сколько стоит жизнь человека ?[90] Это уместный вопрос, так как судебная ошибка, риск которой всегда нависает над правосудием, способна необратимым образом изменить, поломать судьбу человека. Переход с коллегиальной на единоличную форму судопроизводства следует признать упрощением, а любое упрощение повышает степень возможности ошибки. Поэтому переход к упрощённой форме, то есть к единоличной возможно допускать только по делам об уголовных проступках и менее тяжких преступлениях, предусматривающих, как следствие не суровое наказание. Этот переход допустим не иначе как под давлением объективных обстоятельств нехватки финансирования более совершенной, то есть коллегиальной формы судебного разбирательства уголовных дел, гарантирующей большую защищённость от судебной ошибки и произвола одного профессионального судьи.
Бентам в своём утверждении о том, что «удешевление правосудия позволяет повышать жалование судьи и привлекать в судейский корпус людей обладающих высокими качествами», не конкретизирует, что он подразумевает под людьми с «высокими качествами». Поэтому считаем разумным, предположить, что такие качества в понимании И.Я. Фойницкого совпадают с их Бентамовским пониманием.
Это люди обладающие широтой мышления, гибкостью ума, безупречной репутацией, ибо, если «его (судьи) прошлое небезупречно, и потому его голос не может быть достаточно авторитетным»[91]; от себя можем добавить, что судья должен не смотря на тесное знакомство с практикой оставаться идеалистом, поскольку именно стремление к идеалам являются залогом любого прогресса, в том числе и в деле судебном. Так вот люди таких высоких качеств, не падки на высокий доход, как приоритетную цель, скорее наоборот они часто, как правило, готовы работать на альтруистичной основе за высокую идею, каковой, бесспорно, является непогрешимое правосудие. Поэтому довод о привлечении в судьи людей «высоких качеств» не получается признать достаточно весомым, да, и к тому же, судьи никогда не отличались низким жалованием, как раз наоборот оно всегда было выше среднего. Поэтому серьёзной проблемы привлечения к судебной службе людей «высоких качеств» по причине низкого жалования не имеется в том масштабе, чтобы это ставить в аргументацию за отказ от коллегиального правосудия.