Значительные затраты на воссоздание и обеспечение деятельности с привлечением непрофессионального — элемента это действительно тяжкое финансовое бремя, но это средства, оправдываемые целью. При этом следует признать, что содержание судебной власти(любой) вообще дело дорогое, однако, отказаться от судебной власти на этой почве пока никто не предложил.
Относительно той скорости единоличного суда, о которой так горделиво заявлял Петроградский съезд мировых судей, можно признать, что скорость важна, но при этом нельзя допускать того, что бы в погоне за скоростью, то есть за количеством рассмотренных забывалось качество их рассмотрения. Право человека на скорый суд, которое впервые конституционно было закреплено США в шестой поправке к своей конституции[92], затем многие другие страны законодательно закрепили данное право, оно также стало нормой международного права[93], так вот под скоростью подразумевается быстрое и непременно качественное рассмотрение дела, а отнюдь не скоропалительность суда, чем в свою очередь мировые судьи повсеместно и отличаются, поэтому их решения и есть наиболее часто обжалуемые и отменяемые. Поэтому аргумент о скорости единоличного правосудия едва ли может звучать убедительно из уст мировых судей.
Не лишним так же будет отметить в поддержку коллегиального судопроизводства, что авторы российского законопроекта «Основы антикоррупционной политики» справедливо относят ограничение на единоличное рассмотрение дел судом к числу «антикоррупционных стандартов в сфере судебной и правоохранительной деятельности».[94]
Определяя один вид уголовно-процессуальной деятельности как единоличный, а другой — как коллегиальный, законодатель, как в прошлом так и в настоящем, прежде всего, исходил из сущности процессуальных задач. Необходимость быстроты и оперативности в одном виде деятельности, строгая персонификация власти и ответственность за её законность, эффективность и своевременность порождали, как правило, выбор единоличной формы. Потребность в повышенной правовой защите государственных, общественных и частных интересов, в создании особых гарантий от принятия неверных юридически значимых решений и единоличного властного произвола, напротив, влекла за собой усложнения производства по делу, облекаемого в коллегиальную форму. При том, что особенности правовой природы конкретного вида правоприменительной деятельности всегда играли главную роль в выборе её процессуальной формы, на решения законодателя оказывали влияния и иные факторы, прямо с уголовным процессом не связанные. Немалую роль в выборе единоличных либо коллегиальных форм уголовно-процессуальной деятельности играли социокультурные факторы: исторические традиции [95]конкретной национальной системы уголовного процесса, социально-экономические и политические условия принятия тех или иных законодательных решений.[96]
Г.С.Фельдштейн, например, считал, что законодатель определяет сочетание единоличных и коллегиальных форм судебного разбирательства по уголовным делам в зависимости от стадии процесса и особенностей самого уголовного дела, и эти критерии можно считать универсальными в смысле отсутствия у них национальной и территориальной окраски. Но те не менее, он отмечал, что в Англии его времени господствовала единоличность, в Германии — коллегиальность, а во Франции и Италии единоличность судов местных сочеталась с обязательной коллегиальностью судов общих.[97]
Положение, когда однородные по своей общественной опасности и сложности рассмотрения уголовные дела в различных странах, вне зависимости от уровня их развитости, и по сей день, рассматриваются отличными друг от друга процессуальными формами судебного разбирательства, то есть единоличной либо коллегиальной, при этом они могут ещё и совпадать по форме, но отличаться по виду — такое явление полагаем объяснимо тем, что человечеству до сих пор однозначно и достоверно неизвестно какая из этих форм и их видов является наилучшей, абсолютно идеальной для той или иной категории уголовных дел, обладающих совокупностью каких-то схожих юридически значимых свойств. Виной тому, что каждая из существующих форм уголовного судопроизводства обладает наряду со своими преимуществами и недостатками. Но поскольку идеалы по своему определению недостижимы, то нам надо выбрать лишь ту форму, которая в наши дни при том состоянии знаний, которым мы располагаем, объективно является оптимальной для достижения целей уголовной юстиции.
Человеческое общество испробовало за свою многотысячную историю множество форм и видов судопроизводства, но так и не нашло однозначного ответа на вопрос о превосходстве единоличной или коллегиальной формы, зато один ответ всё же был найден, этот ответ нашёл своё закрепление в судебной системах подавляющего большинства стран мира — необходимо сочетание единоличных и коллегиальных начал судопроизводства, в зависимости от судебной инстанции и категории уголовных дел.
Сочетание — это не простое соединение одного с другим, это определение условий их сосуществования. В русском языке слово «сочетать» означает «сделать существующим одно наряду с другим в каком-нибудь единстве, согласовании».[98] В контексте нашего исследования вышеуказанное определение сочетания имеет следующее значение — в уголовном процессе необходимо наличие правил устанавливающих сочетание единоличных и коллегиальных начал при рассмотрении дел, что требует формирования уголовно-процессуальных норм, не только закрепляющей единоличный и коллегиальный порядок рассмотрения уголовного дела, но и определяющих условий применения того или иного порядка.
«Ни коллегиальное, ни единоличное начала в правосудии не могут существовать друг без друга, не должны вытеснять друг друга, а могут и должны сочетаться на определённых законом условиях в целях наиболее эффективного решения задач уголовного судопроизводства».[99]
Исследуя аспекты сочетаемости единоличного и коллегиального правосудия нельзя обделить вниманием, то что в некоторых странах одним из способов реализации сочетания является одновременное наличие обоих процессуальных форм правосудия, единоличной и коллегиальной, по одной и той же категории уголовных дел, когда применение той или иной формы при рассмотрение дел ставится в зависимость от воли участников процесса. Тарассов А.А. считает волю обвиняемого «единственным средство примирить два одинаково правильных и в то же время противоположных суждений»[100] о составе суда, который должен рассматривать уголовное дело по обвинению несовершеннолетних. Под этими двумя суждениями подразумеваются два противоположных взгляда Ветровой Г.Н. и Мельниковой Э.Б. на то каким составом должны рассматриваться уголовные дела несовершеннолетних; первая считает целесообразным рассмотрение этой категории дел расширенными коллегиями с участием большего, чем обычно (двое), числа народных заседателей;[101] а вторая в свою очередь полагает целесообразным рассмотрение всех дел о преступлениях несовершеннолетних единоличным судьей, имеющим, к тому же специальную подготовку в области детской психологии;[102] оба этих специалистов обосновывают свои позиции, но все же мы не можем в силу одного из основных законов логики не можем согласиться с утверждением Тарасова А.А., что эти позиции одинаково правильны, ибо логический закон непротиворечия гласит: «два несовместимых друг с другом суждения не могут быть одновременно истинными; по крайней мере одно из них необходимо ложно».[103] Ветрова Г.Н. также предлагала закрепить в законе право выбора обвиняемым коллегиальной формы правосудия, особенно, если речь идёт о наказании превышающем два года лишения свободы;[104] и по мнению Тарасова А.А. с предложением этим нельзя не согласиться, ибо оно направлено на демократизацию и гуманизацию правосудия, аргументы против него могут быть продиктованы лишь экономическими мотивами, но ориентироваться только на них при реформировании правосудия крайне опасно.[105]Мы полностью согласны с Тарасовым А.А. в отношении ориентиров при реформировании правосудия, но никак не согласны с тем, что возражения против предоставления право выбора состава суда обвиняемому, и другим участникам процесса могут быть продиктованы исключительно экономическими мотивами, и в поддержку данной позиции предлагаем нижеприведённые доводы.
Сравнительно недавно в России было введено право обвиняемого, подсудимого на выбор в определённых законом случаях единоличного или коллегиального состава суда, а в ноябре сего года в силу вступили подобные поправки к уголовно-процессуальному кодексу Латвии. Отныне районные суды рассматривают уголовные дела единолично за исключением случаев указанных в новой редакции ст.14 УПК Латвии, среди которых есть изъявление обвиняемым в совершении тяжкого преступления желания о рассмотрении его дела коллегиальным составом с участием судебных заседателей, так же в отношении рассмотрения дела о тяжком преступлении коллегиальный состав суда может быть запрошен защитником, прокурором или если судья сочтёт, что данное дело подлежит такому рассмотрению.
Хотелось бы надеется, что процесс принятия такого положения был творческим, а не просто слепым копированием чужеземного законодательства, что нередко происходит в Латвии. Скорее всего, нововведённое право обвиняемого мотивируется тем, что возможность такого выбора является неким залогом его доверия к суду и, таким образом, гарантирует его содействие установлению истины в ходе судебного разбирательства. Однако, представляется, что такая аргументация в поддержку вышеуказанного права выбора несостоятельна так как является иллюзией.